Люди Зимнего дворца. Монаршие особы, их фавориты и слуги - Зимин Игорь Викторович - Страница 86

86

Императрица Мария Федоровна писала об этом в марте 1826 г., когда в Комендантском доме Петропавловской крепости шло следствие по делу декабристов: «Мой сын рассказал нам также, что был допрошен некий Поджио, который сознался и сообщил, как должно было произойти истребление нашей семьи; что касается его самого, то он предложил обе свои руки, чтобы обратить их против Николая, – решили, однако, что необходимо шесть… Великий Боже, какая [нрзб.] какие люди! И только кончина нашего Ангела предотвратила гибель нашей семьи и государства; иначе бы кровь полилась ручьями! Как это наводит на размышление! Во всем виден перст Божий, но пути Его неисповедимы»[575].

17 марта 1826 г. Николай I рассказал матери, что «Каховский, который содержится в крепости, сознался, что 13-го вечером Рылеев побуждал его отправиться на другой день во дворец в форме гренадерского конвойного офицера, чтобы убить в коридоре Николая, и что для этого он должен был переодеться и надеть гренадерский мундир; он отказался и сказал им, что хотя они начали ранее его, но он хочет умереть с ними, и он действительно явился на площадь. Какой ужас! Это заставляет содрогаться, тем более что, замышляя убийство, они говорили о нем со спокойствием и хладнокровием, на которые способны лишь развратные натуры! Да будет милостив к нему Господь!»[576].

Исходя из материалов следствия, у Николая I появились все основания усилить охрану Зимнего дворца проверенными ветеранами гвардейских полков. 2 октября 1827 г. Николай I подписал указ об учреждении «Роты Дворцовых Гренадер». Согласно «Положению», в ее состав входили чины лейб-гвардии, которые в войне 1812 г. «оказали свое мужество». В «Правилах» уточнялось, что «в роту поступают добровольно отличнейше из Гвардейских отставных чинов… из одних тех людей, кои бывали в походах против неприятеля». Все первые офицеры Роты имели ордена Св. Георгия за Бородино. Из 120 человек 69 человек нижних чинов имели знаки отличия военного ордена Св. Георгия и 84 человека – знак отличия Св. Анны за 20-летнюю беспорочную службу[577]. Это была военная элита, безусловно преданная императору.

Для гвардейцев зачисление в Роту означало пожизненное содержание от Министерства Императорского двора. Подчеркивалось, что «никто в роту не определяется без Высочайшего повеления», то есть личный состав роты подбирал сам император. Главной задачей личного состава Роты являлось обеспечение «Полицейского надзора во Дворцах, где будет… пребывание» императора. Гренадеры несли караульную службу в Зимнем дворце, в том числе и у покоев императорской семьи.

В. Поярков. Дворцовый гренадер М. Кулаков. 1915 г.

В. Поярков. Дворцовый гренадер в Георгиевском зале Зимнего дворца. 1915 г.

Николай I – последний император, который позволял себе пешие прогулки по Петербургу без охраны. По крайней мере, явной. Однако он как прагматичный политик постоянно имел в виду возможность покушения. Император связывал такую возможность прежде всего с поляками. К тому имелись основания, поскольку Польское восстание 1830–1831 гг. было подавлено жесткой рукой и в Сибирь потянулись колонны сосланных мятежников.

Летом 1835 г., накануне своей поездки в Польшу, Николай I писал И. Ф. Паскевичу: «Я знаю, что меня хотят зарезать, но верю, что без воли Божией ничего не будет, и совершенно спокоен. Меры предосторожности беру, и для того официально объявил, и поручаю и тебе разгласить, что еду из Данцига на Познань смотреть укрепления, но одному тебе даю знать, что въеду в Царство чрез Торунь на Нешаву. Конвои вели приготовить на Познань, других не надо». Кстати, именно накануне этой поездки Николай I составил официальное завещание. И опасения были не напрасны.

Ф. Крюгер. Портрет императора Николая I. 1852 г.

Фактор опасности подвигнул императора в конце 1830-х гг. к реализации очень дорогостоящего проекта – прокладки 1200 верстовой линии оптического телеграфа, связавшего Петербург и Варшаву. В январе 1840 г. он писал И. Ф. Паскевичу: «Мы все с телеграфом еще не сладим; туманы ли, или неловкость сигналистов тому причиной – не доберемся; обещают, однако, что скоро все придет в порядок, пора! Тогда будет очень удобно нам разговаривать и сообщать друг другу взаимные новости». «Польский фактор» учитывался императором и в 1840-х гг. Во время визита императора в Польшу одну из карет, в которой ехали чиновники, сопровождавшие Николая Павловича, обстреляли. В 1847 г. он писал из Зимнего дворца И. Ф. Паскевичу: «Известие о затеях на тебя в Скерневицах доказывает, что тебе всегда должно быть осторожным, и прошу вперед брать караул».

