Выбрать книгу по жанру
Фантастика и фэнтези
- Боевая фантастика
- Героическая фантастика
- Городское фэнтези
- Готический роман
- Детективная фантастика
- Ироническая фантастика
- Ироническое фэнтези
- Историческое фэнтези
- Киберпанк
- Космическая фантастика
- Космоопера
- ЛитРПГ
- Мистика
- Научная фантастика
- Ненаучная фантастика
- Попаданцы
- Постапокалипсис
- Сказочная фантастика
- Социально-философская фантастика
- Стимпанк
- Технофэнтези
- Ужасы и мистика
- Фантастика: прочее
- Фэнтези
- Эпическая фантастика
- Юмористическая фантастика
- Юмористическое фэнтези
- Альтернативная история
Детективы и триллеры
- Боевики
- Дамский детективный роман
- Иронические детективы
- Исторические детективы
- Классические детективы
- Криминальные детективы
- Крутой детектив
- Маньяки
- Медицинский триллер
- Политические детективы
- Полицейские детективы
- Прочие Детективы
- Триллеры
- Шпионские детективы
Проза
- Афоризмы
- Военная проза
- Историческая проза
- Классическая проза
- Контркультура
- Магический реализм
- Новелла
- Повесть
- Проза прочее
- Рассказ
- Роман
- Русская классическая проза
- Семейный роман/Семейная сага
- Сентиментальная проза
- Советская классическая проза
- Современная проза
- Эпистолярная проза
- Эссе, очерк, этюд, набросок
- Феерия
Любовные романы
- Исторические любовные романы
- Короткие любовные романы
- Любовно-фантастические романы
- Остросюжетные любовные романы
- Порно
- Прочие любовные романы
- Слеш
- Современные любовные романы
- Эротика
- Фемслеш
Приключения
- Вестерны
- Исторические приключения
- Морские приключения
- Приключения про индейцев
- Природа и животные
- Прочие приключения
- Путешествия и география
Детские
- Детская образовательная литература
- Детская проза
- Детская фантастика
- Детские остросюжетные
- Детские приключения
- Детские стихи
- Детский фольклор
- Книга-игра
- Прочая детская литература
- Сказки
Поэзия и драматургия
- Басни
- Верлибры
- Визуальная поэзия
- В стихах
- Драматургия
- Лирика
- Палиндромы
- Песенная поэзия
- Поэзия
- Экспериментальная поэзия
- Эпическая поэзия
Старинная литература
- Античная литература
- Древневосточная литература
- Древнерусская литература
- Европейская старинная литература
- Мифы. Легенды. Эпос
- Прочая старинная литература
Научно-образовательная
- Альтернативная медицина
- Астрономия и космос
- Биология
- Биофизика
- Биохимия
- Ботаника
- Ветеринария
- Военная история
- Геология и география
- Государство и право
- Детская психология
- Зоология
- Иностранные языки
- История
- Культурология
- Литературоведение
- Математика
- Медицина
- Обществознание
- Органическая химия
- Педагогика
- Политика
- Прочая научная литература
- Психология
- Психотерапия и консультирование
- Религиоведение
- Рефераты
- Секс и семейная психология
- Технические науки
- Учебники
- Физика
- Физическая химия
- Философия
- Химия
- Шпаргалки
- Экология
- Юриспруденция
- Языкознание
- Аналитическая химия
Компьютеры и интернет
- Базы данных
- Интернет
- Компьютерное «железо»
- ОС и сети
- Программирование
- Программное обеспечение
- Прочая компьютерная литература
Справочная литература
Документальная литература
- Биографии и мемуары
- Военная документалистика
- Искусство и Дизайн
- Критика
- Научпоп
- Прочая документальная литература
- Публицистика
Религия и духовность
- Астрология
- Индуизм
- Православие
- Протестантизм
- Прочая религиозная литература
- Религия
- Самосовершенствование
- Христианство
- Эзотерика
- Язычество
- Хиромантия
Юмор
Дом и семья
- Домашние животные
- Здоровье и красота
- Кулинария
- Прочее домоводство
- Развлечения
- Сад и огород
- Сделай сам
- Спорт
- Хобби и ремесла
- Эротика и секс
Деловая литература
- Банковское дело
- Внешнеэкономическая деятельность
- Деловая литература
- Делопроизводство
- Корпоративная культура
- Личные финансы
- Малый бизнес
- Маркетинг, PR, реклама
- О бизнесе популярно
- Поиск работы, карьера
- Торговля
- Управление, подбор персонала
- Ценные бумаги, инвестиции
- Экономика
Жанр не определен
Техника
Прочее
Драматургия
Фольклор
Военное дело
Многочисленные Катерины - Зайцев Н. - Страница 2
Но большую часть этих четырнадцати часов Колин посвятил тому, что читал и перечитывал запись Катерины XIX:
«Кол!
