Кровь на золоте - Бабкин Борис Николаевич - Страница 35

– Вон ты как! – неожиданно засмеялся Федор Матвеевич. – Наложила на тебя отпечаток работа в угро. Почти по фене говоришь. Ладно, – миролюбиво закончил он, – я просто по-стариковски ворчу. Не обращай внимания.

Но глаза Трофимова говорили другое —.в них была ярость.

– Ты это!.. – заорал Жигун. – Не строй из себя крутого! Думаешь, я на тебя управы не найду? Ты у себя в Краснодаре блатной! А здесь пешка! Что тебе говорил Трофимов?

– Ты потише, – спокойно проговорил Конев. – Я только что приехал из Курска. И Трофимова еще не видел. А что он должен мне сказать? – поинтересовался он.

– Ты меня за идиота считаешь?! – снова взорвался Адам. – Я знаю, что ты был у него! Что он тебе сказал?!

– Сдерни, я устал. Приму ванну…

– Щенок! – взвизгнул Жигун. – Сволочь! Да я тебе… – Захрипев, согнулся, упал на колени, пытаясь вдохнуть ставший горячим воздух, потом ткнулся лбом в пол.

Присев перед ним на корточки, Конев с насмешливой улыбкой звучно шлепнул его ладонью по лысине.

– Грубишь, Сигизмундович, – укоризненно покачал он головой, – а в твоем возрасте это очень вредно для здоровья. – Потер уши лежащего лицом вниз Жигуна.

– Адам Сигизмундович, – услышал он за дверью голос. – Вам жена звонит.

– Занят! – громко сказал Александр. Услышав удалявшиеся шаги, усмехнулся. – Эй, – снова звучно хлопнул Жигуна по лысине. – Супруга звонит. Хорош валяться. Сделай глубокий вдох.

– Наконец-то, – зевнул Куница, – смена караула. Может, Матвеич вообще решил завязать с этим делом? – с надеждой спросил он вошедшего в квартиру Грача. – Ведь на хате Кощея мусора сидят. Бедолаги, – насмешливо посочувствовал он, – мы хоть…

– Поэтому вы здесь и сидите, – с усмешкой перебил его Юрий, – чтоб мусора Кощея первым не выхватили.

– Ну да, – возразил рослый рыжеватый парень, – так Кощей и заявился сюда. Он сейчас, наверное, на бабки Трофимова с бабцами по кабакам гулеванит. А мы…

– Надо было сюда тебя, Грач, посадить, – перебил его коренастый мужчина в джинсах. – Ведь ты бабки вез.

– Ты об этом Трофимову скажи, – посоветовал Юрий.

– Что? – удивленно вскинул брови Федор Матвеевич. Выслушав ответ, хмыкнул, покрутил головой. – Это точно?

На этот раз собеседник говорил дольше.

– Отлично, – не смог удержаться Трофимов. – О дальнейшем немедленно сообщай.

Аккуратно положил трубку, довольно потер руки. Затем задумался. Что-то решив, нажал кнопку вызова. В открытую дверь заглянула полная женщина.

– Грача ко мне! – приказал Федор Матвеевич. – Здорово, – прошептал он, – как все получилось. – Облегченно вздохнув, потянулся. – Вот еще бы Лугина прихватить. А вернее, того, кто это придумал. Сволочь!

– Приготовьте машины, – бросив окурок, сказал Вячеслав. – С утра уезжаем, – и вошел в дом, откуда доносилось заунывное поминальное пение.

– Отпел мамашу, – тихо, с усмешкой сказал один из троих парней.

– И сразу сваливает, – приглушенно бросил другой. – Я думал, придется с его братцем схватиться. Тот на него, как на…

– А деваха в рожу с ходу заехала, – со смехом перебил его третий. – Ничего самочка. Я бы ей с удовольствием…

– Тебя бы ее учитель с ходу под плуг бросил, – засмеялся первый.

– Да уж куда там, – самоуверенно возразил третий. – Телок сельский. Здоров, конечно, – вынужденно признал он, – но валенок.

– Ты на него зуб с кладбища имеешь, – вспомнил первый.

– Не надо, Ника, – поглаживая по волосам уткнувшуюся ему в грудь девушку, вздохнул Анатолий. – Ведь слезами не поможешь. Мне тоже плохо.

– Ты что не на поминках? – спросил Маршал Белого.

– Ну их на хрен, – буркнул тот. – Воют, как голодные собаки ночью. А помянуть я помянул. Я чего закатил-то… – перешел он к делу. – Ленка уезжает завтра утром. Спрашивала, когда приеду. Что сказать?

– Сам решай, – ответил Маршал. – Мне сообщишь, когда приедешь. Я в Курске буду, а то мало ли что.

– Думаешь, Бобр может мне лапти сплести? – спросил Алексей.

– Маловероятно, но береженого Бог бережет.

