Сказки. От двух до пяти. Живой как жизнь - Чуковский Корней Иванович - Страница 82

82

Лиса дремала И скучала. Увидала воробья: Цап-царап! — и съела, Вот тебе и дело!

Здесь указание для детских писателей, которые порою в своих стихах доходят до такого невнимания к детям, что щеголяют рифмами, отстоящими одна от другой на три или четыре строки.

Например:

Том столовою ложкою ест варенье, Ягоды прячет в карманы: — Ничего, что протекут! И конфеты, и каштаны, И любимое теткино печенье…[151]

Здесь варенье так далеко от печенья, что созвучие перестает быть созвучием.

Такого размежевания рифм нет ни в одном из народных стишков для детей, ни в пушкинских сказках, ни в ершовском «Коньке-горбунке», где рифмы всегда в самом близком соседстве — как бы специально для детского уха.

Особую категорию стишков составляют те монологи, которые произносят одинокие дети, увлеченные какой-нибудь длинной игрой. Эти монологи длятся порой часа полтора и вмещают в себе до тысячи строк. Превосходный монолог своего пятилетнего сына записала у себя в дневнике Э.Станчинская. Мальчик был болен, полусидел в кровати и, самозабвенно играя в войну, сопровождал свои военные действия такими стихами:

Быстро солдаты, быстро, быстро идут на войну. Быстро встречают красноармейцев, Быстро стреляют прямо в бок одному, Быстро летают пули. Встречаются быстро, Прямо идут, На войну прямо, раз-два, раз-два, Понимаете, раз скорее, раз скорее. Поперба-ба-ба… Остановись! Пришли! Войско так! На бок! Винтовку! Паф! Быстрое солнце скоро зашло, Красное солнце скоро зашло. Идут же темной ночью, Красноармейцы идут. Красная Армия уже близка. Красноармейцы идут да идут. Откуда-то пули быстро стреляют. Летят пули далеко, а им же не видно, Что-то на небе быстро летит, Огонь освещает, Летят аэропланы, и быстро красноармейцы пришли…[152]

Здесь так и чувствуешь пульсацию воинственной мальчишеской крови. Недаром слово «быстро» повторяется здесь одиннадцать раз. Даже солнце в этой пылкой игре пробегает по небу, как молния:

Быстрое солнце скоро зашло.

«Быстрое солнце» — неслыханный в поэзии эпитет.

И какое множество глаголов! Что ни строка, то глагол: «идут», «встречают», «стреляют», «летают».

В Симферополе перед памятником Ленину неизвестный мне мальчик лет пяти произнес:

В мавзолее ты лежишь И по-мертвому молчишь. Подожди, я подрасту И тебя воскресту.

Дети нередко прибегают к повторениям начальных слов каждой строки сочиняемых ими стихов. Эти единоначатия ярче всего выражают песенный лад их поэзии. Таково, например, стихотворение четырехлетней Е.К.:

Жил-был мальчик не простой, Жил был мальчик золотой. Жил-был мальчик, но шалил, Только с папой водку пил.

Хотя в стихах этого рода тоже преобладает хорей, но он часто уступает место другим ритмам — в зависимости от выражаемых ими эмоций. Вот, например, великолепный анапест четырехлетнего мальчика, которому только что объяснили, что значит слово «всегда». Уразумев это слово, он долго бегал взад и вперед по дорожке, а потом подбежал к маме и с какой-то торжественной страстью сказал:

Пусть всегда будет небо! Пусть всегда будет солнце! Пусть всегда будет мама! Пусть всегда буду я![153]

«Разве это не поразительное по своей простоте и силе утверждение жизни?» — восторженно восклицает К.Спасская, опубликовавшая стихи на страницах журнала.

Стихи и в самом деле замечательные, едва ли не лучшие из напечатанных в настоящей главе. С огромной энергией выражается в них несокрушимая вера ребенка в бессмертие всего, что он любит. Так и слышишь мажорный мальчишеский голос, прославляющий жизнь, которой не будет конца.

Начальные слова каждой строки в этом детском четверостишии тождественны. Но чаще бывает, что в создаваемых ребенком стихах повторяются не первые слова, а последние, завершающие каждую строку. Характерно в этом отношении прелестное стихотворение Танюши Литвиновой, где в конце каждой строки варьируется слово «Москва»:

Город чудный Москва! Город древний Москва! Что за Кремль в Москве! Что за башни в Москве! Англичане в Москве! И китайцы в Москве! И все хвалят город Москву!

Как утверждает американская исследовательница детской психики Люси Спрэг Митчель, эта форма, столь часто встречающаяся в древнем восточном фольклоре, специфически свойственна детям. Митчель приводит такие стихи, сочиненные девочкой, еще не достигшей трехлетнего возраста:

Я упал в воду, Человек упал в воду, Джон упал в воду, Фор упал в воду, Тетя Керри упала в воду. Я достал лодку, Человек достал лодку, Джон достал лодку. Фор достал лодку, Тетя Керри достала лодку. Я поехал в лодке, Человек поехал в лодке, Джон поехал в лодке, Фор поехал в лодке, Тетя Керри поехала в лодке.[154]

Горе, что у нас так мало материалов. В нашей литературе до сих пор нет ни одного хотя бы краткого сборника стихов, сочиненных малыми детьми. Да и много ли существовало в прежнее время родителей, которые стали бы записывать такие стишки! Между тем эти стишки в своей массе могут принести несомненную пользу и педагогам, и критикам, и детским писателям, и даже художникам — иллюстраторам книг для детей. Даже художникам, потому что в огромном своем большинстве детские стихи отличаются изумительно четкой графичностью.

Это, так сказать, стиховые рисунки. Вспомним вирши Никиты Толстого: в каждой строке отчетливый зрительный образ, который словно создан для примитивнейшей графики:

Красивая лодка По морю плывет, По морю плывет. За лодкой селедка По морю плывет, По морю плывет. вернуться

151

Надежда Павлович, Большевик Том, М. 1926.

вернуться

152

Э.И.Станчинская, Дневник матери. История развития современного ребенка от рождения до 7 лет, М. 1924, стр. 100. Превосходный образец той эгоцентрической речи детей, которую Пиаже называет «внутренней речью» по психологической функции и внешней по форме.

вернуться

153

«Родной язык и литература в трудовой школе», 1928, № 4–5, стр. 179.

вернуться

154

Л.Митчель, Книга рассказов про здесь и теперь, М. 1925, стр. 41–42.