Царица Проклятых - Райс Энн - Страница 74

Но как только она заговорила, все остальные звуки смолкли и наступила тишина.

– Но я же сказала: Габриэль и Луи в безопасности. Неужели ты думаешь, что я смогу причинить зло тем, кого ты любишь? Смотри мне в глаза и слушай. Я пощадила намного большее их число, чем требуется. Это я сделала не только для тебя, но и для себя – чтобы видеть свое отражение в бессмертных глазах, слышать, как ко мне обращаются мои дети. Но я выбрала тех, кого любишь ты, тех, с кем ты хотел бы встретиться вновь. Я не могла лишить тебя такого утешения. Но теперь ты со мной и должен увидеть и познать все, что тебе открывается. Твое мужество должно сравняться с моим.

Я не мог выдержать видения, которые она мне посылала: последние секунды этой ужасной маленькой Беби Дженкс и вереница образов, в последний миг мелькнувших в ее умирающем мозгу… Они походили на сон доведенного до отчаяния существа. Невыносимо! А Лоран, мой старый спутник Лоран, иссушаемый пламенем на тротуаре; а на другом конце света – Феликс, с кем я также был знаком по Театру вампиров, – пламя протащило его по переулкам Неаполя и швырнуло в море. А другие… Неисчислимое множество других по всему миру – я оплакивал их, оплакивал их всех. Бессмысленные страдания.

– Разве это жизнь? – говорил я о Беби Дженкс и плакал.

– Вот почему я показала тебе всю картину целиком, – ответила она. – Вот почему все кончено. Нет больше Детей Тьмы. Отныне у нас будут только ангелы.

– Но остальные? – спросил я. – Что стало с Арманом? И вновь послышались голоса, тихое бормотание, грозившее превратиться в оглушительный грохот.

– Иди ко мне, мой принц, – прошептала она. И снова тишина. Она протянула руки и взяла в ладони мое лицо. Ее черные глаза расширились, белое лицо почти смягчилось. – Если тебе это нужно, я покажу тебе тех, кто остался в живых, чьи имена войдут в легенду наравне с нашими.

– В легенду?

Она чуть-чуть повернула голову, а когда закрыла глаза, произошло чудо – она словно лишилась всех видимых признаков жизни, превратившись в мертвое и совершенное создание с изящно загнутыми вверх тонкими черными ресницами. На горле под кожей отчетливо выделялась бледно-голубая артерия, как будто она хотела, чтобы я ее увидел. Жажда моя стала поистине невыносимой. Богиня! Моя богиня! Я грубо схватил ее с силой, которая причинила бы боль смертной женщине. Ее ледяная кожа казалась абсолютно непроницаемой, но я вонзил в нее зубы, и горячий фонтан снова хлынул мне в рот.

Послышавшиеся было голоса мгновенно стихли, как только я приказал им убраться. И не осталось ничего – только тихое журчание крови и ее сердце рядом с моим.

Темнота. Кирпичные стены подвала. Дубовый гроб, отполированный до блеска. Золотые замки. Волшебный миг: замки щелкают, словно отпертые невидимым ключом, и крышка поднимается, открывая атласную обивку. В воздухе чувствуется слабый запах восточных благовоний. Я увидел, что на мягкой атласной полушке лежит Арман – серафим с длинными, густыми каштановыми волосами; голова повернута в сторону, глаза пусты, как будто пробуждение неизменно его удивляет. Я наблюдал за тем, как он поднимается из гроба – медленно, элегантно, как это свойственно только нам, ибо мы единственные создания, для которых вставать из гроба – привычный ритуал. Я увидел, как он закрыл крышку и направился в другой конец подвала, где стоит еще один гроб. Этот гроб он открыл с благоговением, как шкатулку, где хранится редкий трофей. Лежащий внутри молодой человек казался безжизненным, его сон еще не завершился. Ему снятся джунгли и идущая по ним рыжеволосая женщина – ее я не смог разглядеть отчетливо. А затем – удивительная сцена, и мне она чем-то знакома… Но где я мог видеть ее раньше?.. Нет, не помню. Две женщины у алтаря. Во всяком случае, мне показалось, что это алтарь…

Она напряглась, сжалась и качнулась, как статуя Святой Девы, готовая сокрушить меня. Я почти лишился сознания; кажется, она произнесла имя. Но хлынул новый поток крови, и мое тело опять затрепетало от наслаждения – и не было больше земли, не было больше земного притяжения.

Передо мной снова возник кирпичный подвал. Над телом молодого человека нависла тень. Вошел еще кто-то и положил руку на плечо Арману. Арман его знает: его зовут Маэл.