– Лады. Что с ними решил? – Белый кивнул на сидевших у крыльца парней.

– Мы об этом говорили, – напомнил Маршал. – Узнаем, что Бобр предложить хочет, а уж там видно будет.

– Пока смотреть будем, – буркнул Белый, – менты на хвост сядут. Они же мусоров постреляли. Их сейчас, знаешь, как шарят?

– Так в чем дело? – взглянул на него Маршал. – Выводи их из деревни и вали.

– Да не в масть мне это, – поморщился Белый. – Хрен его знает – как можно под ельников мочить.

– Нормально, – с улыбкой кивнул Маршал. – Значит, мне роль палача отводишь?

– У тебя базар, как у пионера, – разозлился Белый. – «Палача», – передразнил он.

– Замяли, – засмеялся Маршал и тут же серьезно добавил: – Если им менты на хвост сядут, хочешь не хочешь, а решать надо будет. В деревне они не светятся. Правда, эта медсестричка все время к Кощею ныряет. Хорошо, ее парень в городе, а то бы заварилась каша. Деревенские Отелло не душат, они на вилы насаживают.

– Ты-то что про деревню знаешь? – ухмыльнулся Белый. – Я вообще не въеду, как они здесь живут. Бабок и то не платят. Бери натурой – масло там, крупа. Но без бабок все равно атас. Не пойму я сельских. Нике вон уже три месяца зарплату не дают. Толик кроликов развел, кур, свиней. Но в навозе копаться… – презрительно махнул рукой он. – По мне, так уж лучше в тюрьме торчать. Хоть знаешь, за что. А так… – не находя слов, махнул рукой.

– Так за чем дело встало? – усмехнулся Маршал. – Вперед. Заедь кому-нибудь в харю, и срок. Соскучился по нарам?

– Ты заколебал своей интеллигентностью, – снова вспылил Белый. – Я же не за то, чтобы в тюрьме сидеть.

– Подожди, – перебил его Маршал, – ты сам знаешь, в тюрьме сидеть вообще невесело. Я в тюрьму не пойду ни на год. А если возьмут, в камере себя угроблю. Сидеть я не буду.

– Так я сразу в это въехал, – согласился Белый. – Ты по-крупному гуляешь. Меньше пятнашки, если не расшмаляют, не получишь. Сейчас, говорят, есть зона, где вместо вышака срок пожизненно тянут. Лучше уж пулю в лоб. Ты прикинь, торчишь без всякого ожидания. Знаешь только, что, когда крякнешь, тебя из зоны вынесут.

– Но это все-таки жизнь, – спокойно сказал Маршал. – Я уверен, они даже смеются иногда. А мертвые, как известно, улыбаться не могут.

– Ну тебя на хрен, – выдохнул Белый, – у тебя на все свой расклад.

– Именно тем и славен человек, – засмеялся Маршал, – что он думать может.

– Короче, я скажу этой шалаве, что нарисуюсь дня через три.

– Невысокого ты мнения о Елене Яковлевне, – хмыкнул Маршал, – а зря. Благодаря ей твой братец имеет то, что у него есть. И потом, нельзя сбрасывать со счетов то, что она умный человек и, в отличие от многих, знает, что хочет.

– Ты ее раньше знал? – спросил Белый.

– Слышал о ней, – уклончиво ответил Маршал. – И не единожды. К тому же видел ее здесь. И слышал разговор с Птицыным. Соображает она быстро и, что немаловажно, трезво. Не удивлюсь, если она сначала предложит тебе хлопнуть папулю, а уж потом будет говорить о деле. Потому как там что-то очень крупное затевается. Боброву нужны исполнители со стороны. Что же они хотят? – в который раз спросил Маршал.

– Узнаем, – безразлично бросил Белый.

– О чем они базарят? – бросив взгляд в сторону беседующих мужчин, спросил Влас.

– Иди и спроси, – с усмешкой посоветовал Кощей.

– Знаешь, – неожиданно для них, да и для себя признался Влас. – Я почему-то боюсь Маршала. Ты видел, как он смотрел на нас, когда мы ему про ментов говорили. Мне показалось, что он сейчас нас пристрелит.

– Может, и правильно сделал бы, – высказался. Зверобой. – Если бы Таньку не встретил, – обратился он к удивленному Кощею, – где бы мы сейчас были? Нас бы, точно, арестовали. Или пристрелили бы. Лично я, – признался он, – ночью от каждого шороха просыпаюсь: кажется, что менты завалятся.

– Тебе-то что трястись? – зло спросил Влас. – Твоих пальчиков у них нет. Вот я и Колян, – кивнул он на Кощея, – другое дело. Нас сейчас, точняком, ищут. Насчет Таньки ты прав, – вздохнул он. – Если бы не она, хана нам. А что сейчас делать?.. – Он грубо выругался.