С другой стороны, среди своих подданных, особенно простолюдинов, Николай I чувствовал себя совершенно спокойно. Фрейлина М. В. Фредерикс, вспоминая визит царя в 1849 г. в Москву, упоминала: «Он шел один, медленно пробираясь через толпу, без всякой охраны, он знал, что ни один злоумышленник не дотронется до него, потому что его боялись и любили»[578].

Тем не менее по каким-то соображениям в 1851 г. число постов дворцовых гренадер у покоев императорской семьи увеличили с 7 до 10. Хотя к этому времени Рота дворцовых гренадер из боевой части, отвечавшей за личную охрану царя, превратилась в один из элементов пышного дворцового антуража. В праздники дворцовые гренадеры составляли почетный караул и занимали посты «в особо назначенных местах». В будние дни они занимали в Зимнем дворце 36 постоянных постов. Кроме этих обязанностей, они не несли «никакой другой строевой службы»[579]. Подчинялась Рота дворцовых гренадер непосредственно министру Императорского двора. Кроме командного состава Роты, ее костяк составляли 100 гренадер[580]. Уже в 1830-х гг. за Ротой прочно закрепилось название «Золотая рота», поскольку мундиры не только офицеров, но и рядовых обильно украшались золотым шитьем.

Дворцовые гренадеры на Дворцовой площади. 1900-е гг.

О том, что Рота дворцовых гренадер была не только караульно-парадным подразделением, свидетельствует то, что ее периодически перевооружали современным оружием[581]. Безусловно, постоянное присутствие в Зимнем дворце лично преданных Николаю I закаленных ветеранов гвардии отчасти решало проблему личной безопасности царя, но в целом эти меры уходили корнями в XVIII век.

К. Пиратский. Штаб-офицер и гренадеры в парадной и повседневной форме. 1878 г.

Следует упомянуть и о том, что казарма одного из батальонов лейб-гвардии Преображенского полка располагалась на Миллионной улице. Непосредственно из помещения батальона в Эрмитажный театр вела железная дверь, имелся отработанный кратчайший маршрут по залам Зимнего дворца, и в случае тревоги гвардейцы могли немедленно оказаться в распоряжении императора. Об этом хорошо помнили и Николай I, и последующие государи. В 1882 г. Александр III, обращаясь к офицерам Преображенского полка, подчеркнул: «Есть в нашей гвардии батальон Императорской Фамилии. Но я считаю Преображенский полк еще более полком Императорской Фамилии, еще более близким нашему семейству, и в особенности Государям. Начиная с Петра, все царствующие государи и Императрицы были шефами полка»[582].

вернуться

575

Императрица Мария Федоровна. Записка о событиях 14 декабря 1825 г. Электронная версия.

вернуться

576

Императрица Мария Федоровна. Записка о событиях 14 декабря 1825 г. Электронная версия.

вернуться

577

Гринев Л. История Роты дворцовых гренадер. СПб., 1912. С. 15.

вернуться

578

Фредерикс М. П. Из воспоминаний баронессы М. П. Фредерике // Исторический вестник. 1898. № 2. С. 459.

вернуться

579

ПСЗРИ. 2 изд. Т. 2. № 1436. 2 октября 1827 г. Об учреждении Роты Дворцовых Гренадер.

вернуться

580

Капитан – 1 чел., поручиков – 3 чел., фельдфебель – 1 чел., унтер-офицеров – 10 чел., гренадер 1-й статьи – 50 чел., гренадер 2-й статьи – 50 чел., барабанщиков – 2 чел. Всего в роте 117 чел.

вернуться

581

В 1848 г. Роту перевооружили 126 драгунскими ружьями ударной системы. Старые кремневые ружья были сданы в Арсенал. В 1865 г. Рота получила 6-линейные нарезные ружья системы Минье. В 1872 г. перевооружена винтовками системы Кринка, получив по 48 боевых патронов на винтовку.

вернуться

582

К. Р. Великий князь Константин Романов. Дневники. Воспоминания. Стихи. Письма. М., 1998. С. 180.