Семь трудных лет - Чехович Анджей - Страница 49

Несмотря на неудачу с молодежной программой, не получившей такого размаха, какого ожидало руководство радиостанции, Новак не терял надежды. На протяжении всего периода моего пребывания в Мюнхене проблема воздействия на молодежь постоянно стояла на повестке дня. В 1966 году к ней вернулись вновь. Снова был создан коллектив, в задачи которого входила подготовка цикла радиопередач. Год спустя американцы вызвали в Зальцбург всех директоров национальных секций на секретную конференцию для обсуждения и определения основной линии, которой должна была придерживаться «Свободная Европа» в ближайший период. Американцы похвалили Новака за предпринятые им уже попытки подхватить ревизионистские лозунги и потребовали, чтобы эта направленность стала обязательной для радиостанции в целом. Польщенный Новак сказал, что его секция уже начала специальные передачи для молодежи «Черным по белому», идущие раз в две недели по полчаса. Американцы сочли, что этого мало. Они потребовали увеличить количество передач и расширить их тематику, справедливо утверждая, что молодежь в социалистических странах добивается больших успехов в овладении знаниями и с ней нельзя теперь разговаривать языком ее отцов. Обращаясь к молодежи, подсказывая ей способы «улучшения» социализма, необходимо уметь пользоваться Каутским, Бернштейном, Бухариным, Джиласом… Вернувшись из Зальцбурга, Новак сразу же объявил, что теперь передача «Черным по белому» будет идти еженедельно и продолжаться три четверти часа. Снова начались собрания молодежной группы, снова были извлечены на свет божий положения ревизионистов.

Я был на многих собраниях, на которых обсуждалась проблема молодежи, и неоднократно слушал выступления Новака. Особенно я запомнил один из его монологов. Кто-то коснулся музыкальных передач «Свободной Европы» и сказал примерно следующее:

— Не слишком ли много передаем мы джазовой музыки? Может быть, немного сократить эти передачи, а их место занять публицистикой, литературной критикой?..

Новак ответил резко:

— Так рассуждать нельзя! Это мелочность! Те, кто сегодня ловят нашу станцию, чтобы слушать музыку, через несколько лет будут ловить ее, чтобы слушать последние известия. Впрочем, уже сегодня до них доходит кое-что кроме музыки. Если они запомнят наши слова, то в будущем музыка нам окупится.

Начиная с января 1968 года Новак и Гамарников ставили события в Чехословакии на первое место в повестке дня утренних собраний, где намечалась программа передач на ближайший день. Было приказано как можно чаще обсуждать и цитировать высказывания деятелей «Пражской весны». Новак был восхищен позицией и деятельностью Дубчека, хвалил его на каждом шагу, что вызывало даже насмешки со стороны некоторых сотрудников польской секции.

За ходом мартовских событий в Польше на радиостанции следили с исключительным вниманием. В передачах студенческая молодежь открыто призывалась к выступлениям. Новак надеялся, что студентов поддержат рабочие. Для этого он прилагал немало усилий. В то время я впервые заметил, что для своих целей он использует некоторых аккредитованных в Варшаве западных корреспондентов.

Как я уже говорил, «Свободная Европа» старается иметь своих людей в разных журналах и газетах. Некоторые из них получают постоянное вознаграждение, другие оплачиваются сдельно. Они должны в первую очередь следить за тем, чтобы газета, в которой они работают, писала о деятельности «Свободной Европы» только хорошее или же не писала вообще.

У Новака были люди, через посредство которых он поддерживал связь с разными редакциями и передавал им свои пожелания. Ванда Пампух-Броньская не составляла исключения. В Западном Берлине, например, живет Богдан Осадчук, хорошо знакомый мне не только как автор многих донесений, проходивших через мои руки, но и как посредник между Новаком и некоторыми западными публицистами. Через него, а иногда и непосредственно, Новак пересылал им фрагменты соответствующим образом обработанных корреспонденции. На основании этих материалов писались статьи, например, в «Ле Монд» — газете, которую в Польше можно читать в клубах международной прессы, и в других периодических изданиях капиталистических стран. Потом те же статьи в свою очередь комментировались и цитировались в передачах «Свободной Европы» на польском языке.

