Нелегкий флирт с удачей - Разумовский Феликс - Страница 95

Он уже понял, откуда дует ветер, и, не показывая радости, внутренне ликовал — предчувствие не обмануло, сегодняшний день действительно перечеркнет все пятнадцать лет унижений.

— А я и так очень сильный аномал. — Берия громко расхохотался, сказанное ему понравилось. — Одним движением могу превратить любого в лагерную пыль. Вот так. — Он резко, словно выстрелил, щелкнул пальцами и сразу оборвал смех, на его лбу обозначились глубокие поперечные складки. — У вас из этой комнаты два пути. Один — с чистой совестью на свободу» другой — вперед ногами, и чахохбили переварить не успеете. Кстати, как вам, правда ведь отличное?

Он опять расхохотался, потер ладонью о ладонь, встретив взгляд арестанта, вдруг закашлялся, побагровел.

— Ну?

— Я слушаю внимательно. — Фон Третнофф невозмутимо захрустел капустой, душа его пела. — А чахохбили, на мой вкус, несколько пресновато…

— Да вы гурман, — Берия, не сдерживаясь, раскатисто рыгнул, в шутку погрозил жирным, похожим на сардельку пальцем, — и хитрец, но это мне нравится. Так вот, непревзойденный Вольф Мессинг предсказал одному очень, очень значительному лицу смерть в 1953 году от руки своего телохранителя по фамилии Хрусталев. Разве может такое случиться?

— Запросто. — Фон Третнофф чуть заметно усмехнулся, положив крест-накрест нож и вилку, медленно промокнул губы салфеткой. — Если мне из задницы вытащат контейнер с ядом. Очень, знаете ли, неудобно, словно гвоздь в жопе. Еще мне бы желательно переехать, надоели решетки на окнах, двери с глазками. Будет так — и это очень, очень значительное лицо не дотянет до весны.

Он не стал говорить наркому, что тому тоже осталось жить недолго, — пройдет чуть больше года, и его расстреляют, кремируют, а прах развеют мощным вентилятором. Даже лагерной пыли не останется…