Генерал Скобелев. Казак Бакланов - Корольченко Анатолий Филиппович - Страница 21

— Не имея намерения предсказывать ход дальнейших международных отношений, скажу, что генералам и офицерам нелишне познакомиться с некоторыми особенностями нынешней турецкой армии. С этой целью Сергей Васильевич доложит соображения о наивыгоднейшем в стратегическом отношении способе действий против турок.

И опять Леер склонился к Михаилу Дмитриевичу.

— Надеюсь, догадываетесь об истинном смысле лекции?

— Разумеется.

Он, конечно, понимал, что лекция совсем не случайна, что на ней как бы проходит проверка решений и расчетов, сделанных в Генеральном штабе и взятых за основу в составлении плана будущей и не очень далекой войны.

И не ошибся. Пройдет немного времени, и Александр II вызовет в Ливадию военного министра Милютина и начальника Генерального штаба Обручева, чтобы услышать их соображения о войне на Балканах. И они доложат императору основные положения этой самой лекции, с которой выступал Артамонов.

— Во все времена, сколь помнит история, русские в открытом бою всегда били турок, — начал полковник хорошо поставленным голосом. — Били не только при равной или большей численности, но одерживали верх и когда находились в меньшинстве. Сила русских войск состояла не только в природных качествах солдатских масс, но и в той сплоченности, организованности, стойкости, в силе духа русского человека и решимости пожертвовать жизнью во имя победы, которая сопутствовала им в сражении. Однако было бы преступно умолчать о наших ошибках, повлекших неудачи. Анализ сражений показывает, что русские войска терпели неудачи, когда ввязывались в длительные сражения за крепости, проявляли медлительность и методичность в своих действиях, отказывались от решительных действий на решающих или главных направлениях.

Михаил Дмитриевич внимательно слушал полковника, стараясь запомнить то главное, что он говорил. Лекция была аргументированна, изобиловала яркими примерами, а выводы основных положений указывали на то, что необходимо делать теперь в подготовке войск, чтобы иметь успех в предстоящих сражениях с этим вековым противником.

В зале стояла напряженная тишина.

Выйдя из-за трибуны, полковник подошел к схемам и стал показывать, водя длинной указкой, наиболее выгодные операционные направления на Балканском театре военных действий, места возможных сражений с турецкими войсками.

Схему пересекал широкой голубой лентой Дунай. Южнее, почти параллельно реке тянулся массив Балканского хребта с немногими перевалами. За хребтом простиралась долина реки Марицы, которая устремлялась на восток, к Босфору и Константинополю.

Стоя у схемы, полковник объяснял.

— Учитывая характер местности, можно предположить, что военные действия начнутся стремительным наступлением на юг, с форсированием Дуная и с последующим развитием наступления через Балканы к долине Марицы. Выход в нее открывает войскам путь на восток, к Константинополю.

Он говорил, что необходимо предусмотреть для успешного форсирования, указывал, какие нужно иметь понтоны, где наводить мосты, а где расставить артиллерию, чтобы надежно подавить силы противника.

Слушая полковника, Михаил Дмитриевич ловил себя на мысли, будто он уже участвует в неначавшейся войне, форсирует в числе первых широкий Дунай, ведет отряд к перевалу на Балканах. И его переполняло желание оказаться там.

После лекции, оставшись наедине с Леером, он спросил:

— Неужели скоро война?

— Война на Балканах непременно будет. Это уж, батенька, точно. А что, вам неймется? — Он хитро прищурил глаз. — Понимаю, понимаю.

Более пятисот лет Турция, или Османская империя, строила свое благополучие на нещадной эксплуатации народов Балкан. Малейшие их попытки добиться свободы подавлялись огнем и мечом. И однако же силы сопротивления росли, зрели. При поддержке России обрела свободу Греция, получила независимость Сербия, образовалось автономное румынское княжество. Вспыхнуло восстание в Боснии и Герцеговине, а затем в Болгарии, где его возглавил поэт-революционер Христо Ботев. Апрельское восстание 1876 года в Болгарии потерпело неудачу. С большой жестокостью турецкие войска уничтожили малочисленные и плохо организованные отряды повстанцев. Но в мае огонь восстания опять заполыхал. И опять его возглавил Христо Ботев. Недостаточно подготовленное, оно не имело успеха. В боях с турками погибло более тридцати тысяч болгар и среди них — X. Ботев. Преследуемые турецкими властями, болгарские патриоты вынуждены были перебраться в Румынию, Бессарабию, Одессу. Находясь вдали от родины, они не теряли надежды на освобождение и в этом святом стремлении обращали взор к России, надеясь на помощь могущественного и близкого соседа.

