История Похитителя Тел - Райс Энн - Страница 39

Мне было дурно от замешательства. Я не мог сдвинуться с места. Несмотря на холод, ночная жизнь вокруг кипела: отовсюду доносились голоса прогуливающихся туристов, рокот машин, замедляющих ход при подъезде к площади. Сам того не желая, я пытался представить, как выглядит все это при солнечном свете, пытался вообразить, что небо над площадью стало вдруг поразительно голубого цвета.

Потом я медленно поднял воротник пальто.

Я долго бродил по городу, и в ушах у меня постоянно звучал красивый интеллигентный голос:

«Вы крадете не только кровь, вы крадете жизни. Я еще никогда ни у кого не крал подобных ценностей. Тело – да, но не кровь… и не жизнь».

Я не осмелился бы посмотреть сейчас в глаза Луи. Я и помыслить не мог о том, чтобы поговорить с Дэвидом. А если Мариус узнает об этом, все кончится, еще не начавшись. Кто знает, что сделает со мной Мариус просто за то, что мне пришла в голову такая идея? И все-таки Мариус, с его-то богатым опытом, знает, правда это или фантазия! О боги, неужели Мариусу самому никогда этого не хотелось?

В конце концов я вернулся в свою квартиру, выключил свет и повалился на мягкий бархат софы. За стеклянной стеной царила тьма, а далеко внизу мерцали огни города.

«И пожалуйста, не забывайте, что, причинив мне вред, вы навсегда распрощаетесь с подобной возможностью. Я – ваш единственный ключ… либо вы им воспользуетесь, либо никогда больше не узнаете, каково это – быть человеком. Вы никогда не узнаете, что значит – выходить на солнце, насладиться настоящим обедом, заниматься любовью с женщиной или мужчиной».

Я подумал о силе, позволяющей возноситься над собственной материальной оболочкой. Мне это не нравилось; полет духа, так называемая астральная проекция, никогда не начинался у меня добровольно. На самом деле я так редко пользовался этой способностью, что мог бы по пальцам пересчитать все случаи.

За все время моих мучений в пустыне Гоби я ни разу не попытался покинуть материальную оболочку, более того – я даже не подумал о такой возможности.

Сама мысль о том, чтобы расстаться со своим телом – летать в воздухе, над землей, не в состоянии найти дверь ни в ад, ни в рай, – казалась мне полным кошмаром. И в ходе самого первого эксперимента мне стало ясно, что такая блуждающая бестелесная душа не сможет войти во врата смерти. Но попасть в тело смертного! Закрепиться там, ходить, чувствовать, видеть как смертный. Да, возбуждению моему не было предела. Оно превращалось в настоящую пытку.

«После обмена у вас будет вся ночь в среду, полный четверг…» Полный четверг… целый день…

Незадолго до рассвета я позвонил своему агенту в Нью-Йорке. Этот человек и не подозревал о существовании моего парижского поверенного. Он знал меня всего под двумя именами. Ни одно из них я не использовал уже много месяцев. Вряд ли Раглану Джеймсу были известны эти личности, равно как и те средства, которыми они располагают. Казалось, это самый простой путь.

– У меня к вам дело, очень непростое дело. Безотлагательное.

– Да, сэр, к вашим услугам, сэр.

– Хорошо, вот вам имя и адрес банка в округе Колумбия. Записывайте…

Глава 9

На следующей вечер я заполнил все бумаги, необходимые для банковского перевода десяти миллионов американских долларов, и отослал эти бумаги с курьером в Вашингтон, приложив к ним удостоверение личности мистера Раглана Джеймса и полное повторение инструкций в письменном виде, снабженное подписью Лестана Грегора, – это имя по различным причинам казалось наиболее подходящим в данной ситуации.

Мой агент в Нью-Йорке, как я уже говорил, знал меня и под другим псевдонимом, и мы договорились, что второе имя ни в коем случае не будет фигурировать в сделке, а в случае, если мне вдруг понадобится с ним связаться, это второе имя плюс пара новых кодовых слов предоставят ему полномочия действовать согласно устным указаниям.

Что касается имени Лестана Грегора, оно должно было окончательно исчезнуть после передачи десяти миллионов мистеру Джеймсу. Все оставшиеся активы мистера Грегора переводились на мое второе имя – кстати, если интересно, имя это было Стэнфорд Уайльд.

