Два года на северной земле - Урванцев Николай Николаевич - Страница 58

На другой день дорога беспрепятственна. Между коренными склонами и морем здесь расположена достаточно широкая хорошо сформированная невысокая терраса с отмелой береговой полосой, вдоль которой спокойно можно ехать. Нагромождения торосов в море тоже стали меньше.

Лагерем остановились в устьи речки, вытекающей из обширной ледниковой долины, теперь свободной от льда.

Пока за весь путь лишь в одном месте на восточном берегу мы встретили в долине глетчерный язык, да и то он далеко не доходил даже до террасы, кончаясь на высоте около 150 м над уровнем моря. Несомненно, ледниковые купола на этом острове занимают небольшую площадь и имеют весьма скромные размеры по сравнению с тем, что наблюдалось в прошлом году на острове Комсомолец. Зато следы былого мощного оледенения рассеяны повсюду. Особенно эффектны висячие долины.

17 мая. Дальше берег пошел еще более низменный с массой мелких заливчиков, бухточек и лагунок. Крутые обрывы коренного берега резко повернули под прямым углом на запад. Мы упорно стремимся к мысу. Давыдова, показанному на старой карте гидрографии, согласно данным экспедиции Вилькицкого, а мыса все нет как нет, хотя по пройденному расстоянию он должен уже быть.

На другой день картина та же. Отмели, лагуны и косы без конца. Отмелый берег идет все так же на север и северо-запад. В конце концов становится интересным, куда же наконец мы приедем.

Километров через тридцать пересекаем очень глубокую бухту — видимо, залив Ахматова старой карты. Но конфигурация его в таком случае совершенно иная. Тогда мыс Давыдова мы уже проехали, и теперь пошел берег, на карте не показанный. Впрочем всему бывает конец. На шестьдесят шестом километре от вчерашнего лагеря берег, наконец, решительно повернул на запад и дальше юго-запад. Очевидно здесь и находится северная оконечность острова Большевик. Тут решили стать лагерем, так как давно уже пора определять астрономический пункт.

Тянет пурга-поземка. Сквозь мглу на севере видны очертания каких-то гор. Однако мы были сегодня настолько утомлены, что отложили выяснение этого до завтра. Сейчас же, накормив собак и наспех поевши сами, повалились опать мертвым сном, утомленные длинной дорогой, так как ехали непрерывно более 16 часов. Пурга усилилась и продолжалась целые сутки, но против этого мы ничего не имели, отсыпаясь от тяжелых переходов предыдущих дней.

19 мая стало тихо и ясно. Провел астрономические наблюдения, предварительные вычисления которых дали для широты 79°26?, а для долготы 102°30?. Нанеся эти данные на карту Вилькицкого, к своему изумлению увидели, что точка легла далеко от показанного берега в море, всего километров в пяти от курса, которым шли «Таймыр» и «Вайгач». Суша, таким образом, отодвигалась к северу на целых 18?, или более чем на 32 километра. Все это было чрезвычайно странно. Прежде всего мы начали искать ошибку у себя. Я еще раз проверил вычисления, но они оказались в полном порядке. Наблюдения были проведены по полной программе и давали достаточно материала для взаимного контроля и проверки. Оставалось еще одно предположение: мы сбились со счета дней и один просчитали лишним. Принимая во внимание четырехсуточную пургу в проливе Вилькицкого, это было возможно. Однако данные пункта мыса Евгенова не показывают особых расхождений со старой картой. Переходы же от него сюда все наперечет. Тщательно обсудив и этот случай, пришли к заключению, что дата здешних наблюдений тоже верна.

Гористые берега к северу отсюда, благодаря ясному дню, видны сегодня особенно хорошо. Изучая их внимательно в бинокли, мы постепенно стали узнавать знакомые очертания восточной части острова Октябрьской революции. Взяв азимут на характерную трапецоидальную гору у мыса Анучина, положили его на карту от точки нашей теперешней стоянки и получили полное совпадение. Следовательно у нас все верно, а неправильна старая карта. Очевидно при съемке с судна зарисовывали коренной высокий берег, который хорошо приметен и действительно имеет примерно те же очертания, что и контуры острова на карте. Низменную же террасу сочли за береговой припай, тем более что все было покрыто, по сообщению участников экспедиции, свежевыпавшим снегом.

