Огненный шар. Повести и рассказы - Немцов Владимир - Страница 113

— Вы не опасаетесь, что и ваш дом скоро рассыплется? — с улыбкой спросил Андрей и посмотрел себе под ноги.

— Не бойтесь, мой друг, — в тон ему ответил хозяин. — Мы теперь стали умнее. В наших лабораториях мы заставляем пластмассы искусственно стариться, причем за очень короткое время.

Андрей сказал о металле, который может жить века, если к нему относиться по-хозяйски.

Но Омегин рассердился.

— По-хозяйски, по-хозяйски, — повторял он. — Прежде всего надо навсегда уничтожить коррозию. Плохо мы этим делом занимаемся. Ходим вокруг да около. Тут нужны решительные меры… Широкий фронт работ.

С этим не мог не согласиться Андрей, но беспокойный дух противоречия заставил его вновь возражать.

— У нас есть прочные сплавы, многие из них совсем не окисляются, — сказал он. — Трудно представить себе даже мало изученный металлический сплав, который бы рассыпался в порошок, как ваш злополучный полистирол.

— Коротка память у моего молодого коллеги, — забасил Омегин, и его круглые щеки затряслись от негодования. — Точно такая же история, как и с полистиролом, произошла в свое время с магниевым сплавом, который назывался «электроном». Он был необыкновенно легок и прочен, из него даже собирались строить самолеты, наделали много разных аппаратов, но через некоторое время они также рассыпались в порошок, превратились в магнезию, которую врачи прописывают как слабительное. Вот вам и хваленый металл! Зато новые сорта специальных пластмасс, — их я вам уже показывал, — очень стойки. Они не подвержены действию щелочей и кислот, даже очень сильных. Не то что, например, железо. От капли кислоты оно мгновенно ржавеет и лопается.

Мы с Андреем переглянулись.

— Так вы и над металлами проводите свои опыты? — с подчеркнутым равнодушием спросил Андрей.

— Конечно. Я должен знать все достоинства и недостатки тех материалов, которые будут заменяться пластмассами.

— Значит, вам нужно проверять свойства металлов, например, в части их сопротивляемости коррозии? — допрашивал Андрей. — Думаю, что это вы делаете, не ограничиваясь пробирками, а детально исследуете ржавчину на поверхности готовых изделий, предположим, на железной ограде, на машинах?

— Вы прекрасно представляете себе мой творческий метод, — согласился хозяин, попыхивая трубкой.

Тут я не удержался и сказал, что на болтах нашей машины вдруг появилась странная коррозия, причем настолько сильная, что некоторые из болтов лопнули.

Омегин насмешливо взглянул на меня.

— Еще одно доказательство того, что мы не умеем пользоваться металлом.

— Простите, пожалуйста, — сказал Андрей, протягивая Омегину найденный в лагере кусок породы. — Вам никогда не попадался такой минерал?

— Что это?

— Рубидиевая руда — лепидолит.

Омегин взял камень, внимательно посмотрел на него, подкинул на руке и, отдавая его обратно Андрею, с улыбкой, проговорил:

— Как я люблю свой дом! Без железа и даже рубидия.

Андрею, видимо, показался несколько странным такой неожиданный поворот в разговоре.

— Да, но ничего не поделаешь, — с притворным сожалением заметил он. Совсем рядом с вашими владениями залегает пласт железной руды. Думаю, что через некоторое время вместо пластмассового дома здесь будет стоять… домна.

Омегин замахал на него руками:

— Да что вы в самом деле! Разве можно из-за этого переносить мою опытную станцию. Я так привык к здешним местам. — Он подошел к рычагу на стене и опустил его вниз. — Смотрите!

Сначала из купола, затем из наружной стены медленно убегала наполнявшая капилляры темная краска. Стена заметно посветлела, а потом, постепенно проясняясь, стала прозрачной, как глыба сверкающего льда.

Невольно вздрогнув, Андрей схватил меня за руку.

Впечатление было такое, словно, проснувшись в яркое солнечное утро, ты увидел, как исчезла, растаяла стена твоей комнаты и перед тобой открылись невиданные дали.

Я навсегда запомнил эти минуты, когда смотрел на чудесную картину: луга, серебристый ивняк, зеленовато-дымчатые холмы, сверкающая река, ее крутой берег с известковыми террасами. Все это я видел сквозь почти неуловимую дымку прозрачной стены.

Глядя на плывущие облака, Омегин мечтательно сказал:

— Конечно, жалко привычных мест, но все же не это главное. Небольшую работку я тут начал. Хотелось бы закончить до отъезда. Признаюсь откровенно, думаю заменить металл во многих частях машин.

Он вытащил из бокового кармана пробирку с прозрачной жидкостью. Наверное, это ее я видел на просвечивающем экране палатки.

— Здесь горная смола, которую мне удалось найти вон у тех холмов. — Он указал пробиркой вдаль. — Она войдет в состав новой пластмассы, и если я получу такой материал, о котором мечтал, то из него можно будет делать все, даже болты, не уступающие стальным. Сегодня я уже снимал их размеры. Целый час ползал возле вашей машины.

Сказка о двух петухах

Об этой сказке мы узнали от Сандро. Он подробно доложил нам не только результаты испытаний «СЛ-1» в поисках девушки, видимо потерявшей интересующий нас кусок руды, но и честно рассказал о всех своих встречах и приключениях.

Пока мы вели дипломатические переговоры с Омегиным, выясняя его отношение к осколку лепидолита и странным опытам, касающимся нашей машины, Сандро Беридзе занимался, как он считал, серьезнейшими испытаниями «СЛ-1», которые ему были поручены.

Он шел по дороге к городу и внимательно смотрел на экран аппарата.

Изредка Сандро останавливался, чтобы вытереть пыль с решеток у всасывающих рупоров и записать кое-какие данные, связанные с испытаниями.

До этих испытаний он не мог себе представить, что синий луч покажет ему не только направление, куда идти за мотоциклисткой, но и поведет его за ней по невидимой «запаховой дорожке».

Чемодан тянул нашего Сандро вперед, как собака, почуявшая дичь. Дрожащая синяя черта приказывала ему идти за собой. Сандро попытался свернуть с дороги и пройти перелеском, там было не так жарко, но черта резко дернулась в сторону и заставила шагать по пыльной дороге.

Как мне рассказывал Сандро, его в то время мучило странное название «Тубероза». Он старался представить себе, как выглядит этот цветок, и решил, что он чем-то должен походить на розу.

Солнце стояло уже высоко. День обещал быть жарким. Со лба Сандро катились капли пота, он ставил на землю тяжелый чемодан и вытирал лицо.

«Не дает ему покоя нежный запах тубероз», — повторял он привязавшуюся фразу. Он не мог вспомнить, откуда эта строчка, и, главное, не соглашался с ней. Нежного запаха нет в научной классификации. Сандро при мне читал инструкцию к аппарату, где говорилось, что запахи делятся на шесть классов: пряный, цветочный, фруктовый, смолистый, гнилостный и пригорелый. Это Сандро хорошо запомнил и дорогой определил, что тубероза попала во второй класс.

Следя за экраном, Сандро заметил, как синий луч вдруг дернулся, точно поплавок, когда клюет рыба. Сандро остановился и поднял глаза.

На крыльце небольшого домика сидел старик башкир в черной тюбетейке, с редкой седой бородой и, попыхивая трубкой, удивленно смотрел на него.

— Добрый день, хозяин, — низко поклонившись, сказал Сандро. — Я извиняюсь, вы не видели тут девушку на мотоцикле?

Старик не спеша, с расстановкой ответил:

— Зачем смотреть за чужими мотоциклами? Видишь, сколько своих. — Тут старик указал на гору трофейного лома, где лежали десятки покрытых ржавчиной машин.

Здесь были мотоциклы с остатками колес, сломанными рулями, разбитые броневики, обгорелые, заржавевшие танки. Все они ожидали своей очереди, чтобы в пламени плавильных печей очиститься от проклятого клейма паучьего креста и разлиться чистым металлом в изложницах. Здесь находился склад металлолома завода «Белогорсксталь», о чем и узнал Сандро, прочитав вывеску на двери домика. Внизу была прибита эмалированная табличка с надписью

«Экспериментальный цех».