Гордая бедная княжна - Картленд Барбара - Страница 13

Герцог прошел в конец салона, чувствуя, как Нанси и Джордж внимательно его слушают, так же как и Долли, хотя она старалась этого не показывать.

В глазах Гарри прыгали лукавые искорки, он понимал, что герцог все еще упивается пережитой опасностью.

– Мой главный гость, которого я доставил сюда с большими трудностями и с вашей неоценимой помощью, – начал он, – это Великий князь Алексис из России.

Воцарилась тишина, все затаили дыхание после услышанных слов. Наконец Джордж Рэдсток сказал:

– Я думал, что он был убит!

– Я тоже так считал, – ответил герцог, – но оказалось, что он жив и скрывался все эти годы после революции. Однако он очень ослаб от истощения.

– Как ужасно! – сказала Нэнси. – Но как же он выжил?

– На юге России не так преданны революции, как на севере, – ответил герцог. – Ему помогли близкие люди, несмотря на усилия большевиков поймать и убить его.

– А теперь он в безопасности? – спросила Нэнси.

– Он – вне опасности, – повторил герцог, будто лишний раз уверяя в этом самого себя, – как и его племянник князь Александр Саронов, а также князь Иван Керенский, с которым я был знаком, когда приезжал в Россию.

– И женщина? – резко зазвучал голос Долли.

– Она дочь Великого князя, – ответил герцог, – ее светлость княжна Милица.

Ему показалось, что столь высокий титул произвел впечатление на Долли. Она сказала:

– Должно быть, она крепкое создание, если выдержала такие трудности.

Скорее всего Долли хотела подчеркнуть, что княжна лишена женственности, но Нэнси сказала:

– Бедная женщина! Могу я чем-нибудь помочь ей?

– Я уверен, что чуть попозже она будет благодарна за твою помощь, – сказал герцог, – но сейчас я оставил их одних, чтобы они свыклись не только со своей безопасностью, но и со здешними условиями, которые очень отличаются от тех, в которых мы с Гарри нашли их прошлым вечером.

– Так вы видели их вчера? – спросила Долли. – Почему же ты не сказал мне об этом?

– Потому что, как я уже говорил, это было тайной, и чем меньше людей знали бы об их существовании, тем меньше опасности угрожало бы им.

– Я не выдала бы их, – сказала Долли.

– Специально, конечно, нет, – согласился герцог, – но ты могла проговориться нечаянно.

– Послушай, Бак! Ты что, считаешь меня дурочкой? – сказала Долли.

Герцог понял, что она раздражена тем, что к их компании присоединились новые гости, и поэтому напрашивалась на ссору. Гарри поражался тому, что она так глупо ведет себя.

Однако герцог был слишком доволен собой, чтобы придавать особое значение словам и поведению Долли. Оставив ее вопрос без ответа, он сказал:

– Хотя утро и выдалось удачным, но после стольких треволнений, думаю, мы все заслужили вознаграждение! Позвони-ка в колокольчик, Гарри. Не знаю, как вы, но я бы не отказался от бокала шампанского!

– Мне оно нужно больше, чем всем, – воскликнула Долли, – после этой болтанки в лодке, провонявшей рыбой, и после этих тайн, от которых меня отгораживали!

– Мы с герцогом старались проскользнуть незамеченными, когда ехали вчера к русским, – сказал Гарри, – ты же слишком прекрасна, чтобы тебя можно было скрыть, даже если бы мы накрыли тебя чадрой.

Он пытался комплиментами поднять ее настроение, и она, улыбнувшись ему, сказала:

– Однажды я подумала устроить вечеринку, на которой все женщины, кроме меня, были бы закрыты вуалями. Бак не смог бы преодолеть искушение заглянуть под все вуали.

– Он всегда был любопытным, – сказал Гарри, – но на этот раз его любопытство сослужило прекрасную службу.

Ведь благодаря его блестящему плану мы спасли Великого князя и других русских от смерти, к которой приговорили их большевики.

– Это в твоем духе, Бак, – сказал Джордж Рэдсток. – Мне лишь жаль, что ты не посвятил меня в тайну. Эта операция напоминает историю, описанную Филиппсом Оппенгеймом.

– Именно так все и было! – рассмеялся Гарри. – А когда мы прибудем в Каир, у истории окажется хеппи-энд.

– Почему? – заинтересовалась Долли.

– Потому что у князя Ивана есть там друзья, которые, как он надеется, найдут ему работу, а князь Александр собирается вступить в Иностранный легион.

– Иностранный легион! – воскликнула Нэнси. – Как романтично!

Было уже около часа дня, и они спокойно пересекали Мраморное море. Герцог послал Гарри вниз к своим новым гостям передать, что он надеется увидеть их за ленчем, кроме, быть может, Великого князя, поскольку он еще слаб.

Герцог еще утром в лесу увидел, что они сбрили бороды, но он не представлял, насколько элегантно они будут выглядеть, облачившись в модные прогулочные костюмы. Теперь они ничуть не напоминали тех грубых оборванных крестьян, каковыми предстали перед ним вчера вечером в заброшенном доме.

Если не замечать болезненной худобы князя Ивана, то от него вновь исходил прежний шарм и вернулись былые замашки.

Красивым и статным молодым человеком выглядел теперь и князь Александр.

Когда Гарри вернулся в сопровождении князей, герцог вышел навстречу им.

– Позвольте мне приветствовать вас на борту моей яхты, ваше высочество, – обратился он к князю Ивану. – Мы все надеемся, что этот день станет началом новой, более счастливой главы в вашей жизни.

– Мне трудно выразить мою благодарность, ваша светлость… – начал князь.

– И не пытайтесь, – прервал его герцог. – Позвольте представить вам моих гостей.

Он представил сначала Долли, затем – лорда и леди Рэдсток.

Когда он познакомил с ними князя Александра и завязалась общая беседа, герцог обратился к Гарри и шепнул:

– А где же княжна?

– Она хочет остаться со своим отцом. Доукинс уложил Великого князя в постель. Он немного поел и теперь отдыхает.

– Я думал, что Доукинс мог бы присмотреть за ним, пока княжна будет обедать с нами.

– Да, он ей предложил, – ответил Гарри, – но она отказалась. Может быть, она смущается, я не знаю.

– Попроси Нэнси спуститься к ней, – предложил герцог.

Гарри понял, что герцог не хочет делать это сам, и поговорил с Нэнси. Она поспешно удалилась из салона.

Нэнси возвратилась за несколько минут до того, как было объявлено, что обед подан, но княжны с ней не было.

– Она очаровательна, – сказала Нэнси герцогу тихим голосом, – но мы обсудим это позже.

Она взглянула на Долли, и герцог понял, что сейчас не стоит заговаривать о княжне.

Через несколько часов герцог смог выйти на палубу, и Нэнси Рэдсток последовала за ним.

Солнце еще светило, но над морем поднялся сильный ветер, и Нэнси надела теплое пальто с капюшоном, отороченным мехом.

– Я рада, что мы наконец-то покинули Константинополь, – сказала она. – Эта бедность угнетала меня, а при виде опустевших дворцов у меня мурашки пробегали по телу.

– Ты говорила с княжной? – спросил герцог, – Она сказала, что не хочет покидать отца, поэтому не может с нами обедать, – ответила Нэнси. – Но я думаю, были и другие причины.

– Какие?

– Во-первых, после долгого голодания и обильного угощения на яхте она не могла еще обедать.

Нэнси улыбнулась и коснулась руки герцога.

– Ты оказался очень внимательным, Бак. Я никогда, не думала, что ты можешь быть таким деликатным и, сочувствующим чужим страданиям.

– Продолжай, о чем ты начала говорить, – сказал герцог, смущенный ее похвалой.

– По-моему, княжна смущена тем, что ей нечего надеть.

Он повернулся, чтобы взглянуть на Нэнси.

– Но я думал… – начал он.

– Да, конечно. Я предложила ей воспользоваться любым моим платьем. Она приняла только ночную рубашку и сказала, что будет носить то, что имеет.

Герцог с изумлением посмотрел на нее.

– Но как же… – начал он.

Он вспомнил ужасные лохмотья княжны во время ее приезда на яхту и при встрече в заброшенном доме.

– Она сейчас в своем платье, – сказала Нэнси, – которое, наверное, в каком-нибудь 1916 году было ужасно дорогим, но теперь оно изношено, заштопано и смотрится несколько странно. Но это – ее собственное платье.