Неделя на жизнь (СИ) - Анашкина Екатерина Юрьевна - Страница 33

— Ну и повезло тебе, Лидка! Береги теперь Витьку, держись за него обеими руками! — вопил отец на скромной свадьбе, на которой присутствовали только молодые, родители Лиды и ее младший брат.

На вопрос о его родственниках Виктор сдержанно ответил, что он сирота, и не хотел бы больше обсуждать эту тему. Теща по-бабьи пожалела его тогда и даже пустила слезу. Больше Лида Романова к этому вопросу не возвращалась. Она ничего не знала и не хотела знать о той жизни, которая была у ее мужа до нее. Все ее существование сосредоточилось в умении убеждать себя в том, что она счастлива. К ее беременности муж отнесся без восторгов, но сыном занимался: гулял с ним, иногда укладывал спать. Саму же Лиду Виктор перестал замечать почти сразу же после свадьбы. Когда однажды она попыталась поговорить об этом с матерью, то встретила целую бурю негодования:

— Да ты с него пылинки должна сдувать, ноги ему целовать, за то, что живешь как королева! Витька мужик дельный, красавец писаный, зарабатывает — дай Бог каждому. А ты? Глянь на себя в зеркало, мышь ты амбарная! А еще чем-то недовольна!

И Лида послушно смотрела в зеркало, видела свое отражение и явственно понимала, что мать права: она вытянула козырную карту, за которую всю жизнь должна быть благодарна судьбе. Да, Виктор бывает груб, равнодушен, но ведь это адекватная плата за то, что и у нее есть семья! И она любила его с годами ничуть не меньше, чем прежде, загоняя свои обиды и боль в самые потаенные уголки сознания… Однако в последнее время она все чаще задумывалась над тем, что, может быть, не стоило так гнаться за романтикой. Может быть те отношения, что связывают ее родителей, гораздо более искренние и теплые? Но она гнала эти мысли прочь, изо всех сил пытаясь внушить себе, что довольна жизнью…

— Витенька, я хотела поговорить с тобой, — она примостилась напротив, напомнив ему заморенного голодом и холодом воробья.

— Ты в последние дни как-то изменился. Стал раздражительным, постоянно всем недоволен. У тебя неприятности на работе? Может быть, нам нужно поговорить об этом? Я же чувствую, что тебя что-то гнетет изнутри! — ее худые костлявые пальцы нервно подбирали крошки на столе.

— А тебе что, есть до этого дело? — холодно отозвался он, отодвигая от себя тарелку.

— Конечно! — Лидия подняла на него свои выразительные черные глаза, — Я всегда любила, люблю и буду любить тебя, что бы ни произошло. Ты нужен мне и нашему сыну любой! Ведь у нас с тобой настоящая семья, правда?

И тут он засмеялся. Он хохотал так, что через некоторое время понял, что у него форменная истерика: из глаз брызгали слезы, смех переходил в кашель. Он представил себе ее лицо, как если бы вдруг он рассказал ей обо всем, чем живет на самом деле. Интересно, что бы было с ней, если бы она увидела, как он подвешивает свои жертвы, режет их ножом, душит, а потом смывает кровь в ванну новым, рекламируемым на всех центральных каналах средством… Кстати, действительно хорошая штука! Любопытно, долго ли она смогла бы утверждать, что любит его и что он ей нужен? А может и правда, любит? Сколько длилось все это представление, он не помнил, очнулся только когда испуганная Лида брызнула ему в лицо холодной водой. Помутнение закончилось так же внезапно, как и началось.

— Ты в порядке? — голос ее дрожал, и по впалым щекам бежали прозрачные ручейки.

— В порядке. Я в полном порядке. — ледяным голосом произнес он, промокая кухонным полотенцем лицо и шею под воротником рубашки, — А теперь у меня к тебе огромная просьба — отстань от меня. Ты меня хорошо поняла? — эти слова он сказал очень тихо и очень отчетливо.

— Хорошо, — покорно согласилась Лида и вышла из кухни.

