Улыбка святого Валентина - Рич Лейни Дайан - Страница 45

– Меня только одно удивляет: почему ты раньше не проследила за мной, – сказала она.

– Мне нечего сказать в свое оправдание, – рассмеялась я. – Видимо, я тугодум.

– Это не смертельно, – успокоила меня Мэгс.

– Я виделась вчера с Джеком, – помолчав, объявила я.

Мэгс и бровью не повела, сделав вид, что увлечена наблюдением за детишками, играющими в мяч. Но от меня не укрылось, что пальцы ее сжались в кулак.

– Правда? – безразличным тоном бросила она. – Ну и как он поживает?

– У него все прекрасно. Он здоров и всем доволен. Мэгс едва заметно улыбнулась.

– Рада это слышать. Он, очевидно, рассказал тебе нашу историю?

– В общем-то нет, – ответила я. – Мне известно только, что ты его прогнала.

– Да. Это правда, – кивнула она.

– Что ж, это ваше личное дело, – вздохнула я. Она недоверчиво взглянула на меня и спросила:

– Разве ты больше не сердишься на меня?

– А какой смысл сердиться? – пожала я плечами. – Как сказал Джек, обладание правом злиться на кого-то еще не означает, что это следует делать.

Мэгс рассмеялась:

– Он в своем репертуаре! Совсем не изменился. Значит, вы с ним все-таки обо мне говорили...

Она повернулась, посмотрела мне в глаза и погрозила пальцем, совсем как проказливому ребенку. Я улыбнулась, хотя в горле у меня внезапно запершило.

– Не стану скрывать, мне по-прежнему любопытно, почему вы с ним расстались, – сказала я. – Но сегодня я приехала сюда не для того, чтобы тебя допрашивать.

– Если так, то напрашивается вопрос...

– Зачем я пришла сюда? Не знаю! Я знаю только то, что больше ни с кем не желаю ругаться. Тем более с тобой...

Я подалась вперед и схватила Мэгс за руку.

– Я хочу наконец тоже иметь маму!

Мэгс улыбнулась и сжала мою руку. И у меня тотчас же стало тепло и легко на душе. Впервые в жизни я не испытывала тягостного чувства, сидя рядом с Мэгс. И не ждала от нее никакого подвоха. Мне просто было хорошо. Ярче засветило солнце, звонче стали детские голоса, ласковее ветерок. Скрывая выступившие на глазах слезы, я запрокинула голову и взглянула на лазурный небосвод. Внезапно Мэгс сказала:

– Я любила Джека. И люблю его до сих пор.

Я судорожно вздохнула, пораженная этим неожиданным признанием, и тихо спросила:

– Но почему же тогда ты его оттолкнула?

– Потому что любила...

Я сильнее сдавила пальцами ее руку и промолчала.

– Тебе известно, что Бев была замужем за твоим дедушкой?

Я покачала головой. Фамилию Фаллон Бев, насколько я знала, носила в девичестве, эта же фамилия потом перешла и ко всем нам. Мне и в голову не приходило, что Бев была замужем. Впрочем, я и не спрашивала у нее об этом.

– Вера была слишком маленькой, чтобы запомнить, как отец ушел от нас. Но я-то все помню! Однажды я вышла к завтраку и не увидела папу за столом на его обычном месте. Бев после его исчезновения замкнулась и целый год ни с кем не разговаривала. Она почти не покидала своей комнаты. Пока Глэдис Чивер не привела к нам в дом преподобного Билли, чтобы тот исповедовал ее и наставил на путь истинный.

– Не может этого быть! – изумленно воскликнула я. – Бев целый год затворничала из-за мужчины? Мне трудно это представить. Что ж, это многое объясняет... – нахмурилась я.

– Мне было тогда всего шесть лет, – продолжала рассказывать Мэгс, – и Бев со мной на эту тему, естественно, не разговаривала. Она заложила дом, открыла «Пейдж» и начала новую жизнь. С тех пор мы и стали неразлучными «барышнями» Фаллон. А когда появилась на свет ты, нас стало четверо.

Мы взглянули друг на друга и улыбнулись.

– Но мне в голову запала мысль, что однажды нечто подобное может произойти и со мной, – пояснила Мэгс. – Я боялась, что не перенесу разрыва с Джеком, поэтому сама прогнала его. Он ушел молча, даже не задав мне никаких вопросов.

