Операция «Святой Иероним» - Карпущенко Сергей Васильевич - Страница 30

— Значит, — сказал Петрусь Иваныч в прихожей, где Володя натягивал на плечи свою куртку, — в пятницу ты мне вручаешь «Иеронима». Свою маму ты увидишь дома уже в субботу.

Лицо Белоруса было строгим, почти что неприятным, и Володя видел, что возлюбленный его мамы недоволен им.

— Да, как договорились, — сказал Володя, а когда Петрусь Иваныч уже отворил дверь, мальчик услышал, как мужчина сказал:

— А в общем, мне очень жаль, что ты забираешь маму. Здесь, в России, ты не будешь счастлив, а мы ведь могли бы жить втроем...

Володя перебил его:

— Да, я уже слышал — за границей. Но только мне и здесь хорошо. Мне вчера один человек сказал, что такие, как я, возродят Россию. Так что будет чем заняться.

В ответ Петрусь Иваныч рассмеялся, но язвительно и зло:

— Такие, как ты, парень, не возродят, а окончательно разворуют страну. У тебя, Вовчик, не руки, а клешни краба — все заграбастают. Ты еще покажешь, на что способен! За границей ты смог бы стать ученым, политическим деятелем, но здесь ты будешь только вором! Ну да прощай, до пятницы.

И Петрусь Иваныч, распахнув дверь, даже легонько подтолкнул Володю на выход, и через секунду дверь захлопнулась за спиной растерянного мальчика.

Володя пришел в себя быстро. Вышел и на углу дома прочел название улицы. «Вишь, куда меня занесло!» — ошеломленно подумал Володя, крайне редко бывавший на Гражданке. Нужно было срочно найти метро, чтобы побыстрее добраться до дому и успеть попасть в школу к первому уроку — он совсем не хотел привлекать к себе внимание со стороны учителей. И скоро, расспросив прохожего, он подходил уже к вестибюлю метрополитена. В вагоне, уютно устроившись в уголке, Володя не думал о том, какое будущее нарисовал ему Петрусь Иваныч, а прорабатывал план, как обманет того, кто унизил и его, и отца, и даже мать, и тем самым отомстит за поруганную честь семьи.

«Видали! — с презрением думал Володя. — Он меня вором называет, а сам-то он кто? Я пошел воровать только затем, чтобы отца спасти да и маму тоже. А он? Красивые вещи, видишь ли, хочет иметь! Нет, наколешься, не получишь ты «Иеронима»! Он мне тоже нравится!»

Размышляя о разном, думая скорее о своей удаче, чем о том, что ему грозит опасность, Володя подходил к парадной своего дома, как вдруг его окликнули по имени. Остановившись, мальчик резко повернулся, негодуя в душе на того, кто задержал его, и увидел Иринку Тролль. В скромной шубке из искусственного меха, в мальчишеской шапке, она не казалась Володе красивой, даже привлекательной, и, встречая ее в последнее время, он порой даже думал с удивлением, как можно было любить такую некрасивую девочку.

— Ну, чего тебе? — грубо спросил Володя, не здороваясь.

Иринка подошла поближе, пристально вглядываясь в лицо Володи, точно привораживала, сказала:

— Почему ты не ходишь в школу?

— А тебе-то что? — еще более грубо спросил мальчик. — Тебя что, завуч уполномочил вопросы такие задавать? Нечего мне делать в вашей школе! проговорил Володя. — Я, может быть, свое частное предприятие открыл, и на школу мне твою начхать!

Девочка все более пристально присматривалась к Володе, а потом на ее глазах внезапно заблестели слезы, она замотала головой и сказала прерывающимся голосом:

— Володя, ты пропадешь, погибнешь! Я все вижу на твоем лице, оно так изменилось, будто... будто у тебя только одна кожа осталась прежней, Володиной, а все нутро кто-то забрал себе и вселил в тебя гадкое чудовище, которое ест тебя изнутри! Да, правда!

Володя испугался. Он на самом деле, посмотрев на себя сегодня утром в зеркало, что висело в квартире Белоруса, увидел, что его лицо и впрямь стало каким-то чужим, но эти изменения он тогда приписал двум бессонным ночам и нервным разборкам с бандитами. Теперь же оказывалось, что дело было не в одной лишь усталости.

— Ну чего ты брешешь! — громким шепотом сказал Володя. — Какое там чудовище? Ты не спятила случайно?