Да, так не пойдет. Может, стоит попринимать каких-нибудь успокоительных? Что там нам советует современная медицина? «Персен» — и вы снова в форме? Или нужно просто переспать с какой-нибудь девицей, вроде Вероники. Она явно не против. Правда Вероника не совсем подходящий вариант — с такой нужно держать ухо востро, и если дать слабину, то так просто от нее не отделаешься. Вероника ищет богатого спонсора с видами на будущее. А ему сейчас нужно что-то легкое, необременительное, так сказать, одноразовое. Говорят, что при раздражении секс — лучшее лекарство. С женой же они давно имели разные спальни. И вообще, что такое секс по сравнению с тем наслаждением, которое он испытывал совсем недавно? Он достал из холодильника бутылку водки, налил стакан доверху и выпил в три глотка.

Вернувшись в кабинет, маленьким ключом отпер один из ящиков стола. Вытащив из него потрепанный дешевый конверт, он достал из него три пожелтевших от времени фотоснимка. Какое-то время он молча смотрел на изображения. Пальцы его сжались в кулаки так, что на ладонях остались кровавые следы от ногтей. Затем он аккуратно сложил фотографии обратно и закрыл замок. Он все сделал правильно.

Услышав, как в детской жена воркует над плачущим сыном, он брезгливо поморщился и закрыл глаза.

— У меня хорошие новости, — услышал Макс в трубке хрипловатый голос Льва Валентиновича.

— Ну, наконец-то! Хоть у кого-то есть что-то положительное! А то я прямо физически ощущаю, как вся моя жизнь медленно, но верно скользит с сторону увеличения отрицательных чисел по оси игрек!

— Ну ты и выражаешься, Максим Викторович! Я даже не сразу понял, что ты имеешь в виду, — Лев Валентинович хохотнул в трубку и, судя по возникшей паузе, прикурил сигарету.

— Кстати, с тебя бутылка хорошего вискаря, за то, что я не поленился и заказал дополнительную экспертизу. Поэтому так долго и ждали результатов. Зато теперь у нас есть стопроцентное подтверждение того, что в ванной, несмотря на то, что по все видимости ее тщательно замывали, была кровь. Кое-где все же остались следы. Причем кровь не одного человека, а как минимум двух.

— Ух ты! Ну, это уже что-то.

— Но и это еще не все. На зеркале мной был обнаружен четкий отпечаток пальца. Могу смело утверждать, что принадлежит он мужчине. И не Борьке-алкашу — это я тоже проверил. Осталось совсем ничего — просто найти этого мужика. Что скажешь? У тебя по твоей-то части есть какие-нибудь подвижки?

— А что у нас по убийству Кротовой? — проигнорировал Макс вопрос.

— Ну, там все чисто. Никаких пальчиков ни на посуде, ни на сумке. Похоже, что выпивала она в ту ночь одна, обошлась без компании. Правда в том, что это смертоубийство никаких сомнений не возникает. Кстати, препарат, которым отравили вашу Кротову из той же серии, что и тот, которым пытались убить девочку, как бишь, ее зовут?

— Катя Долгова. Ее зовут Катя Долгова.

— Во-во, Долгова. Используется эта дрянь в фармацевтике. Кстати лекарство не из дешевых. При правильной дозировке дает неплохой эффект для лечения всяких сердечных и сосудистых болячек, но как тебе известно, в капле — лекарство, в ложке — яд. Так вот, если немного увеличить дозу, то у человека просто останавливается сердце. Клиническая картина почти никогда не вызывает подозрений. Но ты мне так и не ответил. Что у вас новенького-то?

— Дорогой мой Лев Валентинович! — Макс тяжело вздохнул, прижал трубку плечом к уху, вынул из подставки карандаш и начал его точить. Ошметки падали на стол, кучка их росла, а карандаш постоянно ломался и на глазах уменьшался в размерах.

— К сожалению, похвастаться пока нечем. У Лехи после обхода соседнего дома — полный ноль. Одна-единственная тетка рассказала, что однажды весной видела похожего дядьку с коляской, но внешность описать не смогла, да и не присматривалась она особенно-то. А вот Вовка Емельяненко заприметил какую-то странную «Тойоту», из которой, похоже, какая-то барышня уже пару дней наблюдает за интересующим нас подъездом.

— Интересно, интересно… И что же? Выяснили, что эта мадам там выжидала?

— Да кто ж ее знает! — Макс в раздражении щелкнул по карандашу, тот покатился по столу и с деревянным стуком шлепнулся на пол возле корзинки с мусором.

— Может, за мужем следила! А может, за любовником. Мало ли у нее причин? Вовка скинул это дело на Березина. Вы же знаете, как Леха может разговорить.