Сказки Западной Африки. Живой огонь - Автор неизвестен - Страница 15

— Пусть сгинет Вагаду! — воскликнул Гассир.

Хо! Диерра, Агада, Ганна, Силла!

Хо! Фаса!

Гассир созвал восьмерых своих сыновей. И сказал им:

— Сыны мои, сегодня мы выступаем на битву. Но удары наших мечей найдут отклик отныне не только в Сахеле[1], но и в грядущих веках. Вы, мои сыновья, и я будем первыми среди героев. И ты, мой старший сын, будешь биться рядом со мной!

Гассир со своим старшим сыном возглавили войско. За плечами Гассира висела лютня. И вот уже перед ними воины бурдама. Гассир и его старший сын бросились на них. И сражались, как никогда прежде. Гассир кидался в битву так, как будто он и не человек вовсе, а Дамо. И его старший сын кидался в битву так, как будто он и не человек вовсе, а Дамо. Гассир схватился сразу с восьмерыми. Сын поспешил ему на выручку. И сразил четырех. Но одному из воинов удалось пронзить его сердце копьем. И он свалился с коня замертво. Гассир яростно закричал. Испуганные бурдама побежали вспять. А Гассир спешился и взвалил тело сына на спину. Затем снова сел на коня и медленно двинулся к остальным героям. Кровь из сердца старшего сына, стекая, капала на лютню — ведь на спине Гассира висела лютня! И так, во главе героев, Гассир въехал в Диерру.

Хо! Диерра, Агада, Ганна, Силла!

Хо! Фаса!

Погребли старшего сына Гассира. Могила покраснела от его крови. Этой ночью Гассир взял лютню и ударил по струнам. Но лютня молчала. Гассир рассвирепел. Он созвал сыновей и сказал:

— Завтра мы выступаем против бурдама.

Семь дней подряд отправлялся он на битву. И каждый день рядом с ним скакал один из его сыновей, чтобы вместе с отцом отличиться в сражениях. И каждый раз, когда он возвращался, с его плеча свисало тело сына. В Диерре начался великий плач по погибшим. Все воины и все женщины облачились в белые и красные одеяния. Везде текла кровь борома, принесенных в жертву. Женщины стонали. Мужчины были в ярости. Накануне восьмой битвы все воины-герои и жители Диерры собрались вместе и сказали Гассиру:

— Гассир, хватит воевать. Воюют только по необходимости. Но ты ослеплен яростью и бессмысленно рвешься в бой. Уходи же из Диерры! Вместе со своими близкими родичами. Забирай пленных борома и скот. Мы хотим мира, не хотим умирать даже во имя славы.

Мудрец сказал:

— Э, Гассир! Вот так сгинет Вагаду в первый раз!

Хо! Диерра, Агада, Ганна, Силла!

Хо! Фаса!

Гассир и последний, оставшийся в живых младший сын, его жены, друзья и рабы борома отправились в пустыню. Миновали Сахель. Из городских врат с Гассиром выехало множество воинов, но большинство вернулось. Лишь небольшая горсточка верных не отреклась от Гассира и его сына.

Ехали день и ночь. В тишине и молчании расположились на привал. Заснули сын, женщины, рабы. Один Гассир бодрствовал — упорно сидел у огня и как будто прислушивался. Наконец сон одолел и его. Внезапно он пробудился и вскочил на ноги. Он услышал музыку, и эта музыка, казалось, звучала внутри него. Гассир задрожал. Это пела лютня, пела песню «Дауси».

Запела лютня в первый раз — король Нганамба умер в Диерре; запела лютня в первый раз — истощился гнев Гассира, заплакал он; запела лютня в первый раз — исчезла Вагаду с лица земли.

Хо! Диерра, Агада, Ганна, Силла!

Хо! Фаса!

Четырежды стояла столица Вагаду во всем великолепии и славе. Четырежды исчезала она с лица земли: виной тому были людская гордость, ложь, ненасытность и вражда. Четырежды Вагада меняла имя: звалась поочередно Диеррой, Агадой, Ганной и Силлой. Четырежды оборачивалась она в разные стороны: на север, на запад, на восток и на юг. Окружали ее высокие стены с четырьмя воротами: северными, западными, восточными и южными. А воздвигалась она из камня, дерева, глины и человеческих жизней. Такой она навсегда и утвердилась в памяти народа. Вагаду — великая сила, таящаяся в человеческих сердцах. Иногда видны ее высокие стены, слышен лязг мечей и звон щитов, иногда же она скрывается, становится невидимой, засыпает, утомленная суетным людским тщеславием. Когда-нибудь Вагаду восстанет, с тем чтобы никогда больше не исчезать. Ключом забурлит в ней жизнь. Ни тщеславие, ни ложь, ни ненасытность, ни вражда не смогут тогда нанести ей урон. Незыблемая и нерушимая будет она стоять до окончания времен.

