Искусство войны - Цзы Сунь - Страница 62

Точно так же весьма подозрительно, когда вдруг от него являются послы, «просят прощения и предлагают заложников». Это означает, что противник хочет выиграть время, что состояние у него настолько тяжёлое, что он должен иметь «передышку», как говорит Сунь-цзы, конечно, для того, чтобы потом подняться вновь и снова начать войну. Такие действия всегда свидетельствуют о скрытом намерении лучше подготовиться к борьбе.

Вообще, поведение послов следует всегда понимать обратно: если они держатся смиренно и даже униженно, а военные приготовления у них в то же время идут, не ослабевая, это значит, что противник готовится к нападению; если же они держатся заносчиво и дерзко, а войска тем временем производят как будто угрожающие передвижения, это значит, что противник только стремится замаскировать свою слабость и обеспечить себе беспрепятственное отступление.

Чжан Юй вспоминает эпизод из истории китайских войн, который иллюстрирует первое положение. Велась война (III в. до н. э.) между княжествами Ци и Янь. Яньская армия под предводительством Ци Цзе осадила укреплённый город Цзимо, защищаемый небольшим гарнизоном под начальством Тянь Даня. Тянь Дань, не надеясь отстоять город обычными средствами, решил прибегнуть к хитрости. Он отправил к Ци Цзе посла с заявлением о готовности сдать город. Одновременно с этим он направил ко всем военачальникам противника посланцев с богатыми подарками и с просьбой при занятии сдаваемого города пощадить женщин и детей. Сам же он, воспользовавшись некоторым перерывом в военных действиях, вызванным этими переговорами, распорядился произвести самый тщательный ремонт всех укреплений, возвести новые, причём направил на это дело всех своих солдат и офицеров, согнал всё население — вплоть до женщин и детей — и даже сам работал наравне со всеми. Полководец противника, обманутый смиренными речами послов, решил, что всё кончено, снял караулы и таким образом открыл свой лагерь для нападения. Этим и воспользовался Тянь Дань. Выбрав момент, он сделал вылазку, напал на лагерь противника и разбил его.

По некоторым признакам о намерениях противника можно судить и по его действиям в поле. Можно заметить, например, что в расположении противника выдвинули боевые колесницы и ставят их по обеим сторонам. Это служит признаком, что там строят боевые позиции. Если же видно, что солдаты забегали, засуетились, что расставляют в боевой порядок колесницы, это служит признаком, что наступил срок атаки. Цзя Линь объясняет это более полно: «В обычной обстановке не бегают и не суетятся. Это непременно означает, что к нему подошли подкрепления и настал час: он непременно предполагает собрать все свои силы и напасть на меня. Необходимо срочно подготовиться к этому». Можно заметить, например, и такое явление: противник вдруг начинает совершать беспорядочные передвижения: одни его части выдвигаются вперёд, другие отступают назад. Это тактика, которая в последующее время получила название «чжугэляновской», по имени полководца, прославившегося её искусным применением, представляет один из приёмов заманивания. «Он притворно приводит в беспорядок свой строй; это он заманивает», — говорит Чжан Юн.

Очень подозрительно и такое поведение противника. Его войско появилось, будто бы пылая боевым воодушевлением, но ведёт себя как-то странно: в бой не вступает, но и не уходит. «Непременно внимательно следи за ним», — наказывает Сунь-цзы. «Он непременно что-то затеял и с этим пойдёт против тебя», — поясняет Мэй Яо-чэнь.

О действиях противника в поле можно судить по целому ряду признаков. Хорошими приметами считаются растения, птицы и животные, пыль. Вдруг деревья в лесу начинают шевелиться. Сунь-цзы замечает: это значит, что враг идёт. Цао-гун поясняет: «Он рубит деревья, расчищает себе путь и направляется сюда. Поэтому деревья и шевелятся». А то можно наткнуться на кучи нарезанной травы и кустарника. Это значит, что противник хочет ложно навести на мысль, что здесь скрывается засада, и тем самым отвлечь внимание от места действительной засады.

Очень хорошие приметы дают птицы. Если птицы вдруг испуганно взлетают в каком-нибудь месте, это является верным признаком, что там притаилась засада. Если птицы стаями летают над каким-нибудь местом, это служит верным признаком, что там больше никого нет, т. е. что противник оставил это место. Когда Като Киемаса во время корейского похода подступил к Сеулу и остановился на берегу реки, он увидел, что над рекой и противоположным берегом носятся стаи птиц. Из этого он вывел заключение, что корейские войска оставили свои позиции по ту сторону реки, как оно и оказалось в действительности.

Животные тоже могут дать некоторые сведения о противнике. Если видишь вдруг животных, мчащихся из леса или с поля, заросшего кустарником и высокой травой, можно догадываться, что они потревожены в своих норах и логовищах крадущимся противником. Верной приметой служит и пыль. «Если пыль поднимается столбом, значит, идут колесницы; если она стелется низко на широком пространстве, значит, идёт пехота; если она поднимается в разных местах, значит, собирают топливо; если она подымается то там, то сям, и при этом в небольшом количестве, значит, устраивают лагерь». Чжан Юн объясняет, почему это служит такой приметой: «Когда строят палисадное укрепление, непременно рассылают во все стороны лёгкие конные отряды для того, чтобы осмотреть всю ближайшую местность и узнать, где подъёмы, где ровно, где просторно, где тесно. Поэтому пыль едва заметна и как бы передвигается с места на место».

О состоянии противника можно судить по его общему поведению, по поведению его солдат и по поступкам его полководца. Во-первых, может наблюдаться такая картина: противник видит перед собой несомненную выгоду, которой он может воспользоваться, и тем не менее он не двигается с места. В чём дело? Сунь-цзы отвечает: «Он устал». «Солдаты устали, и заставить их сражаться нельзя. Поэтому полководец хоть и видит выгоду, но двинуться не может», — разъясняет Чжан Юй.

Всякие знамёна и значки служат орудиями управления войском орудиями команды. Поэтому им полагается двигаться в строгом порядке. Когда же видишь обратное, можно вывести заключение, что у противника нет более правильного военного строя.

Луский полководец Цао Куй (Цао Мо, VII в до н. э.), следуя на боевой колеснице по дороге, по которой недавно прошли войска противника, по колеям, оставленным его колесницами, сразу понял, что боевой порядок у него совершенно нарушен.

Если наблюдаешь вообще беспорядок в рядах противника, ясно, что там пала дисциплина и ослабел авторитет полководца. Такие вещи случаются и у самых крупных полководцев, но они умеют справляться с этим. Когда ханьский полководец Чжоу Я-фу вёл войну с семью княжествами, в его войске дважды ночью поднялись шум и волнения, быстро охватившие весь лагерь и достигшие ставки главнокомандующего. Однако Чжоу Я-фу сделал вид, будто он ничего не замечает, и продолжал якобы спать. Его спокойствие подействовало на шумящих отрезвляющим образом, и они быстро утихли.

Если видишь, что командиры кричат и бранятся, это значит, что солдаты обессилели и их приходится понуждать идти дальше и сражаться.

Очень много говорит опытному полководцу и поведение солдат противника. Если по ночам слышно, что в лагере противника солдаты окликают друг друга и вообще кричат, это служит признаком, что они трусят и стараются себя таким способом подбодрить. Если они, стоя, опираются на своё оружие, значит, они изголодались. «Если человек не поест, он обессиливает. Поэтому он и стоит, опираясь на своё оружие. В армии все — и высшие, и низшие — едят и пьют в одно время. Поэтому, если голодает один, голодает вся армия», — замечает Чжан Юй. Показательно также поведение солдат у воды. Если они, добравшись до воды, бросаются к пей и пьют из пригоршни, значит, они истомились от жажды. «Им приказано принести воды, а они, ещё не зачерпнув её, уже пьют; значит, они страдают от жажды. Если видишь одного человека, поступающего так, можешь вывести заключение и обо всей армии», — замечает Ду My.