Чужая невеста - Никольская Ева - Страница 48

– Ты извини, – продолжая смотреть в зеркало, «медведь» осторожно убрал мне за ухо прядь, выбившуюся из короткого хвостика, перетянутого его шнурком. – Я ведь хорошо помню ту игру. Мы с Грэмом сами настояли тогда, чтобы Керр с Брэмом решили свои разногласия за столом в казино, а не в кровавых разборках, в которых страдали другие. Сай тогда просто грезил этой «волшебной» чашей, кстати, тоже привезенной в страну фирсом. Заместитель риля вообще падок на всякие редкости, а уж если за редкость надо еще и побороться, то азарт захватывает его с головой.

– Придурок он, – проворчала я, позволяя мужчине играться с моими волосами.

– Нет, Лера. На самом деле Керр – хороший лэф, сильный. Смелый, преданный общине. Но характер у него скверный, тут уж не поспоришь. И методы достижения целей – тоже порой оставляют желать лучшего.

– Угу, а еще он падок на малолетних девочек, – вспомнив, через что прошла Ильва, мрачно заметила я.

Йен вздохнул, отводя взгляд, а потом сказал:

– По законам Лэфандрии в шестнадцать лет девочка уже считается взрослой и может выйти замуж, забеременеть или просто иметь близкие отношения с парнем, но… с согласия ее официального опекуна – обычно родителя или старшего брата, сестры. В редких случаях, когда лэфа оказывается сиротой, опекуном становится дальний родственник или друг.

– Сложно тут у вас с законами, – вздохнув, пробормотала я. – Вроде и все можно… вот только не ребенку, а опекуну. Захотел – на кон поставил дочь, захотел – в бордель сдал. И все вроде как по закону, угу.

Йен поморщился и потер руками виски, словно желая унять накатившую волну боли. Потом встал за моей спиной, привычно положил мне на плечи руки и тихо сказал:

– Это исключение из правил, Лер. И за такой поступок на опекуна можно было бы донести в рильтору. Вот только отец Ильвы, – норд будто специально разграничивал меня и мою предшественницу, говоря так, – сам риль. И шансов у дочери избавиться от него до совершеннолетия, увы, не было.

– У нее их не было и после совершеннолетия, – кисло улыбнулась я то ли мужчине, то ли своему отражению в зеркале. – А у меня есть.

– Ты права.

Пальцы Йена скользнули с моего плеча на шею и поднялись до самого подбородка, нежно поглаживая при этом кожу. А потом мягко вынудили меня запрокинуть назад голову и посмотреть на склоняющегося надо мной мужчину. Его лицо было уже так близко, что я от волнения сглотнула. Теплое дыхание будоражило и обжигало. А губы вот-вот должны были коснуться моих, как мерзкое воспоминание из чужого прошлого снова всплыло перед закрывающимися глазами, и я… отвернулась, брезгливо поморщившись. Неосознанно, не специально и уж точно не из-за неприязни к Йену, но… так получилось. Мужчина без слов отпустил меня и выпрямился, став в этот миг будто еще выше, мощнее… неприступнее. А мне захотелось удариться головой о проклятое зеркало, в котором отражался огромный «медведь» с бесстрастной физиономией и холодными голубыми глазами.

– Так, не понял! – раздался голос из камина. – А поцелуя что, не будет?

Но никто Лаашу не ответил.

– Ты спрашивала про фирсов, Иль, – неожиданно бодрым голосом сказал «медведь» и улыбнулся, вновь становясь похожим на себя. Вот только во взгляде что-то изменилось, а я стояла, смотрела на него и не знала, как вернуть время вспять, чтобы задавить ту случайную эмоцию и… ответить на его поцелуй. Сейчас же казалось, что даже, если потянусь к нему сама, он отстранится. Потому что примет мои действия за жалость или, что еще хуже, за обман. Проклятье! Ну почему всякая гадость лезет в голову в самые неподходящие моменты? А может, просто рассказать ему про то, что Ильва видела их тогда с Агирой и… – Иль? Ты в каких облаках витаешь, девочка?

– Да какая я девочка, – отмахнулась от него. – Мне в прошлой жизни двадцать девять стукнуло.