Хо! Диерра, Агада, Ганна, Силла!

Хо! Фаса!

Четырежды исчезала с лица земли столица Вагаду. Четырежды восставала она, еще более прекрасная, чем прежде. Гордость породила замечательные, до сих пор поющиеся песни. Ложь пролила на Вагаду дождь золота и жемчуга. Ненасытность помогла умению писать и читать, в Вагаду это было занятие женщин, это умение переняли бурдама.

Вражда научит пятую Вагаду быть такой же победоносной, как южные дожди, несокрушимой, как скалы Сахары, — ведь тогда в сердце каждого мужчины будет жить Вагаду и в лоне каждой женщины будет пребывать Вагаду.

Хо! Диерра, Агада, Ганна, Силла!

Хо! Фаса!

Вновь обретенная Вагаду

Столица Вагаду исчезла на семь лет. И никто не знал куда. Потом вернулась на прежнее место. И вновь исчезла на семьсот сорок лет. Старый король, по имени Мама Динга, возвестил:

— Вагаду вернется на свое место, только если загремит великий барабан войны Табеле.

Но Табеле похитили джинны, они привязали барабан к небу.

У короля Мама Динги был старый невольник, с которым он вместе воспитывался. Шестеро сыновей короля издевались над стариком, и только самый младший, седьмой, не давал его в обиду. Отец же, слепой от старости, ничего не замечал.

Когда раб приходил к старшему сыну, чтобы позвать его на трапезу к отцу, юноша встречал его тумаками, так же поступали и другие сыновья. Только самый младший приветствовал раба. Когда трапеза заканчивалась и сыновья расходились, то старший брызгал на старого раба водой изо рта, второй обливал его водой, которой он мыл руки, и только самый младший протягивал старшему немного еды. Но король ничего не замечал.

Чтобы распознать своих сыновей, слепой Мама Динга ощупывал их руки и нюхал одежду. Старшего он узнавал еще и по обильно поросшей волосами руке и по железному браслету. Однажды вечером, когда король собирался отойти ко сну, он вдруг почувствовал, что приближается его смерть. И он призвал старого раба, верного своего слугу, и сказал:

— Поди приведи моего старшего сына. Вскоре я умру. И поэтому должен посвятить его в государственные дела. Скажи ему, чтобы пришел после полуночи.

Раб пошел отыскивать старшего сына. Как только он вошел в его дом, молодой человек тут же дал ему тумака.

Тогда старый раб отправился к Лагарре, младшему сыну, и сказал:

— Можешь ли ты одолжить у старшего брата браслет и одежду?

— Да, могу, — ответил тот. Старик продолжал:

— Твой отец узнаёт твоего старшего брата по волосатой руке, по браслету и по запаху одежды. Вскоре он умрет, и вот он послал меня за твоим старшим братом, чтобы провозгласить его наследником престола. Но все твои братья всегда издевались надо мной. И вот я решил привести к отцу тебя.

Лагарре тут же зарезал козла, освежевал его и обернул его шкурой руку, так что на ощупь она казалась такой же волосатой, как и рука брата.

— Одолжи мне твою одежду и твой браслет, — попросил он у старшего брата.

Тот ответил:

— Поди к моей жене, пусть она даст тебе все, чего ты просишь.

В полночь Лагарре встретился со старым рабом. Старик отвел его к Мама Динге, королю, и сказал:

— Вот твой старший сын.

Король ощупал руку молодого человека. Ему показалось, что она сплошь покрыта волосами. Затем он тронул браслет, обнюхал одежду и, удостоверясь, что это его старший сын, сказал:

— На левом берегу реки высятся четыре огромных дерева джалла. Под ними зарыто девять кувшинов. Если ты омоешься водой из этих кувшинов и покроешь себя грязью с берегов реки, ты всегда будешь окружен верными сторонниками. Омойся сначала в восьми кувшинах и только потом — в девятом, даже если девятый стоит первым в ряду. Когда ты омоешься в девятом кувшине, ты обретешь дар понимать язык джиннов, животных, птиц и сможешь с ними разговаривать. Расспроси джиннов, где спрятан великий барабан войны, Табеле. Откроет тебе тайну старейший из джиннов. Завладев Табеле, ты сможешь вернуть Вагаду на ее место.