Плата за красоту - Робертс Нора - Страница 76

Ну что ж, он хочет увести разговор в сторону – пожалуйста.

– Его построили в 1853 году. Здание сохранилось в первозданном виде, хотя в сороковых годах мой дед переделал интерьер, чтобы помещением можно было пользоваться как художественной студией. Но, как утверждала моя бабушка, он приводил сюда любовниц. Ему нравилось заниматься этим в сооружении, столь явно напоминающем фаллический символ.

– Молодец твой дедуля.

– Он был бесстыжим и черствым человеком. Как, впрочем, многие Джонсы. Его отец – опять-таки по рассказам бабушки: только с ней я могла обсуждать подобные вещи – не стеснялся появляться со своими любовницами на публике и настрогал несколько внебрачных детей, которых отказался потом признать. Мой дед продолжил эту славную традицию.

– Значит, в Джонс-Пойнте живет много Джонсов? Странно, вместо того чтобы оскорбиться, она развеселилась.

– Да, наверное. В любом случае, моя прабабушка предпочла жить собственной жизнью. Большую часть времени она проводила в Европе и мстила мужу тем, что тратила огромные деньги. К несчастью, она решила вернуться в Штаты на новомодном корабле. Он назывался «Титаник».

– Да ты что? – поразился Райан. Они подошли к массивной деревянной двери с ржавым замком. – Ничего себе!

– Она и дети спаслись. Но она подхватила пневмонию и умерла несколько недель спустя. Ее муж утешался в обществе оперной певички. Однако муж певички, почему-то недовольный таким раскладом, поджег дом, где его жена с моим дедом предавались греху.

– Надеюсь, он умер счастливым. – Райан вынул складной нож из кармана и наклонился к замку.

– Зачем? У меня дома есть ключ. Если ты хочешь войти…

– Так интереснее, да и быстрее. Вот и все. – Он сложил нож, открыл дверь. – Здесь сыро. – Достав фонарик, он осветил большую комнату с низким потолком. – Но уютно.

Стены были обшиты старомодными деревянными панелями – это напомнило Райану интерьер пятидесятых годов. Статуи под чехлами, маленький камин с толстым слоем пепла.

Как странно, что стены изнутри квадратные, а не круглые, подивился Райан.

– Так это сюда дедуля приводил своих дам?

– Очевидно. – Она поплотнее запахнулась в куртку. Холод пронизывал до костей. – Бабушка его ненавидела, но не разводилась, воспитывала моего отца. А потом два года нянчилась с дедом, пока он не умер. Она была потрясающей женщиной. Сильной, упрямой. Она меня любила.

Он обернулся, погладил ее по лицу.

– Ну конечно, она тебя любила.

– Слово «конечно» не подходит, когда речь идет о любви и моей семье. – Увидев сочувственное выражение его глаз, она отвернулась. – Днем здесь можно больше увидеть.

Он не ответил. Он вспомнил, как сначала решил, что Миранда холодная и черствая. До сих пор он редко ошибался в людях до такой степени. Впрочем, об этом он поразмыслит на досуге.

Это вовсе не холодность, это самозащита, естественная реакция на возможные обиды. Она страшится равнодушия, безразличия, потому и старается казаться холодной и неуязвимой.

Райан порадовался, обнаружив подсвечник со свечами и масляную лампу. Он зажег их, и по комнате заплясали жутковатые тени.

– Страшно! – Он усмехнулся. – Ты приходила сюда, чтобы встретиться с привидениями, когда была маленькая?

– Не говори глупостей.

– Детка, у тебя было несчастливое детство. Сейчас мы это исправим. Пошли.

– Что ты собираешься делать?

– Идем. – Он тащил ее за собой по витой металлической лестнице.

– Только ничего не трогай. Здесь все автоматизировано.

Наверху обнаружилась маленькая спальня с полосатым матрасом на полу и стареньким комодом. Очевидно, бабушка вынесла отсюда все ценное, подумал Райан. Ну и правильно.

Он подошел к окну в виде иллюминатора и восхитился открывшимся видом. Пенящиеся волны, мерцание огней. Вдоль побережья тянулась полоска мелких островков. Вдалеке качались буи, ровный шум моря действовал умиротворяюще.

– Впечатляющее место. Драматическое, опасное, в этом чувствуется какой-то вызов.

– Обычно здесь намного спокойнее, – отозвалась она. – В какие-то дни смотришь на залив, а вода ровная-ровная, как стекло. Так и кажется, что по ней можно до берега дойти.

Он повернулся к ней:

– А тебе что больше нравится: буря или штиль?

– И то и другое. Море меня притягивает.

– Беспокойные души тянет друг к другу.

Она нахмурилась, мрачно прошлась по комнате. Еще никто не называл ее беспокойной душой. И самой ей никогда бы это не пришло в голову.

Доктор Миранда Джонс спокойна, как гранит. И часто, очень часто, вздохнула она, так же скучна.

Поморщившись, она вошла вслед за Райаном в лоцманскую.

– Потрясающе! – И, не вспомнив о ее предостережении, он тут же начал крутить все ручки.

Оборудование лоцманской было современным, везде что-то жужжало и посверкивало. Сама комната была круглой, с узким балкончиком. Железные перила проржавели, но Райану они показались очаровательными. Когда он вышел на балкончик, ветер тут же набросился на него, словно оскорбленная женщина. Райан рассмеялся.

– Фантастика. Я бы тоже приводил сюда своих женщин. Романтично, сексуально, страшновато. Ты просто обязана навести здесь порядок. Получится отличная мастерская.

– Мне не нужна мастерская.

– Если ты будешь развивать свой талант, то понадобится.

– Я не художник.

Он улыбнулся и вытащил ее на балкон.

– Я – очень опытный специалист, и я говорю тебе, что ты – художник. Холодно?

– Немного. – Она обхватила себя за плечи. – Здесь сыро.

– Если всерьез не заняться этим помещением, оно начнет гнить. А это уже преступление. По преступлениям я тоже большой специалист. – Он энергично потер ей руки, чтобы согреть. – Отсюда море слышишь совсем по-другому. Таинственно и немного угрожающе.

– Когда ветер дует с северо-востока, угроза становится нешуточной. Маяк для того и работает, чтобы корабли не приближались близко к мелям и утесам. Но все равно в прошлом веке было множество кораблекрушений.

– Значит, тут бродят души утонувших моряков, стучат костями скелеты, пугают случайно забредших путников.

– Навряд ли.

– Да я сам слышу. – Он сжал ее покрепче. – Они молят об успокоении души.