– Для меня все равно девочка, – чуть теплее улыбнулся Йен. – Была, есть и будешь. – Мне очень хотелось, чтобы он добавил к этому всему «моя девочка», но мечта, к сожалению, не осуществилась. – Так вот, к вопросу о фирсах… – вернулся к начатой теме «медведь». – Они крайне неуловимы, самодостаточны и, как и норды, полезны для государства.

– Тоже изгои? – спросила я, обняв себя руками за плечи. После того как мужчина отступил, стало как-то прохладно и неуютно.

– Нет, – ответил рыжий, отходя еще дальше от меня и садясь в пока еще целое кресло. – Мечеными становятся обычные лэфири. Фирсов же обычными назвать сложно. Во-первых, они все похожи друг на друга внешне, словно близнецы. Но при этом есть те, кто одевается как мужчины, и те, кто предпочитает женский образ. Ходят слухи, что эти создания бесполые. Вот только проверить еще никому не удавалось.

– Они настолько неуязвимые, что никто не смог ни одного как следует прощупать? – мрачно пошутила я, а потом совершенно серьезно добавила: – Не верю, что не пытались. Это заложено в нашей природе. Такие, как мы, относятся к тем, кто на нас не похож, с недоверием, часто переходящим в агрессию.

– Такие, как вы… – задумчиво повторил мужчина, качнув рыжеволосой головой.

– Я не имела в виду себя, – поспешно исправилась я. – Я говорила про всех люде… лэфири. Согласись, что на нордов они смотрят косо, побаиваются вас и недолюбливают. Потому что вы иначе выглядите, многое можете и водите дружбу с элементалями. Ваш образ окутан тайной, слухами и страшными байками, которые наверняка дети рассказывают друг дружке по ночам. А все почему? Потому что вы иные. И если одни просто стараются держаться на расстоянии, то другие и агрессию проявить могут. Особенно пьяные и толпой. Я не права?

– Ну отчего же? – Йен второй раз за сегодня потер руками виски и едва заметно поморщился. – До того, как была создана наша община, меченых мальчиков изгоняли как проклятых. А некоторых и забивали до смерти бывшие друзья, родня, соседи.

– Когда же все изменилось? – Я тоже отошла от зеркала и села на кровать. Любоваться только своим отражением было неинтересно.

– Когда один молодой норд и его каменный элементаль решили уйти в горы и там обосноваться. Потом к первому прибился второй меченый. Ну а дальше они уже ездили вдвоем по близлежащим городам и деревням и собирали себе подобных. Благо дело далеко кататься не приходилось, потому что итировы метки возникают только у детей, живущих в районе подземелий, в честь которых и названы. В основном норды появляются в шестой дандрии. И очень редко в граничащей с нею седьмой. Но самым плодоносным в этом плане является Миригор.

– Понятно все с вами, – покачала головой я. – И сколько лет уже Стортхэму?

– Чуть больше семидесяти. – «Медведь» улыбнулся, глядя на меня. – И, опережая твой следующий вопрос, сразу скажу: основатели общины живы и здоровы. Обоих ты видела на праздновании вашей с Ташем помолвки. – Упоминание моего жениха согнало с его лица улыбку.

У меня же из груди вырвался невольный вздох. Как-то много всего случилось за последние дни, и за этими проблемами, заботами и прочими переживаниями скорбь по пропавшему без вести жениху отошла на задний план. Нехорошо получилось, но… как уж получилось.

– А фирсы в Лэфандрии тоже так давно? – нарушила затянувшееся молчание я.

– Дольше, – сказал Йен и оценивающе посмотрел на зеркало. – Про них еще моя приемная мать байки рассказывала. Что не мужик, мол, не баба, а тварь какая-то скользкая и бесчувственная, но умная и полезная.

– В смысле «бесчувственная»? Жестокая?

– Нет, просто без эмоций. Ну, если ты сталкивалась с одним из них в своем мире, то понимаешь, о чем я.

– Понимаю, – вновь вспомнив продавщицу из чародейской лавки, пробормотала я.

– Считается, что фирсы однажды прибыли в нашу страну из-за океана, попросили приют и покровительство, а в обмен поделились некоторыми знаниями своей якобы погибшей цивилизации. С тех времен жизнь лэфири заметно изменилась. Во многом благодаря нововведениям, произошедшим с легкой руки этих иноземцев. Так что пользы от фирсов куда больше, чем вреда.

– А есть и вред? – насторожилась я и тоже покосилась на зеркало.