Улыбка святого Валентина - Рич Лейни Дайан - Страница 32

Сделав затяжку, я раскашлялась, вскочила и побежала открывать окно. Когда дышать в насквозь прокуренной комнате стало чуточку легче, я снова щелкнула зажигалкой, закурила новую сигарету и вновь включила видеосистему. На экране ожили милые моему сердцу герои. Дарси обернулся к Элизабет с лицом, оживленным игрой эмоций:

«Вы так добросердечны, Элизабет, что все равно не сможете долго подтрунивать надо мной! Так скажите же лучше прямо, не изменились ли ваши чувства ко мне с прошлого апреля. И я никогда больше не затрону этой темы. Но знайте, что мои чувства к вам остались прежними!»

Мое сердце сжалось при виде его взволнованного лица, на котором ясно читалось желание навсегда остаться со своей возлюбленной.

До гроба.

Не совладав с эмоциями, я схватила пульт и отключила видеосистему. С меня было довольно этих любвеобильных англичан.

Закрыв глаза, я откинулась на спинку дивана и шумно вздохнула.

Я уже не сомневалась, что мне наплевать и на гениальную Остен, и на свою недописанную диссертацию. Единственным сексапильным британцем стал для меня вовсе не герой фильма, а тот самый его реальный земляк, которого я себе представляла, когда, зажмурившись, сжимала бедрами голову Питера прошлой ночью. Тот самый англичанин, который даже не подозревал, что это он довел меня до неистового оргазма.

Я потянулась, пытаясь размять уставшие мышцы. В полдень Питер заканчивал работу в книжном магазине и его должна была сменить Мэгс, занятая по утрам какими-то своими таинственными делишками. Хотя Питер даже не пытался строить никаких планов, когда я провожала его до дверей, у меня не было сомнения в том, что он снова придет ко мне.

Я также совершенно точно знала, что еще не готова принять в отношении Питера окончательное решение. Но я не знала, действительно ли с ним произошла чудесная метаморфоза, в результате которой он стал другим человеком. Я просто была пока не в силах осмыслить это.

Футляр с кольцом лежал на прежнем месте, там, где Питер его оставил. Я к нему больше не прикасалась, но была уверена, что лежать ему там осталось уже недолго.

Я докурила сигарету и, затушив окурок, встала с дивана. Мне захотелось прогуляться и проветриться.

Но больше всего мне хотелось заколотить несколько гвоздей в стенку сарая Морриса и Труди.

А почему бы и нет? От этой мысли мое сердце затрепетало. Йен сказал, что скучает по мне. И приглашал меня его проведывать. И еще он сказал, что хочет, чтобы мы оставались с ним только добрыми друзьями.

Бархатная коробочка, словно магнит, притягивала к себе мой взгляд. Я решила, что в данный момент мне просто необходим хороший друг, и пошла в комнату за чистым полотенцем, чтобы принять освежающий душ перед прогулкой.

– Йен, вы здесь? – крикнула я, войдя в сарай.

– Порция, это ты? – отозвался из полумрака Бридж. Мои глаза привыкли к темноте, и я увидела его возле штабеля бревен. Бридж вытирал ладонью вспотевший лоб.

– Какими судьбами, крошка? – Сверкнув зубами, он пригладил свои усы и бородку, усыпанные опилками.

– Я зашла помочь Йену чинить сарай, – ответила я. – А вы что здесь делаете?

– Тоже помогаю ему, чтобы не переутомился. К тому же я теперь присматриваю за этой фермой. Присаживайся на поленницу рядом со мной, побеседуем. Я как раз собирался передохнуть.

Я села рядом с ним на бревна, лицом к восточной стене.

– Жаль, что Труди не видит, как славно мы тут поработали. – Бридж хлебнул воды из бутылки. – Она была бы так рада!

– Это верно, – сказала я, вытягивая ноги. – Вы полагаете, что она когда-нибудь еще вернется сюда?

– Хотелось бы в это верить, – вздохнул Бридж. – Ее сынок, Моррис-младший, живет в Фарго, дочь Бренда – в Уичито. Лето Труди обычно проводит с детьми, а зимой перебирается в Сарасоту, к сестре. В наших краях она не была уже... дай Бог памяти! Да, пожалуй, с того самого августа, когда скончался Моррис. Она, конечно, любит свою ферму, но ей тяжело сюда возвращаться.

– Я понимаю, – кивнула я.

