Северное сияние - Пулман Филип - Страница 76

Давешний незнакомец уже ждал их с подносом, который ему подали через сервировочное окошечко.

— Кушай, не стесняйся, — сказал он, ставя тарелки с едой на стол перед Лирой.

Стесняться действительно было некого, и, решив, что глупо морить себя голодом, Лира за милую душу смолотила порцию гуляша с картофельным пюре да еще компот из консервированных персиков и мороженое в придачу. Пока она ела, сестра Клара и этот мужчина о чем-то вполголоса беседовали за соседним столиком. Увидев, что Лира поужинала, взрослые подошли к ней. Сестра Клара принесла девочке стакан горячего молока, а незнакомец сел напротив. Его альм-ондатра, не в пример безразличному ко всему шпицу медсестры, смотрела и слушала весьма заинтересованно, столбиком замерев у мужчины на коленях.

— Ну что, Лиззи, наелась? Еще хочешь?

— Нет, спасибо.

— Тогда давай с тобой поговорим, хорошо? Расскажи мне, как называется город, в котором ты живешь?

— Лондон.

— Лондон? А как же ты попала так далеко на Север?

— С папой, — пролепетала Лира, пряча глаза от сверлившей ее взглядом ондатры. Девочка шмыгнула носом. Пусть думают, что она вот-вот заплачет.

— Ах, с папой? А кто твой папа, расскажи мне, пожалуйста. Чем он занимается?

— Ну, он всякие вещи продает, и еще покупает. Табак, там, из Новой Дании. Это он продает. А мех покупает.

— Понятно. И вы с ним только вдвоем путешествовали в этих краях?

— Нет, — протянула Лира, лихорадочно соображая, что же успел ему рассказать охотник-самоед. — С нами еще его братья были, дядьки мои, и все другие люди.

— А зачем же он взял тебя с собой в такое опасное путешествие, а, Лиззи?

— Потому что он уже давно моего братика брал, а меня нет, и мне только обещал и не брал, целых два года. Я просилась, просилась, он и взял.

— А сколько же тебе лет?

— Одиннадцать.

— Молодец, хорошая девочка. Знаешь, тебе ведь на самом деле повезло. Эти двое охотников, что подобрали тебя в тундре, привезли тебя сюда, а у нас тебе будет замечательно.

— Чего это они меня подобрали? — недоверчиво проворчала Лира. — Там целая битва была. Их знаете как много было? И у всех стрелы.

— Тебе показалось. Я думаю, что ты, скорее всего, отбилась от своих, заблудилась, а эти двое подобрали тебя, посадили на нарты и привезли сюда. Вот как оно все было на самом деле.

— Не так, — упрямо твердила девочка. — Вы не знаете. Они все со стрелами были, и стреляли. — Теперь в голосе девочки явно звенели слезы. — Где мой папа? Я хочу к нему!

— Ну, полно, полно, он скоро приедет. А пока ты побудешь тут. Тебе здесь будет хорошо.

— Но ведь я сама видела, как они стреляли!

— Нет. Тебе показалось. Так часто бывает, если человек сильно устанет и замерзнет. Ты заблудилась и заснула на холоде. Тебе приснился страшный сон, и сейчас ты уже не помнишь, что было наяву, а что во сне. Никаких стрел не было, папа твой жив-здоров, ищет тебя сейчас, беспокоится. Вот он скоро приедет сюда, потому что на сотни миль вокруг другого жилья нет. Так что он обязательно приедет к нам, а мы ему такой сюрприз приготовили: его дочка живехонька-здоровехонька, ждет его не дождется. Сейчас сестра Клара отведет тебя в спальню, там ты познакомишься с другими детками, которые тоже заблудились в тундре и теперь живут у нас. Давай иди, а утречком мы еще с тобой поговорим, хорошо?

Лира покорно встала, прижимая к груди лупоглазую куклу. Пантелеймон вспрыгнул ей на плечо, и сестра Клара повела их за собой.

Они снова шли по длинному коридору. Теперь Лире не надо было притворяться. Она и в самом деле устала не на шутку. Поминутно зевая, девочка еле волочила ноги, спотыкалась в неудобных шерстяных шлепанцах, которые ей выдала сестра Клара. Пан тоже клевал носом и, чтобы не упасть, залез Лире в карман халатика и свернулся там белым мышонком. Последнее, что осталось у Лиры в памяти — ровные ряды кроваток, какие-то детские лица, подушка… Больше она ничего не видела, потому что спала.

Лира проснулась оттого, что кто-то сильно тряс ее за плечо. Ничего не соображая со сна, Лира первым делом схватилась за сумочку на поясе. Слава богу, все было на месте: и веритометр, и коробочка. Убедившись в том, что их никто не трогал, девочка попыталась разлепить веки, но глаза никак не хотели открываться. В голове гудело, но кто-то продолжал немилосердно тормошить ее.

— Девочка! Ты слышишь? Проснись! Да проснись же! — шептали сразу несколько голосов.

Нечеловеческим усилием воли Лира заставила себя открыть глаза. Ей показалось, что она, как Сизиф, вкатывает на гору тяжелую каменную глыбу.

В комнате было темно, только над дверью горела тусклая яндарическая лампочка. Возле Лириной кровати стояли девочки. Кажется, их было трое. Лира бессмысленно таращила сонные глаза, не очень понимая, где она находится, но ей показалось, что девочки эти примерно одного с ней возраста. Говорили они по-английски.

— Тише, тише, смотрите, просыпается!

— Бедняга, они ее, поди, снотворным напичкали.

— Она проснулась! Тебя как зовут?

— Лиззи, — пробормотала Лира, еле ворочая языком.

— Ты из новой партии? Сколько еще детей привезли? — тормошила ее одна из девочек.

— Я не знаю. Я одна.

— Кто же тебя привез?

Лира попыталась сесть на кровати. Она не помнила, чтобы ей давали какие-нибудь таблетки или порошки. Значит, они подмешали что-то в молоко. В висках у нее стучало, а голова была тяжелая, словно чугунная.

— Где я?

— Где-где? На станции, вот где.

— А станция где?

— Кто же нам скажет?

— А как это тебя одну привезли? Они никогда детей по одному не привозят.

— Что они хотят с нами сделать? — теперь Лира соображала чуть яснее, да и Пан вроде бы начал возвращаться к жизни. Ох, бедная ее голова!

— Мы и сами не знаем, — сказала высокая, рыженькая девочка. Она казалась побойчее других и, судя по выговору, была коренной жительницей лондонских трущоб. Быстрые резкие движения делали ее похожей на птичку. — Знаешь, они нам анализы всякие делают, измеряют чего-то, проверяют…

— Они Серебристую Пыль проверяют, — вставила другая девочка, темноволосая толстушка.

— Ой, много ты знаешь! — оборвала ее рыженькая.