Мы многое пережили вместе. И нас еще многое ждет впереди.
Я шепчу снова, снова и снова:
ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
Вечно твоя,
К-а-т-е-р-и-н-а».В конце концов он решил, что на кровати лежать в его состоянии не стоит, потому что там слишком удобно, и перебрался на пол. Лег на спину, распластав ноги по ковру, и принялся подбирать анаграммы для слов «Вечно твоя», пока не нашел ту, которая ему понравилась: «Что я внове?» Он лежал, размышляя над тем, внове ли он, и повторяя про себя признание Катерины, которое успел выучить наизусть. Ему хотелось заплакать, но вместо этого он ощутил боль в солнечном сплетении. То, что он сейчас чувствовал, было куда хуже слез. Слезы, пусть самые горькие, дополняют тебя. А его чувство было опустошающим.
Вечно твоя… Что я, внове?
Он думал и думал об этом, а жгучая боль под ребрами все нарастала. Было так больно, будто ему задали самую сильную в его жизни взбучку. А ведь ему было с чем сравнить.
[два]
Колин лежал и страдал до десяти вечера, пока в его комнату не ворвался без стука лохматый и довольно упитанный юноша, ливанец по происхождению. Колин повернул голову, прищурился и посмотрел на него.
– Что стряслось? – спросил Гассан, едва не срываясь на крик.
– Она меня бросила, – ответил Колин.
– Да, я уж слышал. Эй, зитцпинклер[3], я бы тебя с радостью утешил, но содержимым моего мочевого пузыря сейчас можно пожар потушить!
Гассан промчался мимо Колина и распахнул дверь в туалет.
– Что ты ел, Одинец? Пахнет как… ФУУУ! БЛЕВОТИНА! БЛЕВОТИНА! ФУУУ!
Гассан кричал, а Колин равнодушно подумал: «А, да. Туалет. Забыл смыть».
– Прости, если промазал, – сказал Гассан, возвращаясь в комнату. Он сел на край кровати и легонько пнул Колина, лежащего на полу. – Мне пришлось зажимать нос обеими руками, так что палка-громыхалка болталась, как маятник.
Колин не засмеялся.
– О, вижу, тебе и правда фигово, потому что а) шутки про палку-громыхалку – лучшие в моем репертуаре и потому что б) как можно забыть смыть собственную блевотину?
– Хочется сдохнуть, – монотонно произнес Колин, уткнувшись в сливочного цвета ковер.
– О боже! – вздохнул Гассан.
– У меня была мечта: добиться чего-то в жизни и завоевать ее любовь. И посмотри, что получилось. Нет, ну правда, посмотри, – с надрывом сказал Колин.
– Да смотрю я, смотрю. И скажу тебе, кафир[4], не нравится мне то, что я вижу. И то, что я чую носом, – тоже.
Гассан лег на кровать с таким видом, будто пытается оценить масштаб бедствия.
– Просто я… неудачник. Что, если на этом все и закончится? Что, если через десять лет я буду сидеть в офисе, возиться с цифрами и запоминать результаты бейсбольных матчей на спор? Что, если ее со мной не будет, а я ничего не добьюсь и останусь полным ничтожеством?
Гассан сел и положил руки на колени:
– Эй, друг, тебе нужно поверить в Аллаха. Мне никакая офиса не нужна, я и без нее счастлив, как свинья в дерьме.
Колин вздохнул. На самом деле Гассан не был таким уж набожным, но он часто пытался в шутку обратить Колина в свою веру.
– Ага. Поверить в Аллаха. Хорошая идея. А еще я бы с удовольствием поверил в то, что могу вылететь в открытый космос на спинах огромных пушистых пингвинов и кувыркаться с Катериной XIX в невесомости.
– Одинец, тебе больше всех, кого я знаю, нужно поверить в Аллаха.
– А тебе нужно учиться в колледже, – пробормотал Колин.
Гассан был старше Колина, но взял в школе «год отпуска». Потом он поступил в Университет Лойолы в Чикаго, но по причинам, известным только ему, не записался на осенний курс, и «год отпуска» мог превратиться в два.
– Слушай, друг, я тут точно ни при чем, – сказал Гассан с улыбкой. – Это не мне сейчас так фигово, что я валяюсь на полу как бревно и не могу даже подняться, чтобы смыть собственную блевотину. И знаешь, почему я в шоколаде? Потому что со мной Аллах.