Бридж снял рукавицы, наклонился, достал из сумки упаковку моркови, и мы некоторое время молча похрустывали ею.

– А где же Йен? Работает над книгой? – как бы между прочим поинтересовалась я.

– Нет, – покачав головой, ответил Бридж. – Он отправился улаживать какие-то дела с Карлом Рейми. Скоро должен вернуться.

– А какие могут быть у него дела с Карлом? – испуганно спросила я, вспомнив, как они сцепились в участке.

– Ты, как я погляжу, все такая же любопытная, крошка! По-прежнему повсюду суешь свой нос. Вот вернется Йен, сама у него и спросишь.

– Не надо путать меня с Мэгс и Верой! – обиделась я. Глаза Бриджа на мгновение стали колючими, но тотчас же вновь потеплели. Он спокойно произнес:

– Порция, не пытайся обмануть себя, ты такая же, как все остальные «барышни» Фаллон. И наступит день, когда ты поймешь, что это не так уж и плохо.

Я не стала с ним спорить, чтобы не испортить наши отношения, и сказала только:

– Рада была повидаться с вами! Жаль, что мы редко встречаемся.

Он потрепал меня по макушке.

– Я тоже рад повидаться с тобой, малышка!

– И ты здесь, Порция? – раздался низкий мужской голос у меня за спиной.

Я обернулась, уверенная, что он принадлежит Йену, входящему в сарай. И мгновенно покраснела так, что мое лицо запылало. То был запоздалый приступ стыда за грехопадение минувшей ночью. Мое бедное сердце еще никогда не колотилось в груди так сильно, как в этот миг осознания всей низости своего поступка. Но раскаиваться было поздно, улыбающийся англичанин, которого я себе представляла на месте Питера в минуты умопомрачительных оральных ласк, быстро приближался ко мне.

– Привет! – Я спрыгнула с поленницы на пол. – Ты легок на помине! Мы только что о тебе говорили.

Йен бросил свой пиджак на то место, где я только что сидела, и заметил, кивнув Бриджу:

– Наверное, все косточки мне перемыли.

– Нет, мы просто беспокоились за тебя. Ну, что сказал Рейми?

– Он обещал отозвать свои обвинения против Мэгс.

– Неужели? Даже не верится! Как же тебе удалось его вразумить?

– Мы с ним случайно столкнулись нос к носу в этом магазине с дурацким названием... кажется, «Фигли-Мигли»...

– «Пиггли-Уиггли»! – ухмыльнувшись, подсказал ему Бридж.

– Ну да, в «Пиггли-Уиггли»! Я поинтересовался, вернулись ли его коровы в свой коровник живыми и невредимыми. Мы разговорились, и в конце концов он пообещал, что не станет затевать судебную тяжбу из-за пустяка.

– Вот это по-соседски, – пригладив рукой бородку, одобрил Бридж и кашлянул в кулак.

Я не стала подвергать сомнению правдивость рассказа Йена, понимая, что бессильна против мужской солидарности.

– Извини, старина, что заставил тебя ждать, – повернулся Йен к Бриджу. – У тебя завидное терпение.

– В этом ты прав, – согласился Бридж и добавил, многозначительно взглянув на меня: – Но порой и оно лопается.

Йен улыбнулся, поскольку не знал подоплеки его намека, взял доску и сказал:

– Не пора ли нам дружно навалиться на работу? Порция, ты, надеюсь, пришла сюда, чтобы нам помочь? Тогда надевай свой пояс с инструментами и приступай.

– С огромным удовольствием! – бодро отозвалась я.

– Все! Больше не могу! У меня просто отвалятся руки, если я забью еще хотя бы один гвоздь! – Устало взмахнув руками, я села на штабель досок.

Теплый денек угасал, бледный свет струился сквозь дыры в южной стене сарая, как бы напоминая нам, что работы здесь еще непочатый край.

Бридж ушел еще час назад, мы же с Йеном продолжали трудиться в поте лица до полного изнеможения.

Йен бросил доску на штабель и пристально взглянул на меня.

Я нервно заерзала, рискуя получить занозу в зад.

«Она прекрасна... Сказать вернее – дева чудесных качеств! Порцией зовут сию прелестницу...» – тихо, словно во сне, произнес он.

От изумления у меня раскрылся рот.

Я обомлела.

Йен похлопал глазами и пояснил, стряхнув наваждение: