Цыганы - Пушкин Александр Сергеевич - Страница 4

4

—

М о л о д о й ц ы г а н

Еще одно… одно лобзанье…

З е м ф и р а

Пора: мой муж ревнив и зол.

Ц ы г а н

Одно… но не доле!.. на прощанье.

З е м ф и р а

Прощай, покамест не пришел.

Ц ы г а н

Скажи — когда ж опять свиданье?

З е м ф и р а

Сегодня, как зайдет луна,Там, за курганом над могилой…

Ц ы г а н

Обманет! не придет она!

З е м ф и р а

Вот он! беги!.. Приду, мой милый.

—

Алеко спит. В его умеВиденье смутное играет;Он, с криком пробудясь во тьме,Ревниво руку простирает;Но обробелая рукаПокровы хладные хватает —Его подруга далека…Он с трепетом привстал и внемлет…Всё тихо — страх его объемлет,По нем текут и жар и хлад;Встает он, из шатра выходит,Вокруг телег, ужасен, бродит;Спокойно всё; поля молчат;Темно; луна зашла в туманы,Чуть брезжит звезд неверный свет,Чуть по росе приметный следВедет за дальные курганы:Нетерпеливо он идет,Куда зловещий след ведет.Могила на краю дорогиВдали белеет перед ним…Туда слабеющие ногиВлачит, предчувствием томим,Дрожат уста, дрожат колени,Идет… и вдруг… иль это сон?Вдруг видит близкие две тениИ близкой шепот слышит он —Над обесславленной могилой.

1-й г о л о с

Пора…

2-й г о л о с

Постой…

1-й г о л о с

Пора, мой милый.

2-й г о л о с

Нет, нет, постой, дождемся дня.

1-й г о л о с

Уж поздно.

2-й г о л о с

Как ты робко любишь.Минуту!

1-й г о л о с

Ты меня погубишь.

2-й г о л о с

Минуту!

1-й г о л о с

Если без меняПроснется муж?..

А л е к о

Проснулся я.Куда вы! не спешите оба;Вам хорошо и здесь у гроба.

З е м ф и р а

Мой друг, беги, беги…

А л е к о

Постой!Куда, красавец молодой?Лежи!

Вонзает в него нож.

З е м ф и р а

Алеко!

Ц ы г а н

Умираю…

З е м ф и р а

Алеко, ты убьешь его!Взгляни: ты весь обрызган кровью!О, что ты сделал?

А л е к о

Ничего.Теперь дыши его любовью.

З е м ф и р а

Нет, полно, не боюсь тебя! —Твои угрозы презираю,Твое убийство проклинаю…

А л е к о

Умри ж и ты!

Поражает ее.

З е м ф и р а

Умру любя…

—

Восток, денницей озаренный,Сиял. Алеко за холмом,С ножом в руках, окровавленныйСидел на камне гробовом.Два трупа перед ним лежали;Убийца страшен был лицом.Цыганы робко окружалиЕго встревоженной толпой.Могилу в стороне копали.Шли жены скорбной чередойИ в очи мертвых целовали.Старик-отец один сиделИ на погибшую гляделВ немом бездействии печали;Подняли трупы, понеслиИ в лоно хладное землиЧету младую положили.Алеко издали смотрелНа всё… когда же их закрылиПоследней горстию земной,Он молча, медленно склонилсяИ с камня на траву свалился.Тогда старик, приближась, рек:«Оставь нас, гордый человек!Мы дики; нет у нас законов,Мы не терзаем, не казним —Не нужно крови нам и стонов —Но жить с убийцей не хотим…Ты не рожден для дикой доли,Ты для себя лишь хочешь воли;Ужасен нам твой будет глас:Мы робки и добры душою,Ты зол и смел — оставь же нас,Прости, да будет мир с тобою».Сказал — и шумною толпоюПоднялся табор кочевойС долины страшного ночлега.И скоро всё в дали степнойСокрылось; лишь одна телега,Убогим крытая ковром,Стояла в поле роковом.Так иногда перед зимою,Туманной, утренней порою,Когда подъемлется с полейСтаница поздних журавлейИ с криком вдаль на юг несется,Пронзенный гибельным свинцомОдин печально остается,Повиснув раненым крылом.Настала ночь: в телеге темнойОгня никто не разложил,Никто под крышею подъемнойДо утра сном не опочил.