«Пойдем».

Но куда он их уводит?

Багряный вечер в чаще секвой. Небрежно, распрямив спину, как всегда стремительно шагает Габриэль, глаза ее – как два стеклышка, в которых не отражается ничего. Рядом с ней, стараясь не отставать, грациозно идет Луи. В этой дикой местности Луи выглядит таким трогательно цивилизованным, безнадежно не вписывающимся в окружающую обстановку. Он сбросил вампирский костюм, который был на нем прошлой ночью; но в рваной старой одежде он кажется еще более элегантным и походит на джентльмена, которому просто немного не повезло. Сознает ли она тот факт, что они совершенно разные и что рядом с ней он чувствует себя чужим и одиноким? Позаботится ли она о нем? Но они оба боятся, боятся за меня!

Крошечное небо над головой превращалось в сияющий фарфор; по массивным стволам деревьев до самых корней спускался свет. Я слышал, как в тени бежит ручей. Потом я его увидел. Габриэль шагнула в своих коричневых ботинках прямо в воду. Но куда они идут? И кто с ними, кто третий? Он попал в поле зрения, только когда к нему обернулась Габриэль. Господи, какое лицо! И столь безмятежное! Он очень древний и могущественный, но тем не менее идет позади, пропустив молодых вперед. Сквозь деревья я рассмотрел поляну и дом. На высокой каменной веранде стояла рыжеволосая женщина – это ее я видел в джунглях? Не лицо, а древняя, лишенная выражения маска, как и лицо мужчины, который только что шел по лесу и теперь не сводил с нее взгляда; как и лицо моей царицы.

Пусть они все соберутся вместе! Кровь полилась в меня, и я вздохнул. Так будет только проще. Но кто они, эти древние создания с такими же, как у нее, лицами, на которых не отражается ничего?

Видение сменилось. На этот раз голоса окружили нас мягким венком – шептались, плакали. На секунду мне захотелось прислушаться, попытаться выделить из чудовищного хора хотя бы одну долетевшую сюда живую песню. Представить только – до меня доносились голоса с гор Индии, с улиц Александрии, из далеких и близких селений.

Но надвигалось новое видение.

Мариус. Ему на помощь пришли Сантино и Пандора, и теперь Мариус выбирается из окровавленной ледяной тюрьмы. Им только что удалось достичь зазубренных уступов на месте бывшего нижнего уровня святилища. Пол-лица Мариуса покрывала корка засохшей крови; он был сердит и полон горечи, глаза потускнели, длинные золотистые волосы перепачкались в крови. Прихрамывая, он поднимался по металлической винтовой лестнице, за ним – Пандора и Сантино. Когда Пандора пыталась ему помочь, он резко отталкивал ее в сторону.

Ветер. Колючий холод. Дом Мариуса был отдан во власть всем силам природы и выглядел так, словно по нему прошелся ураган. Повсюду валялись острые осколки стекла; красивые редкие тропические рыбки замерзли на песчаном дне огромного разрушенного аквариума. Снег толстым слоем покрывал мебель и сугробами лежал на книжных полках, статуях, стеллажах с пластинками и кассетами. Погибли птицы в клетках. С закованных в лед зеленых ветвей деревьев свисают сосульки. Мариус долго смотрел на погибших рыб в мутной полоске льда на дне резервуара, на мертвые палки водорослей, разбросанные среди сверкающих осколков стекла.

Исцеление Мариуса происходило буквально на глазах: шрамы исчезали, лицо обретало естественные очертания. Нога постепенно обретала прежнюю силу. Он уже мог стоять почти ровно. Он отвел горящий гневом взгляд от голубых и серебряных рыбок и поднял глаза к небу, к белой пелене, полностью скрывавшей звезды, а потом молча смахнул с лица и волос частички засохшей крови.

Ветер разбросал повсюду тысячи обрывков пергаментных рукописей, измятых листов старинной бумаги. В разрушенную гостиную ворвался снежный вихрь. Мариус поднял старую кочергу, чтобы использовать в качестве трости, и сквозь пробитую стену посмотрел на воющих в загоне голодных волков. Их не кормили с тех пор, как он, их хозяин, был засыпан льдом. О этот волчий вой! Я услышал, как Сантино заговорил с Мариусом – он старался объяснить, что им пора идти, что в лесу, среди секвой, их ждет одна женщина, что эта женщина такая же древняя, как Мать, и что до их прихода встреча начаться не может. Я ощутил прилив тревоги. Что за встреча? Мариус понял, но не ответил. Он прислушивался к вою волков. Волков…