Строптивая любовь - Ричмонд Эмма - Страница 32

– О Жюстина! – выдохнул Кил.

Она поцеловала его покрытое испариной плечо.

– Как же я по тебе соскучилась!

Он посмотрел в ее разрумянившееся лицо.

– Ты нужна мне, – мягко произнес Кил, – ты мне просто необходима. Глубоко вздохнув, он снова заключил ее в объятия, нежно целуя рассыпавшиеся в беспорядке волосы. – Там, в Норвегии, твой образ преследовал меня постоянно, что бы я ни делал, чем бы ни занимался! И я все время думал, думал… Меня прямо-таки раздирали противоречия. То поражался, как меня угораздило влюбиться в такую забавную мордашку, то приходил к выводу, что я вовсе не люблю тебя, что это абсолютно невозможно. Ты, такая беспомощная и сварливая, такая смешная и мужественная, не выходила у меня из головы. Я даже спать стал плохо. Вот что ты со мной сотворила! Может, ты прибегла к помощи гадалки и приворожила меня?

Жюстина молча покачала головой. Говорить было трудно, слезы душили ее, ей с трудом верилось в его слова. Неужели это правда? А Кил все никак не мог выговориться.

– На Мадейре меня снедала ревность. Никогда в жизни я никого не ревновал, мне это чувство было неведомо, вот я и вел себя как полный идиот. Сегодня я был готов прикончить на месте того, кто свистнул на верфи. Ты моя, только моя, и никому другому не позволено смотреть на тебя. Знаешь, я раньше никогда не был собственником. А теперь – в кого я теперь превратился? В развалину, в полное ничтожество! И духовно и физически!

– Ну, насчет физической развалины ты погорячился, – запротестовала она.

Губы Кила затрепетали от удовольствия.

– Повтори еще раз.

– Что именно – что я тебя люблю?

– Угу.

Она улыбнулась и с чувством произнесла:

– Я люблю тебя, я хочу тебя, ты мне необходим. Доволен?

– Очень.

– Что же ты мне можешь на это ответить? – лукаво поинтересовалась Жюстина.

Кил смущенно пробормотал:

– Я люблю тебя, Жюстина. – Он на секунду отвернулся, но тут же вновь посмотрел ей в глаза. – Я никому никогда не говорил этого, поверь. Мне уже тридцать шесть, связей у меня было достаточно, но мне и в голову не приходило произнести такие слова, а теперь мне хочется прокричать их на весь мир, чтобы все на свете знали о том, что я тебя люблю. И если ты немедленно не прекратишь прижиматься ко мне, я за последствия не отвечаю.

Жюстина шевельнула бедрами, в ответ Кил простонал:

– О Боже, что ты со мной делаешь, испорченная девчонка! Погоди-ка. С какой-то тигриной грацией он поднялся и подкрался к двери. Прислушавшись, он запер дверь на ключ и ухмыльнулся: – На всякий случай.

– Предосторожность, по-моему, немного запоздала, тебе не кажется?

Кил рассмеялся и по-мальчишески озорно юркнул к ней под бочок. Жюстина, усевшись на коленки, перевернула его на спину. Она жадно вбирала в себя глазами это великолепное тело, легонько поглаживая его.

– Как же ты хорош, – задумчиво проговорила она. Ее ладонь скользнула вдоль лодыжки к бедру. – Потрясающие ноги, я никогда таких не видела. -С дразнящей улыбкой она продвинула руку выше. – Какой чудесный, восхитительный, мускулистый живот. Упрямый подбородок, тонко очерченный нос, чуть-чуть надменный правда, но тем не менее утонченный. И совершенно потрясающие глаза. Волосы, конечно, немного отросли, но мне кажется, что я смогу к этому привыкнуть.

Кил поймал блуждающую по его телу руку и прижал ее к губам.

– Я так счастлив. Жюстина внезапно посерьезнела.

– Я правда тебе нужна? Ты не шутишь. Кил? Это так неожиданно для меня.

– Могу себе представить! Ой-ой! Больно!

Она погладила его по тому месту, по которому только что шлепнула.

– Так тебе и надо! – Упиваясь нахлынувшим счастьем, она попросила: Скажи что-нибудь обо мне.

Кил засмеялся и притянул ее к себе.

– Помнишь, там, на Мадейре, я тебя разбудил. У меня тогда родилась совершенно безумная мысль. Я подумал: а если у нас родится ребенок, какого, интересно, цвета будут у него глаза? Зеленые или фиалковые?

