Роботы зари [Роботы утренней зари] - Азимов Айзек - Страница 62

– Да-да. Но ведь было и что-то еще, верно?

– Не понимаю, о чем вы.

– Разрешите мне высказать догадку. Не наступил ли момент, когда доктор Василия сказала, что отказывает вам раз и навсегда… и не предложила ли она вам альтернатив у?

– Так вам сказала доктор Василия?! – вдруг вспылил Гремионис.

– Прямо – нет, но, полагаю, я тем не менее верно понял, что произошло. Разве она не сказала, что вам имело бы смысл познакомиться с только что поселившейся на Авроре молодой солярианкой, протеже доктора Фастольфа? И, возможно, доктор Василия упомянула, что, по общему мнению, эта молодая женщина, Глэдия, очень на нее похожа, но моложе, с более мягким характером? Короче говоря, разве доктор Василия не толкала вас перенести ваше внимание с нее на Глэдию?

Гремионис явно мучился. Он то взглядывал на Бейли, то отводил глаза. Впервые Бейли уловил в глазах космонита испуг – или боязливое почтение. (Бейли тряхнул головой: только не радоваться, что ему удалось взять верх над космонитом! Верный способ утратить объективность.)

– Ну? – сказал он. – Я ошибаюсь или нет?

Гремионис ответил еле слышно:

– Так, значит, в гиперволновке преувеличений не было и вы действительно способны читать чужие мысли?

50

– Я просто задаю вопросы, – спокойно ответил Бейли – а вы мне не ответили. Так я ошибаюсь или нет?

– Произошло это не совсем так. Отчасти. О Глэдии она со мной говорила, но… – Гремионис закусил нижнюю губу, а потом сказал: – Но по сути все было, как вы предположили. Именно так, как вы описали.

– И вы не были разочарованы? Вы убедились, что Глэдия правда похожа на доктора Василию?

– В какой-то мере. – Глаза Гремиониса посветлели. – Но это не настоящее сходство. Поставьте их рядом и сразу увидите разницу. Глэдия гораздо грациознее, деликатнее и… и с ней весело.

– Вы предлагали себя Василии, после того как познакомились с Глэдией?

– Вы с ума сошли! Нет конечно.

– Но Глэдии предлагали?

– Да.

– И она вам отказала?

– Ну да. Но поймите, она хотела быть твердо уверенной. Как и я. Подумайте, какую ошибку совершил бы я, добившись согласия доктора Василии! Глэдия опасается такой ошибки, и я ее не виню.

– Но вы-то не считаете, что она сделает ошибку, дав вам согласие, и потому предложили себя еще раз… и еще… и еще.

Гремионис растерянно посмотрел на Бейли и содрогнулся. Он выпятил нижнюю губу, как обиженный ребенок.

– Вы выражаетесь оскорбительно…

– Простите, ничего оскорбительного я не подразумеваю. Пожалуйста, ответьте на вопрос.

– Да, не один раз.

– А сколько именно?

Я не считал. Четыре раза. Ну-у… пять. Или больше.

– И она вам отказывала?

– Да. Иначе зачем бы мне было предлагаться снова?

– Она отказывала вам раздраженно?

– Нет. Глэдия не такая. Очень ласково.

– Это толкнуло вас предложить себя еще кому-то?

– Что?

– Ведь Глэдия вас отвергла. И, естественно, вы могли бы предложить себя кому-нибудь еще. И почему нет? Если Глэдии вы не нужны…

– Нет! Мне никто другой не нужен!

– А почему, как по-вашему?

– Откуда мне знать почему? – резко сказал Гремионис. – Мне нужна Глэдия. Это… это какое-то безумие, но такое чудесное! Я был бы безумен, если бы хотел избавиться от такого безумия… Ну да вы не поймете!

– А Глэдии вы этого объяснить не пытались? Возможно, она поняла бы.

– Нет, не пытался. Ей было бы неприятно. О таких вещах не говорят. Мне требуется психоправ.

– И вы обращались к нему?

– Нет.

– Почему?

Гремионис нахмурился:

– У вас манера задавать бесцеремоннейшие вопросы, землянин!

– Возможно, именно потому, что я землянин. Неотесанный. Кроме того, я следователь, и мне необходимо знать все это. Так почему вы не обратились к психоправу?

