Bce тайны мира Дж. P. Р. Толкина. Симфония Илуватара - Рутиэн Альвдис Н. - Страница 35

35

Завершая абрис этой части субкультуры, отметим, что многие толкинисты, повзрослев, переходят из квэнов в ролевики. Утратив с годами эмоционально обостренное восприятия мира Толкина, они остаются в движении как организаторы ролевых игр – с багажом знаний по Средиземью, домашним арсеналом от деревянного кинжала до железного меча, гардеробом костюмов всех рас и эпох, а также многолетним опытом.

Ha своих начальных этапах ролевое движение было более чем тесно связано с толкинистским, но с годами многократно переросло его. Для ролевиков Средиземье – один из множества миров, по которым проходят игры, причем отнюдь не самый интересный.

4. C начала 2000-х годов благодаря фильму П. Джексона «Властелин Колец», а затем «Хоббиту» образовалась еще одна категория фэндома, не получившая особого названия. Их какое-то время называли «джексонисты», позже нейтрально «киношники». Подчеркнем, что десять лет назад и сейчас фильм приводит в фэндом принципиально разных людей. Типичный представитель «киношников» 2000-х – это подросток, книг Толкина не читавший (или бросивший: скучно), восхищающийся фильмом, его героями и актерами. Перед выходом первого фильма трилогии толкинисты «старшего поколения» серьезно боялись массового прихода в фэндом подобной молодежи, но ожидаемой катастрофы не произошло: одних фильм привел к прочтению Толкина и дальнейшему росту внутри субкультуры, другие остались на той же периферии, которую всегда составляли знакомые со Средиземьем понаслышке. Среди джексонисток особо были заметны поклонницы Леголаса – Орландо Блума, относящиеся скорее к типу кинофанатов, чем к толкинистам. Их творчество по мотивам было скудно и крайне слабо, оно прошло для фэндома совершенно незаметно (что отчасти объясняется и тем, что в то же время вышел рок-мюзикл «Финрод-Зонг», влияние которого на фэндом было огромно).

Ситуация после выхода «Хоббита» – совершенно иная[116]. И определяется это не только различиями между двумя фильмами Джексона («Хоббит» более брутален, чем «Властелин», при этом визуальный ряд нового фильма проработан еще более тщательно, так что эффект погружения в мир значительно усилен), но изменениями, произошедшими в литературном Рунете в целом.

За последние десять лет Рунет перенял американскую систему градации любительских текстов по объему, содержанию, рейтингу (наличие сцен эротики и насилия) и т. д. Кроме того, поскольку общий уровень эмоциональности снизился и вера в реальность описываемых событий сменилась требованием чисто литературной убедительности, стало возможно написание текстов как некоей игры ума. Всплеск литературного творчества после «Хоббита» был мощным, многие тексты – на уровне, значительно превышающем средний уровень текстов 90-х годов[117], но большинство было создано в рамках «фестов» – литературных игр, когда необходимо создать текст на заданный сюжет с заданными героями. Такие авторы пишут по мотивам фильма, а не книги, и легко переходят из одного фэндома в другой.

Эффект «полифэндомности» был присущ толкинистам всегда. Ha личном примере могу сказать, что примерно из десятка «эльфов» в моем ближайшем окружении в 90-е двое одновременно были амберитами, т. е. относили себя и к «Хроникам Амбера» Р. Желязны. Ho полифэндомность 90-х годов подразумевала одновременное сопричастие нескольким мирам; современная полифэндомность – принципиально иная: человек легко меняет фэндом.

Современный фэндом отчетливо децентрализован. Группы по 5-10 человек весьма многочисленны, но не стремятся к какому-либо расширению и репрезентации за пределами своего круга. Ho утратив экстравагантность и демонстративность «лихих девяностых», фэндом продолжает жить, переводя и обсуждая Толкина, создавая тексты и рисунки разной степени профессиональности, делая костюмы и доспехи, собираясь на играх и конвентах.

Таков абрис субкультуры. За пределами нашей схемы остались толкинисты, никогда в субкультуру не входившие, – те, кто 1970–1980 годы читали Толкина в оригинале и стояли у зарождения толкинистского движения[118].

Памяти «плаща из занавески»

Традиционные представления об «эльфах в плащах из занавесок» относятся к началу 1990-х годов – и, увы, не изжиты до сих пор. Однако если пятнадцать-двадцать лет назад на улицах больших городов было вполне возможно увидеть юношей и девушек в плащах и с деревянными мечами, то с начала нового века подобное практически невозможно. Это отнюдь не значит, что «толкинистского костюма» больше нет; сменились принципы его создания.

Вряд ли будет ошибочным утверждение, что вся российская культура начала 1990-х годов была демонстративна. Молодежь (а отчасти и старшее поколение) подчеркивало свою принадлежность к тем или иным объединениям, движениям, субкультурам. B значительной степени это было реакцией на обезличенность советского времени.

Для толкинистов середины девяностых демонстративная оригинальность одежды была не просто средством выражения причастности к субкультуре, но и «пощечиной общественному вкусу». Помню характерный диалог 1995-го года: юноша-студент гордо заявлял, что он пришел на лекцию в кольчуге, на что я отвечала, что способна на более экстравагантный поступок: придти в длинном платье читать лекцию. Упоминавшийся выше Хольгер рассказывал, как он на V Международной школе по гравитации и космологии на стенде с обзором своих публикаций разместил три флага: России, Бразилии и Дома Феанора.

Если в девяностые годы эти элементы субкультурного облачения всячески демонстрировались окружающим, то с начала века эта знаковость из внешней практически полностью ушла в скрытую. B этом смысле показательна фраза, высказанная одной из толкинисток (в фэндоме – с 1995 года) во время дискуссии о современном костюме субкультуры: «Вы не распознаете толкиниста, если он правильно маскируется!» Маскировать свою принадлежность к фэндому становится достаточно обычным делом, особенно среди толкинистов за тридцать: фенечки, если их носят, прячутся под длинными рукавами, одежда выбирается так, что она одновременно может выглядеть как «прикид» (ролевой костюм) и как «цивил» (обычная, не эпатирующая). Ho опытный глаз распознает «своего» в любой толпе по характерному несоответствию: простая и удобная одежда будет украшена, например, небольшой и красивой брошью ручной работы, или в лацкан пиджака воткнута декоративная булавка, или – просто другой взгляд, более светлый и осмысленный, чем у большинства окружающих.

Эльфийский менталитет

Несмотря на то, что саморепрезентация толкинистов «мы – эльфы» практически ушла в прошлое, характеристики, которые давались мировосприятию этой части фэндома, отнюдь не устарели.

Двадцатилетние наблюдения сделали нас свидетелями весьма любопытного явления. Если в 90-е годы значительная часть фэндома ощущала себя эльфами и в фэндомской научной публицистике возник ряд работ, не только анализирующих тип мышления «эльфов», но и подспудно доказывающих их право быть такими[119], то сейчас, когда большинство толкинистов уже не называет себя эльфами (гномами, орками, хоббитами и т. д.), характеристики эльфийского менталитета по-прежнему актуальны, это живое явление; и мы возьмем на себя смелость утверждать, что пока такое мировосприятие будет присуще молодежи, увлеченной Толкином, будет жить и фэндом.

Начнем мы с анализа «эльфов» 90-х годов, поскольку тогда это явление было чрезвычайно ярко.

Ключом к ответу на вопрос, почему психически здоровые люди, в большинстве своем – успешное студенчество, именовали себя эльфами, являются работы Л. Леви-Брюля о сопричастии. B своей великолепной книге «Первобытное мышление»[120] он пишет: «В коллективных представлениях первобытного мышления предметы, существа, явления могут непостижимым для нас образом быть одновременно и сами собой, и чем-то иным»[121]. Обратим внимание, что, во-первых, этот тип мировосприятия тем интенсивнее, чем больше он опирается на социум (чем больше команда, тем бурнее в ней переживание Средиземья как реальности), во-вторых, отождествление «непостижимо» только для стороннего наблюдателя, а при взгляде изнутри системы логика отождествления вполне прозрачна. Этот принцип отождествления внешне не похожих друг на друга объектов (отождествления на том основании, что они несут общую символику) Леви-Брюль и называет сопричастием. Он настойчиво подчеркивает, что основа сопричастия – именно эмоциональная сфера.

вернуться

116

Моя глубокая признательность Арвестер (кандидату филологических наук Елене Баловой) за помощь в сборе материала и за плодотворные дискуссии.

вернуться

117

См. например: книга фанфиков, фэндом «Хоббит», автор Король, «Неожиданное путешествие»: http://ficbook.net/readfic/549065.

вернуться

118

Прекрасный анализ предыстории толкинистского движения см.: Посадник (Алексей Кияйкин). Магический треугольник, или чем толкинизм отличается от заводского турклуба. URL: http://eressea.ru/tavern7/003-0103.shtml.

вернуться

119

B одной из многочисленных фэндомских классификациях «степеней толкинутости» показательна последняя стадия: «Психиатр говорит, что всеее в порядке, но мама ему не верит».

вернуться

120

K сожалению, перевод названия неудачен. Точнее было бы перевести его как «Изначальный менталитет», поскольку, во-первых, мышление традиционного общества не есть первобытное, а во-вторых, и главное, в этом менталитете доминирует не дискурсивное мышление, а эмоциональное мировосприятие..

вернуться

121

Леви-Брюль Л. Указ. соч. С. 62.