Все мои агенты привыкли к необычным инструкциям – передача фондов, исчезновение отдельных лиц и полномочия, позволяющие им пересылать мне деньги в любую точку мира на основании телефонного звонка. Но я ужесточил систему. Я использовал странные, трудно произносимые кодовые слова. Короче говоря, сделал все, что мог, чтобы упрочить систему безопасности, окружавшую мои имена, и как можно точнее определить условия сделки.

С двенадцати часов дня в среду деньги окажутся на трастовом счете в одном из банков Вашингтона, откуда снять их сможет только мистер Раглан Джеймс, причем исключительно между десятью и двенадцатью часами дня в пятницу. Подлинность личности мистера Джеймса должна быть доказана физическим соответствием фотографии, отпечатком пальца и подписью, после чего деньги переведут на его счет. В одну минуту первого вся сделка аннулируется, и деньги уйдут обратно в Нью-Йорк. Мистера Джеймса ознакомят с этими условиями самое позднее в среду днем и заверят, что никакие обстоятельства не помешают завершению сделки, если все условия будут выполнены в точности.

На мой взгляд, все возможные меры безопасности были соблюдены, и в то же время становилось ясно, что я, вопреки мнению мистера Джеймса, не вор. Зная, что он как раз таковым и является, я всесторонне и досконально изучил все аспекты сделки, чтобы случайно не предоставить ему преимущество.

«Но к чему обманывать себя, – подумал я, – что я не пойду на этот эксперимент? Ведь именно это я и намеревался сделать».

Тем временем в моей квартире все звонил и звонил телефон – это Дэвид тщетно пытался связаться со мной. Я продолжал сидеть в темноте, обдумывая ситуацию и не желая отвечать на звонок. В конце концов, взбешенный его бесконечной трелью, я вырвал шнур из розетки.

Я собирался совершить недостойный поступок. Этот паразит, вне всякого сомнения, воспользуется моим телом для совершения самых жестоких и зловещих преступлений. А я не воспротивлюсь им только потому, что хочу побыть человеком! Никто из моих знакомых не одобрил бы этого ни при каких обстоятельствах.

Каждый раз, думая о том, что остальные могут открыть правду – любой из них, – я вздрагивал и выбрасывал эту мысль из головы, молясь, чтобы в этом огромном враждебном мире каждый из них был занят собственными делами.

Насколько приятнее волноваться и с трепетом думать об этом предложении! Конечно, мистер Джеймс был прав в том, что касается денег. Десять миллионов для меня абсолютно ничего не значили. Сквозь века я пронес с собой огромное состояние, постоянно умножая его самыми разными и не всегда благопристойными способами, и теперь сам не знал точных размеров своего богатства.

Но даже осознавая, насколько мир смертных отличен от моего мира, я все же не мог постичь, почему деньги так важны для Джеймса. Мы все-таки занимались вопросами могущественной магии, сверхъестественной силы, потенциально опустошительного духовного испытания и демонических, если не героических, деяний. Но этот подонок мечтал только о деньгах. Несмотря на все его оскорбления, мерзавец ничего, кроме денег, не видел. Может быть, это и к лучшему.

Подумать только, как бы опасен он стал, имей он действительно большие амбиции. Но они были ему чужды.

Мне нужно было попасть в это смертное тело. И точка.

Все остальные доводы могли служить не более чем оправданиями. Именно их поиском я и занимался в течение последующих часов.

Например, действительно ли так уж постыдно отдать свое тело? Змееныш даже человеческим телом пользоваться как следует не умеет. На полчаса за столиком в кафе он превратился в настоящего джентльмена, но стоило ему подняться – и все его движения вновь стали неловкими, неуклюжими. Он никогда не сможет воспользоваться моей физической силой. Да и мои телекинетические способности он не сумеет направить в цель, каким бы великим экстрасенсом он себя ни называл. Телепатией он владеет, но что касается гипноза или наложения чар, то, как я подозревал, он ими вообще не занимался. Я сомневался в его способности достаточно быстро передвигаться. В самом деле, он станет неуклюжим, медлительным, неумелым. Наверное, он не сможет по-настоящему летать. А если попытается, рискует попасть в серьезную переделку.