Неожиданно Гремионис засмеялся:

– Я же вам сказал. Лечение было бы куда большим безумием, чем болезнь. Я предпочту быть с Глэдией, и пусть она мне отказывает, чем быть с другой и получить согласие… Нет, вы вообразите! Свихнуться и радоваться тому, что ты свихнулся. Любой психоправ тут же подвергает меня принудительному лечению.

Бейли задумался, а потом спросил:

– Вы не знаете, доктор Василия по-своему не психоправ?

– Она робопсихолог. Говорят, что это почти одно и то же. Если вы знаете, что происходит в голове у робота, значит, имеете понятие и о том, как работает человеческий мозг. Во всяком случае, существует такое мнение.

– Вам не приходило в голову, что Василия знает, какие странные чувства вызывает в вас: Глэдия?

– Я ей об этом не говорил! – Гремионис весь напрягся. – То есть вот как сейчас вам.

– Но ведь она могла понять ваши чувства и не спрашивая ничего? Ей известно, что вы неоднократно предлагали себя Глэдии?

– Ну-у… Она спрашивала, как идут мои дела… По праву давней знакомой, понимаете? Ну, я отвечал. Но вообще. Без признаний.

– А вы уверены, что признание не вырвалось у вас случайно? Она же, несомненно, подталкивала вас продолжать.

– Ну-у… теперь, когда вы об этом заговорили, мне все представляется немного по-новому. Не понимаю, как вам удалось внушить мне такую мысль. Наверное, из-за ваших вопросов, но теперь мне кажется, что она продолжала одобрять мою дружбу с Глэдией. Прямо ей содействовала. – Лицо у него стало встревоженным, – Прежде мне и в голову не приходило. Я просто ни о чем таком не думал.

– Как вы считаете, почему она подталкивала вас повторять ваши предложения Глэдии?

Гремионис жалобно вздернул брови и провел пальцем по усикам.

– Наверное, можно предположить, что она пыталась от меня избавиться. Застраховывалась, чтобы я больше ей не досаждал. – Он усмехнулся. – Не очень лестно для меня, а?

– Доктор Василия перестала относиться к вам по-дружески?

– Вовсе нет. Даже наоборот.

– Она пыталась вам советовать, как лучше вести себя с Глэдией, чтобы добиться успеха? Например, проявлять больше интереса к творчеству Глэдии?

– Этого не требовалось. Творчество Глэдии и мое очень близки. Я работаю с людьми, а она с роботами, но оба мы – дизайнеры, художники. Это сближает, понимаете? Мы даже иногда помогаем друг другу. Кроме тех случаев, когда я предлагаю себя и получаю отказ, мы настоящие друзья. Если подумать, так это очень много.

– Доктор Василия рекомендовала вам проявить больше интереса к работе доктора Фастольфа?

– С какой стати? О работе доктора Фастольфа я понятия не имею.

– Но Глэдия могла интересоваться работой своего покровителя, и тогда это был бы способ понравиться ей.

Гремионис сощурился. Он вскочил на ноги, стремительно прошелся по комнате, остановился против Бейли и сказал:

– По-слу-шай-те! Я, конечно, не самый умный человек на планете, и даже в первый десяток не вхожу, но я все-таки не идиот и понимаю, к чему вы клоните.

– О?

– Все ваши вопросы направлены к тому, чтобы я сознался, будто доктор Василия подтолкнула меня влюбиться в Глэдию… И я… – Он удивленно умолк. – Я влюблен! Как в исторических романах… – Он задумался, и в глазах у него засветилось радостное изумление. Затем оно опять сменилось злостью, – Подтолкнула влюбиться и оставаться влюбленным, чтобы я выведал побольше у доктора Фастольфа и узнал, как вывести из строя этого робота… Джендера.

– Вы так не считаете?

– Нет! – закричал Гремионис. – Я ничего не понимаю в робопсихологии. Ни-че-го! Как бы подробно мне ни объясняли, я все равно ничего не пойму. И уверен, что Глэдия тоже. И никому никаких вопросов по робопсихологии я не задавал. Никто ничего мне про робопсихологию не говорил. Ни доктор Фастольф, ни кто-либо другой. Доктор Василия ничего подобного мне не советовала. Ваша омерзительная теория не стоит и выеденного яйца! – Он взмахнул руками. – Полная бессмыслица. Бросьте о ней думать.

Он снова сел, скрестил руки на груди и так крепко сжал губы, что усики ощетинились.

Бейли поднял глаза на апельсин, который по-прежнему тихо играл приятные мелодии и мягко менял окраску, завораживающе покачиваясь по короткой дуге.