По вине Аполлона - Рафтери Мириам - Страница 19

Я с силой вонзила ногти в ладони, напомнив себе, что это не сон, а самая что ни на есть реальность. Менее чем через неделю мне придется отыскать способ вернуться в свое время.

Было полнейшим безумием испытывать чувства, переполнявшие сейчас мою душу, к мужчине, которого я никогда больше не увижу, который считал меня проституткой… и собирался жениться на другой женщине.

На женщине, которую, как он почти признался, он не любил.

Прекрати, мысленно прикрикнула я на себя. Ты должна думать о том, как привести здесь все в порядок и возвратиться домой целой и невредимой, а не страдать по Натаниэлю Стюарту. Начни с попытки завоевать вновь его доверие; попроси его рассказать о себе.

Я бросила на него искоса взгляд. Уверенность, с какой он вел машину, наводила на мысль о капитане за штурвалом корабля. Ну, конечно же, вспомнила я, Натаниэль ведь избороздил в юности все моря и океаны на судах своего отца. Во время наших бесед в ее убогой квартирке на Мишн-дистрикт Виктория часто рассказывала, поражая мое воображение, о его приключениях и экзотических подарках, которые он привозил ей из своих путешествий. Я завидовала его вольной жизни, пока Виктория не поведала мне, что, когда на плечи Натаниэля легла ответственность за воспитание маленькой сестренки, он оставил все свои путешествия, совершая лишь иногда короткие деловые поездки.

— Вы скучаете по всему этому? — спросила я неожиданно для себя вслух.

— Что? — он бросил на меня удивленный взгляд.

— По путешествиям. По тем дням, когда вы ездили по всему миру.

Руки его стиснули руль.

— Глупый вопрос. Разумеется, я скучаю по тому времени. — На лице его появилось ностальгическое выражение. — Джунгли Африки, блестящий двор китайского императора, турецкие базары, где можно приобрести или продать что угодно…

Я была очарована.

— И что же вам понравилось больше всего?

Он на мгновение задумался.

— Охота на тигра с махараджей в Индии была в высшей степени увлекательна, и сражение с пиратами в южных морях не лишено было весьма драматических моментов. Хотя, — в голосе его зазвучали поддразнивающие нотки, — сказать по правде, больше всего мне '; запомнились женщины. Китайские куртизанки, г — гейши в Японии и восхитительные создания с островов Тихого океана. — Он бросил на меня искоса взгляд и насмешливо приподнял бровь. — Я знал француженку, изумительно танцевавшую канкан, которая…

— Картина мне вполне ясна, — прервала я его на полуслове. Казалось, меня не должно было задевать то, что он знал стольких женщин. Но почему-то это меня задевало.

Губы его изогнулись в улыбке.

— Для женщины вашей профессии вы бываете иногда чересчур стыдливы. Кровь бросилась мне в лицо.

— Я не пуританка. К вашему сведению, я вполне современная молодая женщина, придерживающаяся широких взглядов в вопросах секса. Я ежемесячно читаю «Космо» и…

— Космо? Новый автор, должно быть? Никогда о таком не слышал. Ну-ну, успокойтесь… вы отвлекаете меня, мешая вести машину. Я не критиковал вас. Говоря по правде, я нахожу вашу стыдливость очаровательной… хотя и несколько странной, учитывая тот образ жизни, какой вы ведете.

— А вы сами? Иначе, как яркой, вашу жизнь и не назовешь.

— Это совсем другое дело. Я мужчина.

— Типичный случай «мужского шовинизма»! Но, как говорила моя бабушка, мерка, применяемая к одному, должна применяться и к другому.

— Вижу, в вашей семье вы не единственная сторонница свободы нравов, — сухо заметил Натаниэль.

Пора было преподать этому индюку урок.

— Женщина может делать все то же самое, что и мужчина, — проговорила я с горячностью. — Взбираться на горы, управлять машиной, даже баллотироваться на пост президента.

Натаниэль презрительно фыркнул.

— Абсурд. В вопросе о правах женщин я придерживаюсь весьма широких взглядов. Я даже считаю — хотя вам, возможно, это покажется странным, — что кое в чем суфражистки правы. Но женщины, баллотирующиеся в парламент или на пост президента? Абсурд. Этого никогда не будет.