Она устремила задумчивый взгляд в небо и умолкла. Но ненадолго. Успокоившись, Мэгс продолжала:

– Относительно писем, о которых ты говорила, мне ничего не известно. Однако вряд ли Джек опустился бы до подобной лжи. Я не исключаю, что их ему возвращала Бев. Или Вера... Вообще-то Джек хороший человек. Поначалу мне его очень не хватало, но потом я привыкла жить без него. В конце концов, у меня была ты... И лишь когда ты уехала в колледж, я вдруг остро ощутила в душе пустоту, утратила вкус к жизни. И вот минувшей зимой Вера и Бев вызвали меня на семейный совет и приказали заняться чем-нибудь, что вернуло бы мне ощущение радости.

– Но ты всегда производила на меня впечатление абсолютно счастливого человека, – заметила я. – Только я не могла понять, чему ты радуешься.

–Я действительно радовалась, когда ты навещала нас, деточка, – с улыбкой сказала Мэгс. – С тобой я всегда чувствовала себя счастливой. Но после твоего отъезда...

Я не верила своим ушам: мне и в голову никогда не приходило, что Мэгс рада видеть меня и счастлива просто потому, что у нее есть дочь.

– Прости меня, – растерялась я, – мне следовало быть более чуткой и внимательной дочерью.

– Не переживай, – отмахнулась она, – дети и не должны задумываться о таких вещах. В общем, Бев и Вера приказали мне найти себе дело по душе. Чего только я не перепробовала, деточка! – Она мечтательно улыбнулась. – Пекла кексы и бублики в пекарне Сью Энн. Работала кассиром в универсаме. Да мало ли... Пока наконец не остановилась на работе в школе. Ну как не полюбить этих малышей всем сердцем!

Она кивнула в сторону площадки, на которой резвились дети.

– Я готова любоваться ими весь день!

Мне вспомнилась ее затея со страшными лохматыми медведями, и в связи с этим у меня возникло сразу несколько вопросов к ней. Но я начала с главного:

– Объясни мне все-таки, зачем ты выпустила коров из загона на ферме Карла Рейми?

Мэгс от души расхохоталась.

– Эта идея принадлежала Вере! – призналась она. – Вера решила, что мне испортила карму косметика, апробированная на животных. И настоятельно порекомендовала совершить для них какое-нибудь доброе дело.

– Так это Вера отправила тебя в коровник Рейми?

– Нет, – снова рассмеявшись, ответила Мэгс. – Она-то имела в виду, очевидно, пожертвование в фонд общества защиты животных. Но я решила эту проблему по-своему. Честно говоря, ни в какие чакры и кармы я не верю, все это бредни, подлинное счастье я обрела здесь, среди детей. Они истинные цветы нашей жизни. Мне предложили стать в этой школе штатным помощником преподавателя. Ну разве это не прекрасно?

– Я рада за тебя, мама!

– Спасибо, дочка! – улыбнулась Мэгс.

Мы еще немного погрелись на солнышке. Наконец я собралась с духом и выпалила:

– А Джек женился. Мэгс изменилась в лице.

– Правда?

– Разве он тебе не сказал, когда ты разговаривала с ним?

– Нет! – Она покачала головой. – Мы ведь недолго с ним беседовали. Он сказал, что сможет приехать к нам в сентябре, и я тотчас же положила трубку. Он счастлив в браке?

– Мне показалось, что да.

Мэгс помолчала, а затем сказала, изобразив на лице свою коронную улыбку:

– Что ж, это чудесно. Я рада за него. Не могла бы ты сделать мне одолжение, деточка? Передай, пожалуйста, Джеку, что нам с ним вовсе и не обязательно встречаться и разговаривать. Скажи ему, что я просто хотела извиниться перед ним. Я могу на тебя рассчитывать?

– Конечно, мама! Он будет рад это услышать.

Мы встали со скамейки и, взявшись за руки, пошли через двор к зданию школы. У дверей нам встретился представительный мужчина с ярко-голубыми глазами и серебром в волосах.

– Гари! – остановила его Мэгс. – Позвольте представить вам мою дочь. Патриция, это Гари, старший инспектор школы.

– Просто не знаю, что бы мы делали без вашей мамы, – пожимая мне руку, сказал Гари. – Все дети от нее в восторге.

– Спасибо, – улыбнулась я, – мне приятно это слышать.

Он придержал дверь, пропуская нас в школу, и затем осторожно прикрыл ее. Мэгс взяла меня под руку и заговорщицки прошептала: