Некромантисса (СИ) - Онойко Ольга - Страница 6

Подумав, он прибавляет:

— Но если весь наш мир поделен между Девами, где же им найдётся место? Неужели Девы могут сражаться друг с другом?

Лореаса грустно улыбается.

— Когда появляется новая Дева, мир становится больше… Впрочем, хватит на сегодня сказок. Давай спать. Ты увидишь сон. Все, кто впервые слышит эту историю, его видят.

Кодор ложится и обнимает жену. Они засыпают, держась за руки.

Лореаса тоже видит этот сон — не свой, колыбельный и тёмный, а яркий, ошеломляющий сон Кодора.

На скале, возвышаясь над штормовым морем, под вихрями ледяных брызг стоит Дева. Рваные тучи стремительно проносятся над её головой. Свистит могучий, жестокий ветер, губитель мореходов и кораблей. Дева Сновидений облачена в одежды из алой парчи. Ветер так силён, что тяжелая парча летит по нему, словно шёлк. Смоляные кудри Девы развеваются, дико сверкают её глаза. Она поёт Сон Жизни, но нельзя различить звуки женского голоса — лишь голоса скал и туч, ветра и океана.

Огромный дракон мчится на зов Девы. Чешуя его цвета запёкшейся крови, крылья свинцово блестят, а глаза изумрудные. Подлетев, он прижимается к скале, цепляясь за неё стальными когтями, и Дева ступает ему на темя. Дракон поднимает её и уносит. Она стоит на его голове недвижимо, будто вросла в неё. Издалека она кажется огромным рубином в его короне.

Навстречу им сквозь смерчи и грозы стремится другой дракон. Тот, второй — светло-золотого цвета и блещет как солнце. У него нет крыльев. В воздухе его держат мудрость и волшебство. Он похож не на ящера, а на угря. На его гибкой шее сидит хозяйка.

Вторая Дева одета в тончайший шёлк, но под ветром он неподвижен, словно тяжелая парча. Глаза Девы раскосы и непроницаемо-темны, как камни-гематиты. Узкое лицо излучает глубокий покой. Волосы её собраны в тугую прическу и пронизаны золотыми шпильками. На кончиках шпилек сидят бабочки.

Разбиваются смерчи о цитадель тишины.

Тучи становятся легкими облаками.

3

Белое утро рассветает над городом. Серебряный колокольный звон плывёт над домами. Принарядившиеся горожане стекаются с улиц к распахнутым узорным дверям храмов. Лореаса идёт, улыбаясь, голубая почётная лента перекинута через её плечо. Иные встречные радостно приветствуют её, и она отвечает поклоном; иные же торопятся отвести взгляд или даже перейти на другую сторону улицы, и этих Лореаса не замечает. Дочери-близнецы поглядывают на них свысока или вполголоса мурлычут насмешки друг другу на ухо. «Это неважно, — думает Лореаса, — это нестрашно». Королевский Лесничий и сам — не тот человек, который понятен и близок каждому. От того, что он обзавёлся колдовской роднёй, репутация его не пострадала. Скорее наоборот: в последние годы Кодор пользуется всё большим почтением.

И всё же многие избегают некромантисс.

Сейчас Кодора и Геллены нет рядом. Отец проводил Геллену в храм немного раньше, чтобы она могла подготовиться. Сегодня Гелле поёт в храмовом хоре. Лореаса представляет себе, как красавица Гелле станет славить Деву Сновидений, и цветные лучи, падающие сквозь витраж, окрасят её белое платье в сказочные цвета. Она улыбается. Давно Лореаса даже в мыслях перестала называть Гелле падчерицей, она почти забыла, что Кодор был женат прежде.

Как жаль, что нельзя совсем забыть об этом. Всякий раз, когда близнецы запевают знакомые Сны или учатся новым, младшая сестра смотрит на них с неизбывной скрытой тоской. И волей-неволей Лореаса вспоминает, что Гелле — человек, прах земной, что ей никогда не суметь того же, ей нельзя даже думать о колдовской науке. Как восполнить это злосчастное неравенство? Чем заменить чудеса? Геллена умна и всё понимает, она пытается справляться сама и утоляет тягу к знаниям, изучая добрые, людские науки и ремёсла. Родные помогают ей как могут. Кто-то скажет, что они потакают её капризам. Отцу уже не раз намекали доброхоты, что дочери его трудно будет выйти замуж: если математика и медицина ещё могут пригодиться хорошей хозяйке, то механика и оптика девушку только испортят. Кодор в ответ им только хохотал и отвечал, что танцевать, шить и готовить его тринадцатилетняя дочь умеет лучше всех сверстниц в городе…

Было дело, Лореаса ставила её в пример родным дочерям. Где ещё увидишь такое прилежание!

А кроме того, она красива и скоро станет ещё красивей.

Но однажды, поддавшись уговорам, добросердечная Лореана спела для неё платье из зелёной моховой парчи, украшенное лютиками и незабудками. Платье прожило несколько часов, а потом увяло. Геллена проплакала всю ночь, а наутро старалась не подавать виду, но глаза у неё были красные и опухшие… Лореаса отвела старшую дочь в спальню и там, не повышая голоса, отругала её так, что под конец Лореану трясло. Но уже ничего нельзя было исправить.

Пускай священница никогда не пригласит некромантисс в храмовый хор. Геллена с радостью отказалась бы от этой привилегии ради возможности по-настоящему поддерживать песню Девы своим голосом…

Храм прекрасен. Чудится, будто он испускает золотое сияние, и если подойти поближе — станет соперничать с солнцем. Стройные контрфорсы похожи на стволы деревьев, лёгкие арки — словно сплетённые ветви, архивольты изукрашены листьями и цветами. Свет играет и искрится на витражах. Высокие своды расписаны чудесными картинами. В венце капелл позади хора выставлены дары, принесённые Деве мастерами. Самые разные вещи можно увидеть там: причудливые вышивки, танцующие заводные статуэтки, диадемы и кольца, вазы, картины и веера. Все эти прекрасные изделия мастера увидели во сне, и поэтому, изготовив, подарили Деве.

Горожане рассаживаются по скамьям. Кодор машет рукой с первого ряда, подзывая жену и дочерей. Геллена уже стоит в рядах хора, смущённая, напуганная и лучащаяся счастьем. Лореаса смотрит на неё с гордостью.

Когда начинается служба, она различает в сплетении мелодий уверенный голос Геллены. Та долго готовилась и не ударила в грязь лицом. Она талантлива… Взгляд Лореасы падает на регентшу хора. Регентша — мастерица своего дела, хор чутко отзывается каждому движению её пальцев, но она уже совсем старушка. «Может быть, это выход? — с внезапной надеждой думает некромантисса. — Может быть, Гелле захочет выучиться музыке и стать регентшей церковного хора? Ей не откажут! И она сможет по-настоящему петь для Девы. Храм — место для людских, незапретных чудес».

Впервые за много лет тревога покидает Лореасу. Волна радости захлёстывает её. Подняв глаза, некромантисса находит взглядом лик изваяния Девы и от души благодарит её за ниспосланный светлый ответ. Безмятежная каменная Дева мало похожа на ту Деву, которую знает Лореаса, но это она; и Лореаса молится, сжав на груди руки, беззвучно повторяя слова гимна вслед за поющими прихожанами.

После службы они с Кодором и близнецами ждут Геллену на улице. Та скоро выбегает и бросается к ним обниматься. Она так торопилась переодеться, что платье её криво зашнуровано. Заметив это, она только хохочет. Беззлобно ворча, Лореада отводит её за выступ контрфорса и помогает перешнуровать платье. Тем временем Лореаса шёпотом делится с мужем новой мыслью и видит радость в его глазах. Уже давно он тревожился о том же.

— Но нужно сначала спросить Гелле, — рассудительно говорит он и оглаживает подбородок. — В последнее время, кажется, её больше увлекает астрономия, нежели пение.

— Конечно, — соглашается Лореаса. — Нам и самим стоит ещё немного поразмыслить. Давай поговорим вечером.

Когда возвращаются Ада и Гелле, родители встречают их улыбками.

Разговор приходится отложить: Геллена попросилась в гости к новым подругам из храмового хора. Провожая её, Кодор с Лореасой переглянулись: обоих посетила одна и та же мысль.

Раз не суждено исполниться мечте Геллены, пусть она хотя бы не делит с сёстрами оборотную сторону чудесной власти: отчуждённость. Уже много лет некромантиссы живут рядом с людьми, покинув чёрный дом у болота, но горожане так и не привыкли к ним. Почётной лентой они просто откупились от Лореасы — откупились бы, если б она хоть немного ценила такие дары. Нет. Она хранит город как жена Королевского Лесничего и любимая женщина своего мужа.