Те же и скунс–2 - Воскобойников Валерий Михайлович - Страница 92

Растение, которое поливают

В Японии живут японцы, и император у них тоже японец.

Страна восходящего солнца со всех сторон окружена морем. А ещё там сплошные землетрясения, так что особой веры в непоколебимость почвы под ногами у местных жителей нет.

Наверное, сразу по двум этим причинам японский ресторан размещался на бывшем прогулочном корабле, пришвартованном у набережной Невы, против знаменитого парка. На корабле, даже при полном спокойствии воды, человек некоторым шестым чувством ощущает, что под ногами у него – не твердь, а ненадёжная хлябь. Что, понятно, придаёт остальным пяти чувствам особую остроту.

Назывался ресторанчик опять же японским словом – «Цунами». Гнедин привёз туда Дашу этак запросто, в частном порядке, подгадав, когда у них совпали свободные вечера. Кроме водителя, Владимира Игнатьевича сопровождала только личная секретарша. При пейджере, сотовом телефоне и небольшом кейсе, под крышкой которого, как сразу решила про себя Даша, хранились, наверное, неотложные документы. В остальном секретарша выглядела курица курицей. Сонной притом. Если бы все секретарши чиновников и бизнесменов были такими, подумала Даша, жёнам важных персон было бы незачем опасаться «служебных романов» мужей…

Шофёр остался снаружи – караулить тёмно-зелёную хозяйскую «Вольво», – а Гнедин, Даша и «курица» проследовали по узкому трапу над беспокойно шепчущей полосой непроглядной невской воды. С залива немилосердно дуло, и вода, кажется, стояла выше ординара.

– Вам не холодно, Дашенька? – спросил Гнедин заботливо. Даша действительно отправилась из дому без шапки, справедливо рассчитывая, что по пути от подъезда до автомобиля и от автомобиля до ресторана замёрз-чуть попросту не успеет. И она не считала себя такой уж мимозой, способной завянуть от малейшего сквознячка. Однако забота оказалась приятной. Наверное, оттого, что это была мужская забота. И происходила она от человека, в отношении которого Даша последнее время вела сама с собой большую работу.

– Наводнения не надуло бы, – сказал Владимир

Игнатьевич, принимая у Даши пальто и передавая его гардеробщику. – Вот поднимется однажды метров на пять, небось сразу поймут, надо было достраивать дамбу или не надо…

Секретарша сняла пальто сама и последовала за ними в зал. То, что «курицу» Володя явно воспринимал не как женщину, а как предмет мебели или служанку, Дашу сперва слегка укололо. Она подумала о водителе, оставшемся смотреть на «Цунами» из автомобиля. И сказала себе, что совсем ничего не смыслит в этике отношений между важным начальником и обслуживающим его персоналом.

Япония начиналась уже на лестнице, ведущей в зал.

Циновки, бамбук, каллиграфические иероглифы на вертикально развёрнутых свитках. И, конечно, виды священной горы Фудзи, подсмотренные из-под гребня опрокидывающейся волны. Вот только мебель в зале стояла вполне европейская. Да и с эстрады приглушённо громыхали далеко не восточные ритмы.

Посетителей было немного. Дашу и Гнедина проводили к удобному столику возле завешенного тяжёлыми шторами окна, затеплили свечи и немедленно принесли меню. «Курица» с неразлучным кейсом устроилась за соседним столиком. И под рукой, и уединению босса ничуть не помеха.

– Заказывайте, Дашенька, – предложил Гнедин.

Она никогда не увлекалась дальневосточной культурой и «суши» от «сашеми», а также от прочего перечисленного, увы, не отличала. Володя сделал заказ на двоих, причём было заметно, что ориентируется он в японской кухне абсолютно привычно.

– Вам палочки или вилки? – спросил официант.

– Палочки! – храбро ответила Даша и решила не краснеть, если вдруг не получится. Окунаться в неведомое, подумала она, так с головой!

Секретарша ограничилась стаканом томатного сока. Даше почему-то вдруг вспомнилось, как очень давно, когда она ещё училась в школе и на всём серьёзе пыталась сообразить, продолжается ли ещё у неё детство или уже пришла юность, так вот, в те баснословные времена они с папой однажды отправились погулять. Дашина семья была из тех, в которых принято завтракать, обедать и ужинать исключительно дома, не посещая так называемые предприятия общественного питания. Да и представлены эти самые предприятия были тогда небогато. Существовали рестораны, куда по вечерам стояли очереди людей с доходами неясного происхождения. И ещё всякие шашлычные и пельменные, в которых, по мнению Новиковых, с равной вероятностью можно было помереть от бандитского ножа и от некачественных продуктов.

Однако ребёнку, стремившемуся в юность, хотелось романтики. В частности, и той, что присутствовала за столиками кафе. «Давай зайдём, кофе с песочными колечками выпьем?» – предложила Даша отцу, когда по курсу возникла домовая кухня. Лёгкий перекус вне дома, да притом не в обществе трёх поколений семьи, а наедине с папой, казался ей приключением, вылазкой в будущее. «Ты иди, купи себе что-нибудь, а я здесь постою», – ответствовал папа. У Даши, естественно, не возникло никакого желания в одиночестве давиться песочным колечком, и весь остаток прогулки она хмуро молчала, за что папа под конец на неё же и рассердился…

А теперь детство далеко позади. Юность тоже, да почти что и молодость… и ей время от времени говорят, что она красива, и, поди ж ты, один из питерских принцев везёт её на зелёном «Вольво» в дорогой ресторан, причём не ради делового общения – просто поужинать вместе… и свечи горят на столе…

Вот только ощущение почему-то такое, будто она всё же пошла одна в ту паршивую домовую кухню и лопает, глотая горькие слезы, несвежее песочное колечко за двадцать две копейки…

…Даша и Гнедин перебрасывались ничего не значащими фразами, ожидая, когда принесут заказанные блюда. Володя был помоложе Серёжи Плещеева, но тоже удивительно обаятельный, полный доброжелательного внимания. И… тоже усатый…

Отличие первое. Гнедин не носил очков. Отличие второе. К Плещееву она побежала бы отсюда, как в песне поётся, «по морозу босиком». Отличие третье и судьбоносное состояло в том, что Володя, не в пример Серёже, был, кажется, холост. Даша ещё не задала ему на этот счёт ни прямого, ни косвенного вопроса, но обручальное кольцо на пальце отсутствовало. И на приёме, куда публика приглашена была с жёнами, он появился без спутницы. Если не считать таковой её, Дашу…