Девочка не обиделась, а только отрицательно покачала головой:

— Нет, я правду говорю, правду! Но только ты не бойся, еще все можно исправить! Ты, когда совсем плохо станет, ко мне приходи, я тебе помогу!

Володя вдруг не на шутку разозлился.

— Она мне поможет! Чем ты мне поможешь?! — прокричал он. — Может, ты Сонечкой Мармеладовой по совместительству заделалась, а? Ну так я тебе не Раскольников и меня исповедовать не надо! Гляди, помощница выискалась! Да я скоро сам вам помогать стану, милостыню буду подавать, когда вы с голоду помирать будете! — И, резко повернувшись, Володя бросился к своей парадной.

«Помощники! Спасители юродивые! — с ненавистью думал он, пока поднимался на свой этаж. — Все вы, слабые людишки, в спасители лезете, чтобы рядом с еще более слабыми людьми сильными себя почувствовать! А мне вы не нужны! Я сам сильный, я бандитов вокруг пальца обвел! Я все могу, и я скоро стану богатым, очень богатым!»

Раззадорив себя такими мыслями, Володя, придя домой, твердо решил в школу больше не ходить, чтобы не видеть вокруг себя заботы назойливых, непрошеных помощниц. Конечно, он не успел выспаться сегодня ночью, хоть и дрыхнул у Белоруса, не чуя задних ног, поэтому решил, что будет совсем недурно «придавить» еще часок-другой. Весь переполненный гордостью за самого себя, то есть за свою ловкость, талант и ум, Володя, не раздеваясь, лег на кровать и тут же крепко уснул, а его лицо во сне скоро приняло прежнее, так нравившееся Иринке благородное и доброе выражение, б удто злое чудовище покинуло Володю на время, решив прогуляться. Сам же Володя остался с девочкой в прекрасном дворце, по которому они ходили, обнявшись, рассматривая картины. Мальчик все силился разыскать «Святого Иеронима», но ему это не удавалось, и было очень стыдно, так как Володя догадывался, что они не находят картину, пропавшую по его вине. Вдруг при переходе из зала в зал на него бросилось то самое чудовище, что жило когда-то в нем. Началось сражение, и скоро Володе удалось разорвать чудовищу пасть, и на самом дне желудка поверженного врага мальчик увидел «Иеронима». Картина была завернута в непромокаемый конверт, и Володя тотчас вынул ее и повесил на стену, сказав Иринке: «А ты еще не верила в мои силы...» И девочка лишь улыбнулась и коснулась своими губами Володиной щеки...

— Давай-ка, милый, поднимайся и ножками сейчас топ-топ, — говорил Дима, сидевший рядом с Володей на кровати и похлопывающий его ладонью по обеим щекам. — Спать еще рано — дело не сделано.

Спросонья мальчик подскочил на постели, точно ему сделали «велосипед», то есть сунули между пальцев ног горящий окурок.

— А!? Кто?! Зачем?! — вскрикнул Володя, не понимая, как у него в квартире мог оказаться Дима, бросившийся со всей паучиной компанией разыскивать Злого. А еще увидел Володя, когда его глаза раскрылись, что по комнате из угла в угол ходили какие-то люди в черных масках и заглядывали то в шкаф, то в письменный стол, то подлезали под его кровать, то рылись в секретере, вышвыривая отовсюду мешавшие осмотру вещи.

— Да это ж мы, не бойся, — успокаивал Володю Дима. — Мы, друзья твои корешки! Сейчас поищем у тебя кой-что в квартирке, а не найдем, так ты с нами на экскурсию прокатишься!

Дима, улыбавшийся все время, покуда произносил фразу, был до приторности любезен, но Володя, приподнявшись, смотрел в его глаза и видел, как прыгали в них всполохи ярости и ненависти к нему, к Володе.

— А что вы ищете? — спросил у Димы мальчик приглушенным голосом, точно не желая нарушить важность происходившего в его комнате.

— А что надо нам, то и ищем, — вторя Володе, сказал Дима. — Свое во всяком случае ищем, не твое. — И прикрикнул людям в масках: — Эй, ворочайтесь быстрее! В гальюне смотрели?

— Смотрели, — лениво откликнулась одна маска, и Володя признал в ее обладателе одного из телохранителей Паука.

— А на кухне?

— Тоже все облазали, — был ответ.

Володя же не придумал ничего умней, чем спросить у Димы, по-прежнему сидевшего на его постели:

— Как же вы сюда зашли? Или я дверь забыл закрыть?