Грибы на асфальте - Дубровин Евгений - Страница 33

Несмотря на суровые климатические условия, число грибов продолжало расти. Иван Иванович Березкин со своим громоздким бюрократическим аппаратом оказался абсолютно безвредным для ОГГ человеком.

На третий же день знакомства (я все же выполнил задание Кобзикова) Манке удалось сфотографировать График движения комиссий по укомплектованию колхозов и совхозов кадрами молодых специалистов из числа выпускников вузов, не поехавших по назначению в сельскохозяйственные районы.

Надо отдать должное Березкину: комиссии строго придерживались графика. И это было нам на руку. В определенный день и час в определенном учреждении грибы срочно выезжали в командировки или просто на время исчезали.

Березкин ходил совсем убитый. Два месяца титанической работы — и ни одного сорванного гриба. Встречая меня, он бормотал невнятно:

— Комиссий мало, Пряхин… не успеваем… Иногда, наоборот, Иван Иванович бывал весьма возбужден.

— Дела идут! — кричал он еще издали. — Пришла гениальная идея! Создаем Координациональный Совет!

Манка, всегдашняя хохотушка, со слезами на глазах жаловалась Кобзикову:

— Не могу больше! Брошу. Тяжело. Свидания на заседаниях. До часу ночи торчу!

— И не поцеловались ни разу? — хмурился председатель ОГГ.

— Не…

— А ты сама целуй, не жди!

— Девушке первой нельзя.

— Предрассудки! Помню, когда я еще студентом был, пошел к одной содрать схему свиных кишок. Ничего такого и в мыслях не было. Доверился ей, как дурак, никаких мер предосторожности не принял, а она как поцелует!

— Боюсь я…

— Поможем! Рыков, разработай план операции! Это твоя недоработка. Девку до сих пор не поцеловали.

Мне тяжело досталась операция «Поцелуй». Три дня я уговаривал Березкина выехать за город (потренироваться, полазать по обрывам перед «морально-оздоровительным» мероприятием). Наконец Березкин согласился скрепя сердце. Манка надела свое лучшее платье, надушилась самыми дорогими духами. Председатель ОГГ лично провел с ней инструктаж. В этот; день была безоблачная погода, и все предвещало успех. С нетерпением мы ждали Манку. Она пришла вечером, вся в слезах.

— Поцеловались? — строго спросил Вацлав Кобзиков.

— Не…

— Почему?

— Зашли мы на ферму молочка попить. А он как увидел коров, как увидел…

— Струсил, что ли?

— Доить их стал. До самого вечера доил. Плачет и доит. Доит и плачет. И я реву. Жалко мне Ванечку стало. Несчастный он в жизни. Все его ругают. Рас сказывал, скоро на бюро обсуждать будут. За нас. Что ни одного не поймал. А он такой хороший, такой хороший! Коров любит… И худенький, все заседает, все заседает… Снять его могут… Жалко! Может…

— Что?! Да я!.. Да я тебе… — задохнулся председатель ОГГ.

Кобзиков допустил ошибку. Ему нужно было прислушаться к лепету Манки. Через день Березкина действительно сняли. Мы вполне могли пожертвовать парочкой-троечкой грибов, чтобы сохранить ценного для нас человека.

Ивана Ивановича сняли за развал работы и перегибы. «Перегибы» заключались в том, что отчаявшийся Березкин устроил засаду в отделе кадров одного института, где выдавались «ромбики» бывшим выпускникам, и греб всех подряд. Честные специалисты (грибы в ромбиках не нуждались) устроили, конечна, скандал.

Перед самым бюро Манка пожертвовала собой, открылась Березкину. Результат оказался неожиданным: Иван поцеловал Манку. Воистину — никогда не понять женщин и руководящих работников…

Вечером они пришли к нам. Еще издали я услышал смех. Это было странно, так как в «Ноевом ковчеге» жили люди серьезные и озабоченные. Я выглянул в окно и не поверил своим глазам. Рядом с хохотушкой Манкой шел человек, очень похожий на Березкина, стройный парень в спортивном костюме, стрижка под «бобра», на щеках румянец. Это был Иван — и в то же время не верилось, что это он. Березкина словно подменили. Но самое удивительное — он смеялся. Я еще ни разу не видел, как смеется Березкин.