Я скрестила на груди руки, пытаясь подавить растущее во мне раздражение.

— Будет. Женщины получат право голоса в двадцатых годах, при президенте Вудро Вильсоне. И спустя несколько десятилетий они будут заседать у нас в палате представителей… и в сенате.

Натаниэль пожал плечами.

— Если вам так уже хочется в это верить, то пожалуйста.

Я глубоко вздохнула.

— Я не гадаю. Я знаю, что так оно и будет. Я видела будущее… Видите ли, мои друзья считают, что я обладаю сверхъестественным восприятием.

Он расхохотался.

— Не говорите мне только, что вы верите этому вздору.

Я вновь скрестила в раздражении руки на груди.

— Мне казалось, что вы, по крайней мере, судите обо всем непредвзято, в отличие от остальных. Как-никак, вам приходилось встречаться в своих путешествиях с новыми идеями, непривычным образом мышления.

— Мои путешествия отныне в прошлом, и вся эта романтика не имеет более для меня никакого значения.

— Почему?

— На мне лежит серьезная ответственность, — ответил он тоном, не располагавшим к дальнейшим расспросам. — Сейчас значение имеет только будущее.

— По крайней мере, мы хоть в чем-то придерживаемся одинаковых взглядов, — проворчала я, пряча ладони в складки юбки в надежде немного согреться.

Машину подбросило на выбоине, и на мои развевающиеся на ветру волосы попали брызги грязи. Взглянув на меня, Натаниэль снял с шеи шарф и бросил мне его на колени.

— Вот, повяжите им волосы.

— Спасибо.

Шарф был необычайно теплым и насквозь пропитан мужскими запахами кожи и табака, и, повязав им голову, я почувствовала себя на верху блаженства.

Перед громадным величественным зданием Натаниэль вдруг затормозил. У меня округлились глаза.

— Случайно, это не особняк Шпреклза? — Я видела фотографии этого роскошного дома, но ни одна из них не передавала его истинного великолепия. По моей спине пробежал холодок, когда я вспомнила постигшую его судьбу — он был уничтожен пожаром, начавшимся вскоре после землетрясения.

— Он самый, — ответил Натаниэль. Он сдвинул кепи на затылок и воззрился на меня в удивлении. — Так вы видели его раньше?

— Я давно не была здесь.

— А… — он понимающе кивнул. — Да, полагаю, вас не слишком часто отпускали. — Тон его смягчился. — Не относилась ли к вам плохо мадам или кто-то из клиентов… не поэтому-то вы и сбежали?

Я вспыхнула.

— Прекратите вы наконец делать выводы в отношении меня?

— Извините, — он покачал головой. — Я лезу не в свои дела. А теперь я вас на мгновение оставлю. Мне нужно передать кое-какие бумаги.

— Какие бумаги?

— Лучше вам этого не знать для собственной же пользы. Мои враги уже сделали мне предупреждение, взорвав одно из моих судов. Не стоит вовлекать вас во все это.

Предупреждение… Взрыв судна? В чем же был замешан Натаниэль?

— Подождите меня в машине, — сказал он, прежде чем я успела задать ему новый вопрос. — Я вернусь через несколько минут.

Итак, я была недостойна сопровождать его в дом Шпреклза. Стараясь не показать обиды, я небрежно бросила:

— О'кей, я подожду здесь, наслаждаясь видом.

Он действительно возвратился через несколько минут, и мы продолжили свой путь. Я молчала, не в силах отделаться от кошмарной мысли, что очень скоро все эти прекрасные дома, мимо которых мы сейчас проезжали, превратятся в почерневшие от огня руины. У меня не было никакой возможности предотвратить землетрясение или пожар, но я, черт меня возьми, должна была попытаться спасти дом Наганиэля от уготованной ему Феннивиком участи! Я стиснула зубы, стараясь не показать, что расстроена.

Натаниэль бросил на меня взгляд, в котором сквозила тревога.

— Что-то не так?

— Да. — Я сжала пальцами виски и многозначительно проговорила: — Должно случиться нечто ужасное. Я вижу… — Я закрыла глаза. — …Здания падают, дрожит сама земля! И огонь… пламя охватывает весь город. — Слегка покачиваясь, я зловеще продолжала: — Этот особняк сгорит и…