– Ты опять пытаешься обратить меня в свою веру, – недовольно простонал Колин.
Гассан вскочил с кровати, взгромоздился на Колина, прижал его руки к полу и душераздирающе завопил:
– Нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет – пророк его! Повторяй за мной, зитцпинклер! Ла иллаха илла-лла![5]
Колин попытался сбросить его и засмеялся, Гассан расхохотался следом:
– Я пытаюсь уберечь твою жалкую задницу от прямого попадания в ад!
– Слезь с меня, а то я и правда туда попаду, – прохрипел Колин.
Гассан послушался и мгновенно принял серьезный вид:
– Так в чем проблема?
– Проблема в том, что она меня бросила. В том, что я один. Боже, я снова один… Более того, если ты не заметил, я полный, полный неудачник. Я – бывший. Бывший парень Катерины XIX. Бывший вундеркинд. Это раньше я был вундеркиндом. А теперь я ничтожество.
Как Колин уже бесчисленное количество раз объяснял Гассану, между словами «вундеркинд» и «гений» была огромная разница. Вундеркинды очень быстро усваивают то, что другим уже известно, а гении открывают то, что прежде никому не было известно. Вундеркинды запоминают – гении творят. Большинство вундеркиндов, вырастая, не становится гениями. И Колин был почти уверен, что входит в это злополучное большинство.
Гассан снова сел на кровать и почесал поросший щетинкой двойной подбородок:
– Так в чем проблема – в гениальности или в Катерине?
– Просто я ее очень люблю, – ответил Колин.
По правде говоря, для Колина эти проблемы были связаны. Самая главная проблема заключалась в том, что он – особенный, великолепный, гениальный – был… точнее, не был. Он не был значимым. Колин Одинец, знаменитый вундеркинд, не менее знаменитый ботаник и зитцпинклер, ветеран Катеринских побоищ, не был значим для Ее Величества Катерины XIX и для всего остального мира. Внезапно он перестал быть чьим-то «мальчиком» и подающим надежды вундеркиндом. А это – выражаясь сложными словами, как подобает вундеркинду, – было отстойно.
– Гениальность, – фыркнул Гассан, пропустивший мимо ушей признание друга в любви к Катерине, – это фигня. Ты просто хочешь быть знаменитым.
– Нет, неправда. Я не хочу быть значимым, – возразил Колин.
– Вот. Как я и говорил, ты хочешь славы. Слава – это новая популярность. Новой топ-моделью Америки ты не станешь, зуб даю. Так что ты хочешь стать новым топ-гением Америки и теперь – не обижайся – ноешь, потому что до этого еще не дошло.
– Утешитель из тебя никудышный, – пробормотал Колин, уткнувшись в ковер.
– Вставай, – сказал Гассан, подошел к нему и протянул руку.
Колин ухватился за нее, подтянулся, а потом попытался снова лечь. Но Гассан вцепился в него мертвой хваткой:
– Кафир, у твоей сложной проблемы есть очень простое решение.
[три]
– Путешествие, – сказал Колин.
Они с Гассаном сидели на черном кожаном диване. У ног Колина лежали переполненная матерчатая сумка и туго набитый рюкзак, в котором не было ничего, кроме книг. На точно таком же диване напротив сидели родители Колина.
Мама Колина ритмично качала головой, как метроном.
– Куда? – спросила она. – И зачем?
– Не обижайтесь, миссис Одинец, – сказал Гассан, положив ноги на кофейный столик (чего нельзя было делать), – но вы не поняли. Куда и зачем – совершенно не важно.
– Подумай о том, сколько всего ты мог бы успеть за лето, Колин, – сказал папа. – Ты хотел выучить санскрит[6]. Я же знаю, как давно ты хотел его выучить. Разве бесцельная поездка принесет тебе счастье? Это совсем не похоже на тебя – вот так все бросить.
вернуться3
Немецкое слово, означающее «хлюпик». Буквально: «мужчина, писающий сидя». Странный народ эти немцы – у них на все слово найдется.
вернуться4
Кафир – нехорошее арабское слово, означающее «немусульманин»; обычно переводится как «неверный».
вернуться5
Транслитерированное исламское утверждение веры, означающее «Нет Бога, кроме Аллаха».
вернуться6
Как бы смешно это ни звучало, но Колин на самом деле очень хотел выучить санскрит. Среди мертвых языков санскрит – нечто вроде Эвереста.
- Предыдущая
- 2/12
- Следующая