— Привет! — еще издали закричал он. — Мы пришли попрощаться! Уезжаем!

— Куда?

— Домой.

— Сегодня заявление подали, — сказала Манка.

Чужое счастье всегда завидно. Грибы выглядывали изо всех окон. Председатель ОГГ грозил Манке кулаком в дверях своего кабинета. Кобзиков боялся, что счастлива» невеста выдаст организацию. Но Манке было не до того. Я думаю, она вообще забыла и нас и председателя.

— Сильно ругали на бюро? — спросил я Березкина.

— Не-е… Ребята у нас хорошие. Раз не умею руководить — значит не умею, что тут сделаешь! Я у них даже, знаешь, что выбил?

Иван извлек из кармана листок бумаги. Я прочитал:

Дана настоящая Березкину Ивану Ивановичу в том, что он в силу специфики своего характера не может быть на руководящей работе.

Секретарь горкома комсомола Т. ТЫЧИНА

— Здорово! Правда? — смеялся Иван. — Станут избирать меня в какую-нибудь комиссию, а я им эту справку. Вот! Читайте, завидуйте! Буду я, парень, коров доить. Люблю это дело!

Все это было хорошо. Но как теперь станут развиваться события? Кто будет вместо Березкина ведать грибами? По приказу Кобзикова два гриба каждый день околачивались в горкоме — вынюхивали.

Но узнать о том, кто стал «грибником», по иронии судьбы, нам довелось на дне рождения Кобзикова.

Десятого декабря Кобзикову стукнуло двадцать пять. Этот день был объявлен праздником всего ОГГ. Девчонки понатащили кукол, зажимов для галстуков, одеколона, портсигаров, расчесок и прочей дребедени — «именинник» стал владельцем целого галантерейного магазина.

Ребята нажимали больше на «KB», «KВK», «KBВК» и т. д.

Но превзошел всех стиляга Тихий ужас. Он приволок откуда-то настоящий человеческий скелет. Появление скелета произвело переполох. Девчата подняли визг. Представители мужественного пола лезли чокаться с чьими-то останками.

Вацлав буквально онемел от счастья. Он не знал, что делать со своим подарком, носился с ним по комнате, как с мышью, сажал в кресло бормашины.

В общем было весело. Но когда сели за стол, настроение испортил все тот же стиляга Тихий ужас. Он рассказал историю, случившуюся с ним два дня назад. История сильно смахивала на зловещее предзнаменование. После окончания медицинского института Тихий ужас работал на заводе бойцом военизированной охраны. В тот день он, как всегда, стоял в проходной. Делать было нечего, и Ужас зевал от скуки. Вдруг, откуда ни возьмись, налетает на него девчушка. Румяненькая такая девчушка, в коротком платьице, с бантиками в косичках. Видишь ли, ей срочно надо пройти на завод, а удостоверение дома забыла.

Стиляга оживился.

— Увы, у шпионов тоже бывают голубые глаз ки, — для начала изрек он.

Завязался очень остроумный, хотя и бесполезный, разговор. Девушка была удивлена, встретив в обыкновенном охраннике весьма образованного, начитанного человека.

— Вы, наверно, техникум кончали? — наивно спросила она.

Тихий ужас почувствовал себя уязвленным.

— Медицинский институт, — ляпнул он, забыв про конспирацию.

Ахи, охи, расспросы, нескрываемое любопытство.

Короче, они договорились встретиться в Петровском скверике.

Все это Тихий ужас рассказал с видом донжуана, одержавшего очередную победу.

— Влюбилась в меня с ходу! — разглагольствовал он. — Конечно, не сервис, но ничего, довольно свежа для своих шестнадцати лет она хорошо сохранилась.

— А не было ли у нее большой родинки на правой щеке? — вдруг спросил Вацлав.

Была. Tы что, ее знаешь? — удивился охранник. За столом наступило гробовое молчание.

— Вы уже встретились? — поинтересовался я.

— Нет. В воскресенье должны…

— Немедленно подавай заявление на расчет! Это секретарь горкома комсомола.

— Кто? — пролепетал стиляга, хватаясь за сердце. — Эта девчушка…