– А вдруг карие? – Тон ее мог показаться легкомысленным, просто она старалась скрыть свои истинные чувства. Ребенок? Их ребенок? Боже, она об этом и не подумала. Реальность его появления на свет теперь была абсолютно возможной. – Кил! – нерешительно выговорила она.

– Что, милая?

– Ты любишь детей?

Его как пружиной подбросило в воздух, отчего Жюстина буквально оказалась на полу.

– Боже мой, любимая, у нас будет ребенок?

– Ну не сейчас же, успокойся! – Она снова вскарабкалась на кровать. Я спросила так, на всякий случай, если…

– Ты же не предохранялась, так?

– Да, – несколько обеспокоенно произнесла она. – Я как-то об этом не думала.

Он шутливо обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону.

– О! Какой ужас! Я тоже не подумал об этом! М-да, – заявил он, кончив ломать комедию, – о цвете глаз нашего младенца, похоже, мы узнаем раньше, чем рассчитывали.

– И это не станет для тебя ударом?

– Нет, черт возьми, совсем не станет. Назвался груздем, полезай в кузов. Повязан по рукам и ногам! – Заметив, что Жюстина нахмурилась, он улыбнулся и обнял ее. – Ну, стоит ли так печалиться, я уверен, что из меня получится замечательный отец, поверь мне, дорогая!

– Не это волнует меня.

– А что тогда? Ты не хочешь стать матерью?

– Да нет же, совсем не то.

– Ну же, детка, поделись со мной, поделись с папочкой, что волнует твою головку?

Вот это-то «поделись с папочкой» и понравилось ей, как это ни странно. В голову только никак не лезли объяснения, да и вообще мысли ее смешались. О чем говорить? Он ведь ни словом не обмолвился о грядущей свадьбе, сказал только, что любит ее. Одно из другого, конечно, не следовало, можно и без оформления брака жить вместе. Но ей-то хотелось именно мужа, отца своего ребенка. Только как же ему сказать об этом? Жюстина вздохнула и начала издалека:

– Кил?

– Что? – отозвался он.

– Мелли тут говорила, что вокруг тебя постоянно вертится множество всевозможных красоток.

– А, добрая старушка Мелли. Всюду сует свой любопытный нос. – Он удобнее устроил Жюстину на подушках и ровным голосом произнес: – Об огромном множестве не скажу, но кое-кто у меня был, скрывать не стану. Но ни с одной из них не было ничего похожего на то, что я ощущаю с тобой. А с тобой, глупышка, я чувствую себя как огромный кот, дорвавшийся наконец до сметаны. Поняла разницу, дурочка? Ни одна из тех курочек так и не смогла привлечь мое внимание больше чем на полчаса. И ни у одной я не наблюдал столь магически притягательных глаз – ведьминских глаз, – как у тебя. И ни одной не удалось влезть с потрохами в мое сердце. Так что, дорогая, забудь о них, они не стоят твоего внимания.

– А больше… больше никого не будет? – Голос ее неуверенно дрогнул. Какое она имеет право полностью претендовать на него, на это совершенство природы? Глупо, конечно, но теперь она прекрасно понимала женщин, которые, несмотря ни на что, живут с любимыми мужчинами, даже алкоголиками и наркоманами. Если уж любишь по-настоящему, можешь отдать за него жизнь, все остальное незначительно.

– Нет, Жюстина, никого у меня больше не будет и быть не может.

– Знаешь, милый, я просто не выживу, если придется тебя потерять.

– Да и я тоже, глупышка, выбрось это из головы. Поверь, милая, я действительно тебя люблю. Я вижу тебя только в одном качестве – моей жены, моего самого близкого друга. Хочу, чтобы ты обустроила мой холостяцкий быт.

– Ты хочешь жениться на мне?

– Да!

– Чудесно! – Она уткнулась щекой в его плечо и улыбнулась. Хоть и косвенным путем, но она вытянула из него признание.

– Мне хочется, чтобы ты постоянно присутствовала в моей жизни, в моем доме, в моей постели – постоянно, понимаешь, утром, днем и вечером. Особенно ночью.

– А ты уверен, что вытерпишь меня так долго у себя под носом?

Кил изобразил страшное возмущение и подмял ее под себя. Глядя в ее смеющееся лицо, он вдруг серьезно произнес:

– Я обожаю тебя, Жюстина. Я даже не думал, что способен на такое сильное чувство. Мне постоянно кажется, что я тебя недостоин. У меня ведь такой идиотский характер!