Судьба Болгарии с ее славянским населением всегда была близка сердцу русских людей, и известие о поражении восставших было встречено в России с откровенным сочувствием.

Михаил Дмитриевич покидал столицу, терзаемый противоречиями. Манила новая высокая должность в Фергане, по сути начальника над всем краем, но где-то в сознании засело желание и надежда вырваться на Балканы, чтобы принять участие в настоящей войне, положить, как писали в газетах и журналах, на алтарь отечества свои силы и душу.

Едва он вступил в пределы Туркестанского края, как с головой окунулся в дела. И удивительное дело! Сразу же вокруг него замельтешили, словно мошкара, дельцы всяких мастей и оттенков. Появились предложения о всевозможных для армии поставках, необходимость которых была весьма сомнительна. Как в Петербурге и Москве, здесь тоже были дельцы, гревшие на поставках руки. А когда новый командир попытался пресечь зло, на него посыпались доносы, обвинявшие его в тяжких грехах. Тяжба с невидимым противником продолжалась почти год. Чуть ли не каждую неделю к нему приезжали из ведомств военные чиновники, расспрашивали, писали, требовали длинных объяснений, после которых возникали новые вопросы и новые объяснения.

Наконец, он не выдержал. Захватив документы и дела, он отправился в Петербург, чтобы там, наконец, разрубить этот хитро сплетенный узел неоправданных подозрений. Но в столице бюрократическая машина подавляла с еще большим размахом. Он днями ходил по инстанциям и учреждениям, доказывая теперь уже свою непричастность к неблаговидным делам проходимцев.

Добившись приема у влиятельного лица, он изложил со всей прямотой суть дела, а в заключение положил перед ним па стол бумагу.

— Что это?

— Рапорт. Прошу снять с меня полномочия воинского начальника Ферганской области.

— Но ведь так же вопрос не стоял? — растерянно смотрел столичный генерал. — Куда же направить вас?

— На Балканы.

— Но там не сегодня-завтра вспыхнет война…

— Именно туда я и хотел бы попасть.

— Но что скажет Константин Петрович? Вы ведь у него правая рука. Он на вас возлагает такие надежды!

— Я просил бы прежде учитывать мои желания.

— Это, конечно так, но нельзя же игнорировать интересы прежней службы!

Ох, как не хотелось чиновнику ходатайствовать за молодого генерала, но тот проявлял настойчивость.

Константин Петрович Кауфман был человеком долга и строгих правил. Поначалу у Скобелева сложились с ним сложные отношения. За участие в дуэли он отправил штаб-ротмистра из штаба, но потом приблизил, поручал трудные задания, награждал. И только распознав трудный и сложный характер подчиненного, его отвагу, ум и обязательность долгу, он поверил в него окончательно.

Когда ему донесли из Ферганы о конфликте в делах, он понял, что Скобелев ни при чем, что в административной службе тот не разбирается, что он прирожденный воин и его место — в сражениях. Кауфман отнесся к просьбе Михаила Дмитриевича с пониманием, не стал возражать.

ГЛАВА 4

РУССКО-ТУРЕЦКАЯ ВОЙНА

К Дунаю

В начале апреля 1877 года, сдав дела, Михаил Дмитриевич выехал из Петербурга на юг. Он спешил. Предназначенные для военных действий войска были уже стянуты в исходные районы, и со дня на день ожидалось официальное объявление войны Турции. Русские силы сосредоточивались, кроме балканского театра, еще и на Кавказе, против Карса, чтобы с востока углубиться во вражескую территорию. Из этих двух стратегических направлений главным считалось первое.