Неделя на жизнь (СИ) - Анашкина Екатерина Юрьевна - Страница 53

Подойдя к брату, она чмокнула его в горячую щеку, присела рядом с костром на пенек и погладила Дашку, которая вышла немного подышать воздухом. Дашка подернула ушами и уставила свои желтые глазищи на огонь. Потом встала, выгнула спину и неторопливо двинулась к избе, над крышей которой вился дымок.

— Предательница! — крикнул ей в спину Макс.

Инна счастливо засмеялась. Как же хорошо, что они решили отмечать Новый год здесь! Во дворе у них росла высокая елка, которую они общими усилиями нарядили разноцветными шариками и гирляндами. Снег, лежавший на лапах праздничной красавицы блестел и искрился совсем по-новогоднему. Было уже совсем темно, но прошлым летом папа с Лешкой установили на участке большой фонарь, который теперь радостным праздничным светом заливал белоснежную полянку возле дома. К вечеру метель стихла, взошла луна. Высоченные сосны уходили макушками в звездное декабрьское небо. Там, где тропинки не протоптали, сугробы переваливали через забор. Весь день Инна падала в них, как на перину. Они были такими мягкими и пушистыми, что однажды она провалилась почти с головой… Инна со вкусом глотнула горьковатый воздух, напоенный морозом и дымом от костра.

— Ты что хохочешь? — удивился Макс.

— Просто так, хохочу и все. Настроение хорошее, а у тебя?

— Да тоже вроде ничего, Новый год все-таки. Все-таки ты, Иннка, выдумщица! Это же надо додуматься, ехать за двести верст да еще в такую погоду! Хорошо еще, что дядя Миша перед нами приехал и на своем тракторе дорогу почистил, иначе не добраться бы нам сюда! Пришлось бы Новый год в сугробе праздновать.

— Это точно, — довольно согласилась Инна, жмурясь на огонь.

На пороге дома появился Лешка, неся огромную миску с шампурами. Под мышкой у него была зажата бутылка сухого красного вина.

— Ну что, угли-то скоро будут, костровой?

— Скоро, скоро! Между прочим, мог бы и помочь! Кинули меня все, а теперь им угли подавай! — пробурчал Макс, пошевеливая в костре специальной палкой-мешалкой — аккуратно обструганной длинной сосновой деревяшкой.

— Я никак не мог: у меня дела были поважнее, чем дрова палить, — с достоинством отозвался Березин и тут же получил снежком в лоб.

Наспех пристроив миску и бутылку на пеньке, он не остался в долгу и на полянке закипел нешуточный снежный бой. Наконец, запыхавшись, Алексей присел рядом с хохочущей Инной.

— Замерзла? — спросил он ее, обнимая за плечи.

— Не-а! Совсем не холодно. И ветра сегодня нет — красота!

Наступила минутная тишина, было слышно только веселое потрескивание костра. Искры взмывали вверх и растворялись, озаряя темноту секундными вспышками.

— Как там дела? — кивнула Инна в сторону дома.

— Нормально, спит, вроде. Так что пока есть время, предлагаю по чуть-чуть! — и жестом фокусника он извлек из бездонных карманов пуховика три стакана.

— О, вот это дельная мысль! — обрадовался Макс, потирая ладони.

Алексей разлил вино.

— Предлагаю выпить за всех нас! Ну и за наступающий праздник, конечно же!

Инна только пригубила свой стаканчик, как в дверях избы появилась румяная от жары и предпраздничной суеты Нина Николаевна.

— Эй, алкоголики и тунеядцы! Идите, проснулось ваше чадо! Кормежки просит! — крикнула она и исчезла за дверью.

На крыльце Инна стряхнула снег с любимых валенок, скинула тулупчик и мохнатые варежки, и прошла в маленькую комнатку, где возле коляски беспокойно мяукала Дашка.

— Ну, что ты смотришь-то, хозяйка! Хватит прохлаждаться, давай, корми ребенка, не все же мне делать! — возмущенно сказала она, завидев Инну.

— Да ладно тебе, Даш, не волнуйся ты так! Сейчас покормим! — ответила она и склонилась над коробом, в котором улыбался их с Лешкой сын. Четырехмесячный, пузатый карапуз по имени Иван Алексеевич Березин.