СверхНОВАЯ правда Виктора Суворова - Хмельницкий Дмитрий Сергеевич - Страница 21

Поскольку Польша хотя и потерпела поражение в войне, однако ее правительство выехало за пределы страны, так и не подписав акта о государственной и военной капитуляции,[209] то, в соответствии с III Гаагской конвенцией 1907 г. об открытии военных действий, она не потеряла автоматически своего суверенитета. Это положение представляется очень важным, ибо, как вытекает из международно-правовых актов, термин «война» употребляется лишь при вооруженном столкновении между суверенными государствами. Следовательно, субъектами войны и вытекающих из нее правоотношений могут быть только суверенные государства как самостоятельные носители международно-правовых правомочий и обязанностей.

Государства ведут вооруженную борьбу посредством предназначенных для этого своих вооруженных сил. Только последним принадлежит право нападения и защиты (активное состояние войны).[210] Таким образом, польские воинские части как вооруженные силы суверенного государства имели полное право оказывать сопротивление Красной армии, каковое и имело место. Поскольку состояние войны может начинаться не только формальным объявлением войны, но и фактическим открытием военных действий с обеих сторон,[211] СССР следует признать воюющей стороной, а Советский Союз и Польшу — противниками.[212]

Отметим, что 28 апреля 1939 г. Германия расторгла договор о ненападении с Польшей, заключенный 26 января 1934 г. СССР же такого упреждающего шага не предпринял, мотивировав прекращение действия всех политических, экономических и иных договоров с Польским правительством тем, что последнее «перестало существовать», как перестало существовать и Польское государство. Однако, как уже говорилось, верховенство власти польского правительства в пределах территории Польского государства, иными словами, суверенитет Польши, ни 17 сентября 1939 г., ни позднее утрачен не был. Это означало, что СССР, введя части Красной армии на территорию Восточной Польши, однозначно нарушил положение ст. 1 договора о ненападении от 25 июля 1932 г. между Советским Союзом и Польшей[213] (формально он сохранял свое действие, несмотря на отсутствие в тексте германо-советского пакта о ненападении от 23 августа 1939 г. положения о том, что обязательства, вытекающие из ранее подписанных договоров с другими государствами, остаются в силе), в которой обязался воздерживаться от всяких агрессивных действий или нападения на Польшу как отдельно, так и совместно с другими державами. Абзац 2 ст. 1 договора разъяснял, что действием, противоречащим вышеизложенному обязательству, будет признан всякий акт насилия, нарушающий целостность и неприкосновенность территории или политическую независимость другой договаривающейся стороны, даже если бы эти действия были осуществлены без объявления войны и с избежанием всех ее возможных проявлений.

СССР, осуществляя военное сотрудничество с Германией, напавшей 1 сентября 1939 г. на Польшу, нарушил и положение, закрепленное в абзаце 1 ст. 2 названного договора, где было сказано: «В случае, если бы одна из договаривающихся сторон подверглась нападению со стороны третьего государства… другая договаривающаяся сторона обязуется не оказывать ни прямо, ни косвенно помощи и поддержки нападающему государству в продолжение всего конфликта».

Согласно ст. 3 польско-советского договора о ненападении СССР обязался не принимать участия ни в каких соглашениях, с. агрессивной точки зрения явно враждебных другой стороне. Бесспорно, что соглашения, заключенные СССР и Германией в отношении Польши в августе — октябре 1939 г., носили характер, явно противоречивший данной статье.

Вводом советских войск на территорию Восточной Польши СССР нарушил и ст. 5 Рижского мирного договора с Польшей от 18 марта 1921 г.,[214] где Россия, Украина и Белоруссия, а значит, СССР как государство — правопреемник этих республик гарантировали полное уважение государственного суверенитета Польши и воздержание от всякого вмешательства в ее внутренние дела, в частности, от агитации, пропаганды и всякого рода интервенции либо их поддержки. При этом в ст. 23 договора было особо подчеркнуто, что эти обязательства по отношению к Польше распространяются на все территории, расположенные к востоку от государственной границы, указанной в ст. 2 договора (согласно ст. 2 государственная граница проходила на 200–300 км восточнее западной границы этнических белорусских и украинских земель, т. е. восточнее линии Керзона), которые входили в состав Российской империи и при заключении Рижского договора были представлены Россией и Украиной. Напомним также, что, согласно ст. 3 Рижского мирного договора, Россия и Украина отказались от всяких прав и притязаний на земли, расположенные к западу от указанной в ст. 2 государственной границы, а в ст. 4 договора заявлялось, что из прежней принадлежности части земель Польской республики к бывшей Российской империи не вытекает для Польши никаких обязательств и обременений; равным образом из прежней совместной принадлежности к бывшей Российской империи не вытекает никаких взаимных обязательств и обременений между Украиной, Белоруссией и Польшей.

Придя на помощь «единокровным украинцам и белорусам», проживавшим на территории Польши (причем без всяких просьб с их стороны), — предлог, использованный Гитлером для аншлюса Австрии,[215] захвата Судетской области Чехословакии,[216] Мемельской (Клайпедской) области Литвы, частично при нападении на Польшу,[217] — и тем самым осуществив военную оккупацию практически половины территории Польского государства (22 сентября 1939 г. правительства Германии и СССР установили демаркационную линию между германской и советской армиями, которая должна была проходить по реке Писса до ее впадения в Нарев, далее по реке Нарев до ее впадения в реку Буг, далее по реке Буг до ее впадения в реку Висла, далее по реке Висла до впадения в нее реки Сан и дальше по реке Сан до ее истоков),[218] советское правительство однозначно нарушило все вышеизложенные обязательства, взятые им на себя согласно Рижскому мирному договору.

Поскольку данное международно-противоправное деяние советского правительства возникло в результате нарушения Советским Союзом своих международных обязательств, вытекавших из заключенных им с Польшей договоров, и посягало на основу существования Польского государства и населявшего его территорию народа, подрывало основные принципы международного права и угрожало международному миру и безопасности, его надлежит квалифицировать как международное преступление.[219]

Если между СССР и Польшей в сентябре 1939 г. имело место состояние войны, значит, оказавшихся во власти СССР, как противника Польши, польских военнослужащих, других комбатантов и некоторых некомбатантов следует признать именно военнопленными, режим плена которых, так как начало военных действий даже без объявления войны обуславливает необходимость соблюдения всеми воюющими сторонами норм права вооруженных конфликтов,[220] должен был регулироваться Положением о законах и обычаях сухопутной войны (приложение к IV Гаагской конвенции 1907 г.), ибо участником Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1929 г. СССР не являлся. Учитывая же, что имело место принудительное задержание и обычных польских граждан,[221] правильным будет вести речь и о военнопленных, и об интернированных.