Плата за красоту - Робертс Нора - Страница 60

Может, в этом и есть смысл, нехотя признала Миранда. На них никто не обращал внимания, она уже сама готова была поверить, что гуляет по городу впервые. Как будто играешь в спектакле «Итальянский отпуск Эбби и Кевина».

Вот только актриса из нее никудышная.

– Красота, правда? – Он сжал ее пальцы, когда они очутились перед чудесным собором.

– Да. Брунеллески совершил настоящую революцию в архитектуре: он возвел купол без строительных лесов. Колокольню проектировал Джотто, но он, к сожалению, так и не увидел ее при жизни. – Она поправила солнечные очки. – Неоготический мраморный фасад – подражание стилю Джотто, но он был пристроен в девятнадцатом веке.

Она обернулась и увидела, что Райан улыбается.

– Что?

– Вы замечательный лектор, доктор Джонс. – Она опустила глаза, а он обхватил ее лицо обеими руками. – Нет-нет, я не издеваюсь. Это искренний комплимент. – Ее щеки вспыхнули румянцем. Какая она чувствительная. – Расскажи мне еще что-нибудь.

Если он все-таки издевается, то хорошо умеет притворяться. Ну что ж.

– Микеланджело ваял «Давида» во дворе Оперного музея.

– Правда?

Он спросил это так серьезно, что она невольно улыбнулась.

– Да. А еще он скопировал «Святого Иоанна» Донателло для своего «Моисея». Такой своеобразный комплимент. Но гордость музея, я думаю, его «Пиета». Фигура Никодема считается автопортретом, и выполнен он изумительно. А Мария Магдалина в той же скульптуре – хуже; очевидно, это работа одного из его студентов. Не вздумай меня целовать, Райан, – быстро проговорила она, закрывая глаза, когда его губы коснулись ее губ. – Это только усложнит дело.

– А разве оно должно быть простым?

– Да. – Миранда открыла глаза – В этой части – да.

– При других обстоятельствах я бы с тобой согласился– Он задумчиво провел пальцем по ее нижней губе. – Нас влечет друг к другу, и все могло бы быть куда проще. Но, кажется, не получается. – Он погладил ее по плечу, взял за запястье. Пульс у нее был короткий и частый – это хорошо.

Но он шагнул назад:

– Ладно, проще так проще. Иди-ка, встань туда.

– Зачем?

– Я хочу тебя сфотографировать, крошка. – Он снял солнечные очки и подмигнул. – Мы пошлем фото друзьям, правда, Эбби?

Это уже слишком, вздохнула она, но послушно встала перед огромным собором. Он пощелкал ее на фоне чудного бело-зелено-розового мрамора.

– Теперь ты меня сними. – Он протянул ей «Никон». – Просто жми вот сюда. Вот…

– Я умею обращаться с фотоаппаратом. – Миранда вырвала у него камеру. – Кевин.

Она отошла, навела фокус. Сердце чуть-чуть защемило. Он стоял такой красивый, высокий, темноволосый и победно улыбался в объектив.

– Теперь все?

– Почти– Он подозвал какого-то туриста, который с удовольствием согласился сфотографировать молодую американскую чету.

– Господи, какая глупость! – скривила губы Миранда, когда Райан обнял ее за талию.

– Это для моей мамы, – сообщил он и, поддавшись порыву, поцеловал ее.

Стая голубей взлетела в синее небо. У Миранды не было сил ни сопротивляться, ни защищаться. Его губы были теплыми и мягкими, рука крепко сжимала талию. Тихий вздох, вырвавшийся у нее, не имел ничего общего с протестом. Ей хотелось только одного: удержать этот миг подольше.

Ярко сияло солнце, воздух был наполнен звуками. Но стук ее сердца все заглушал.

Семь бед, один ответ, лихо подумал Райан и поцеловал ее ладонь.

– Извини, – без улыбки сказал он. – Не смог удержаться.

Он отпустил ее и пошел за фотоаппаратом. У Миранды подкашивались колени.

Райан вернулся, сунул фотоаппарат в сумку, взял Миранду за руку.

– Пошли.

У нее совершенно вылетело из головы, что у них есть цель, что они действуют по плану. Она молча кивнула и пошла за ним. У ворот дворца Райан, как заправский турист, достал из кармана путеводитель.

– Был построен в 1255 году, – прочитал он вслух. – С шестнадцатого века до середины девятнадцатого использовался в качестве тюрьмы. Казни проходили во внутреннем дворе.

– Тебя тоже следовало бы казнить, – пробурчала Миранда. – Не трудись, я хорошо знаю историю.

– Историю знает доктор Джонс, – он легонько шлепнул ее по заду, – дорогая моя Эбби.

Как только они очутились в главном зале первого этажа, Райан вытащил видеокамеру.

– Шикарное местечко, правда, Эбби? Глянь на того парня – вот нажрался-то!

Он указал камерой на великолепного бронзового «Вакха», потом сделал панораму зала.

– Когда Джек и Салли увидят, просто обалдеют. Камера взяла крупным планом охранника, внимательно разглядывавшего посетителей.

– Погуляй-ка, – сквозь зубы процедил Райан. – Прикинься обыкновенной зевакой.

У нее немедленно вспотели ладони. Что, конечно, было сущей нелепостью. У них полное право находиться здесь. Никто ведь не может прочитать ее мысли. Однако сердце неистово стучало и готово было вырваться из груди, когда они медленным шагом стала обходить зал.

– Здорово, правда?

Она слегка кивнула и притворилась, что внимательно изучает «Адама и Еву» Бандинелли.

– Это один из знаменитейших шедевров той эпохи.

– Знаменитый только потому, что старый. А вообще похоже на парочку нудистов, отдыхающих на городском пляже. Пойдем посмотрим птичек Джамболонья на террасе.

После часовой прогулки по музею Миранда убедилась, что преступный бизнес – большое занудство. Они заходили в каждый зал, снимали каждый вход и выход на камеру. Миранда даже забыла, что в зале деи Бронзетти собрана лучшая коллекция бронзы эпохи Возрождения. Очутившись здесь, она сразу подумала о «Давиде» и снова занервничала.

– Может, уже хватит?

– Еще немного. Пойди-ка пококетничай вон с тем охранником.

– Прошу прощения?

– Отвлеки его. – Райан опустил камеру и быстрым движением расстегнул две верхние пуговицы на блузке Миранды.

– Что это ты себе позволяешь?

– Сделай так, чтобы его внимание сосредоточилось на тебе, дорогая. Спрашивай о чем-нибудь на корявом итальянском, хлопай глазами, дай ему почувствовать себя важным и значительным.

– А ты что будешь делать?

– Ничего, если тебе не удастся его отвлечь хотя бы на пять минут. Дай мне как можно больше времени. Спроси его, где туалет, сходи туда. Встретимся во дворе через десять минут.