20 мая поехали дальше, попрежнему вдоль отмелого изрезанного берега. Налетевший туман значительно ухудшил видимость, так что итти пришлось, огибая все неровности берега, чтобы не пропустить их при съемке. Пройдя около 25 км, обнаружили, что огибаем глубокий залив, так как берег снова повернул на север. Туман опять сгустился, и мы стали лагерем, пройдя 30,3 километра.

Ночью подувшим северным ветром туман разогнало и кругом стало опять хорошо видно. Обогнув мыс, названный мысом Баранова, начали спускаться к югу. Через 20 км гористые склоны снова подошли к берегу и повернули, как и он, к югу. Это место на старых картах было названо мысом Визе. Мы и теперь решили сохранить данное название, хотя настоящего мыса по существу здесь нет. Отсюда путь идет уже по проливу Шокальского, который в первый раз мы проходили почти год тому назад. Дорога очень гладкая. Сильными ветрами, дующими здесь, как в трубе, вдоль пролива, снег снесло почти весь, а где он уцелел — плотен, как асфальт. Натренированные собаки бегут легко и дружно. Пройдя километров сорок, остановились, дали передышку собакам, немного подкормили их, подзакусили сами и поехали дальше, намереваясь добраться сегодня же до фиорда Тельмана и замкнуть, таким образом, маршрут.

Характер берега здесь тот же, что и в южной части пролива. Обрывистый берег, до 10–15 м высотою, далее терраса местами очень узкая и даже совершенно отсутствующая, за ней коренные склоны метров триста высотою, а потом уже увалистая с сглаженным рельефом внутренняя часть острова.

Пересекаем два фиорда: Партизанский и Спартак, по размеру меньшие, чем фиорд Тельмана В Спартак опускается ледник. Кроме того, в двух местах глетчеры сползают по долинам и до уровня моря. Отсутствие при их окончании трещин айсбергов и крепкий неломанный морской лед свидетельствуют, что языки в настоящее время неподвижны и, по всем признакам, находятся в стадии регрессии.

Последние 10–15 км пути дались с трудом. Торошенные льды местами поджало к обрывистому берегу, так что кое-где пришлось перебираться через ледовые нагромождения. В фиорд Тельмана на место старого лагеря прибыли, пройдя с топографической и геологической съемками 70,1 километра. Это пока наш наивысший рекорд за все время работы на Северной Земле.

Собак не стали привязывать, чтобы они лучше отдохнули от тяжелого и длинного пути, рассчитывая, что усталые псы никуда не убегут. Вдруг Резвик из упряжки Ушакова встал, повел носом и помчался стрелой вверх по склону на террасу, за ним Тускуб, Шайтан, Хорек, почти все собаки и даже инвалид Ошкуй. Повидимому легким северным ветром нанесло запах оленей, бродивших где-то поблизости, и охотничья страсть у собак оказалась сильнее усталости. Некоторые, впрочем, вернулись скоро, но Резвик с компанией прибежали только через три часа. Вот тебе и усталость, и 70-километровый переход. Теперь-то мы уж всех привязали без всякого снисхождения.

На другой день провели астрономические наблюдения и этим закончили мы работу по съемке и изучению острова Большевик. Нужно скорее возвращаться домой, чтобы до начала распутицы обследовать еще мелкие острова в районе нашей базы.

Около пункта на крутом берегу сложили 20 банок — теперь уже лишнего — собачьего пеммикана и тронулись через пролив. Ночевали у пункта № 10 на мысе Свердлова, где воспользовались оставленными по пути в маршрут пеммиканом и мясными консервами. Вторым переходом в 57 км дошли до известнякового мыса, а третьим из-за пурги и глубокого рыхлого снега добрались лишь до астрономического пункта № 11, сделав всего 38 километров. Всего 38, а прошлый год мы были бесконечно рады, когда здесь удавалось проходить 5–6 километров. С обстановкой меняются и запросы.