Прочитанные или услышанные сообщения — в данном случае они получали как бы двукратное подтверждение — в виде сплетен расходились по Польше. Их повторяли в разговорах со знакомыми, не указывая, конечно, из каких источников получена эта информация. Сплетник, как правило, стремится произвести впечатление человека, посвященного в строгие тайны, имеющего лично или через друзей доступ к самым важным делам, знать о которых могут только избранные. Сплетни и слухи являются одним из инструментов воздействия на общественное мнение, старательно используемым специалистами психологической войны. О методах применения этого оружия существует богатая литература. Кадровые сотрудники «Свободной Европы» изучают этот вопрос в ходе своей подготовки. Вероятно, я не погрешу против истины, если выскажу предположение, что многие корреспонденты, посылаемые в социалистические страны, прошли в свое время инструктаж о том, как можно использовать сплетни. Не один из них старательно записывает все, что услышит в варшавских кафе, и пересылает в свою редакцию. Если он человек порядочный и трезво мыслящий, то начинает свою корреспонденцию словами: «В Варшаве говорят…», если же он гонится только за сенсацией, то сплетни представляет как факты. Когда это «сенсационное» известие будет опубликовано в какой-нибудь западной газете, часто с комментариями корреспондента, и повторено «Свободной Европой», тогда путь, проделанный сплетней, становится ясным. Но так бывает не всегда. Иногда сплетни не публикуются, но мюнхенская радиостанция все же пользуется ими в своих передачах. Чудес не бывает даже в мире электроники — сплетня без посторонней помощи до Мюнхена не доберется. Отсюда можно сделать вывод, что некоторые из иностранных корреспондентов — американских, западногерманских или французских — одновременно служат в нескольких местах и работают не только для агентства или газеты, в качестве представителей которых они аккредитованы в Варшаве. Иногда одним из дополнительных мест их службы является «Свободная Европа», иногда прямо CIA или одно из финансируемых им учреждений. Я не хочу показаться нескромным, но трудно не вспомнить о том, что после моего возвращения в Варшаву и первой пресс-конференции такие любители работать по совместительству из числа западных корреспондентов пришли к выводу, что климат города на Висле им не очень подходит, и быстро покинули нашу страну.

В «Свободной Европе» сплетни используются, по крайней мере, в трех целях. Однажды пущенные, они возвращаются в рапортах местных бюро, оцениваются, анализируются и по служебной линии следуют в CIA, а оттуда плывут далее — за океан, в Вашингтон. В том же или несколько измененном варианте — соответственным образом переработанные и дополненные — сплетни снова повторяются в радиопередачах, сдобренные высосанными из пальца бреднями завсегдатаев варшавских кафе, краковских баров и закопанских ночных ресторанов. Сплетнями пользуется и сам Новак, требуя похвал за свою дальновидность, утверждая, что уже несколько месяцев тому назад ожидал именно таких настроений и такой реакции общественного мнения в Польше. Словом, сплетня, как бумеранг, возвращается к исходной точке своего полета.

Однако несколько раз этот испробованный Новаком и его людьми метод, основывающийся на лжи, дал осечку. Они ошиблись в своих расчетах.

Но даже в таких ситуациях Новак не теряет присутствия духа. Его мечта — в один прекрасный день прийти к американцам и сказать, что только он олицетворяет разум, волю и чувства польского народа. «Располагая мной, — хотел бы заявить он, — вы управляете мыслями, желаниями и сердцами свыше тридцати миллионов поляков, проживающих между Западным Бугом и Одером, а также многих других поляков, разбросанных по всему свету».