Сорвать заговор Сионских мудрецов - Шамир Исраэль - Страница 23

Невозможно согласиться с идеей самоопределения Тибета, по которой два миллиона тибетцев, а точнее, их элиты, стали бы хозяевами гигантской территории в миллионы квадратных километров, а проживающие на этих территориях миллионы людей лишились бы прав, а то и жизни. Самоопределение Тибета привело бы к гигантской этнической чистке, подорвало бы Китай и Индию — поскольку части исторического Тибета включены в Индию — и создало бы еще одну базу Запада в самом сердце Евразии.

Неприемлемо и самоопределение Кашмира, поскольку самоопределившийся исламский Кашмир неизбежно утратил бы две трети своей территории — буддистский Ладах и индуистский Джамму. Потекли бы потоки беженцев-мусульман из Ладаха и Джамму, они бы выдавили индуистов и буддистов, и вся страна оказалась бы разрушена — даже если такой эксперимент не привел бы к большой войне между Индией и Пакистаном. Вместо этого в Индии могут подумать о большом интеграционном проекте воссоединения Индии и Пакистана, а также о преодолении Линии Дюрана (Durand Line).

Вряд ли политическое самоопределение частей бывшего Советского Союза и Российской империи задержится в нынешней фазе. Трагедией стала независимость Украины, где прозападный режим Ющенко ведет войну против культурных ценностей десятков миллионов граждан, запрещает им пользоваться родным языком и даже объявляет величайшего писателя Украины — Гоголя — иностранным автором. В интересах народов Украины и России снова воссоединиться.

Принципу политического самоопределения мы можем противопоставить более фундаментальные принципы человеческого общежития — запрещение дискриминации и избежание кровопролития. Создание новых государств на этнической, религиозной или языковой основе неизбежно приводит к кровопролитию и к дискриминации значительного числа граждан, не относящихся к титульной группе.

Так, создание независимых эстонского, латышского или грузинского государств привело к массовой дискриминации не-эстонцев, не-латышей и не-картвелов соответственно, составляющих без малого половину населения этих стран. Уже при первой попытке создания этих государств после первой мировой войны их новые националистические элиты экспроприировали и изгнали местное немецкое население из Латвии и Эстонии, и армян из Грузии. При второй попытке в девяностые годы их жертвами стали русские в Латвии и Эстонии, абхазы и осетины в Грузии. Защита абхазов и осетин породила, в свою очередь, проблему грузинских беженцев. Единственно правильным выходом была бы ре-интеграция постсоветского пространства, и других ареалов, возникших после распада крупных восточных содружеств («империй»).

Так, ре-интеграция бывшей Византийской или Оттоманской империи могла бы стать проектом, прямо противоположным процессу фрагментации, который уже привел к возникновению десятка балканских государств, трех единиц на месте Ирака, привел к отторжению Ливана от Сирии, Косова от Сербии, грозит оторвать Курдистан от Турции. При прямом участии России и Турции, Греции и Сирии народы региона смогли бы запустить свой интеграционный проект, и тем самым остановить дискриминацию, обнищание, подчинение Западу.

Приоритет антидискриминационного принципа над политическим самоопределением может быть утвержден на Ближнем Востоке. Один из важных западных проектов в этом регионе — еврейское государство — является и рассадником дискриминации, и фактором, поощряющим сепаратистские настроения, и американской базой, и потенциальным источником агрессии, и нарушителем идеи нераспространения ядерного оружия. Решением могло бы стать создание одного, не дискриминирующего своих жителей по пятому пункту, государства на территории Израиля — Палестины. Поскольку не удалось реализовать резолюцию ООН о создании двух государств — палестинского и еврейского — на территории Палестины, следует отказаться от этой идеи и приступить к интеграционному процессу. Превращение гегемонистского и дискриминирующего еврейского государства в государство всех его граждан — как того требуют многие еврейские, христианские и мусульманские жители страны — явится поворотным моментом на пути Востока от фрагментации к интеграции.

Наше прошлое — дело нашего будущего

I

«Страна с непредсказуемым прошлым», — ядовито отозвался о России Уинстон Черчилль, не вынимая толстой сигары изо рта. Склонность советского руководства переписывать историю удивляла Запад и казалась одним из главных предикатов коммунизма. У Оруэлла в «1984», Уинстон (неслучайное совпадение), сотрудник Министерства Правды, занимался редактированием исторических текстов в свете новых решений партии и правительства. Практически все западные авторы упоминают о рассылке отредактированных статей энциклопедии ее подписчикам. Те должны были сами заменить статью о доблестном большевике Бухарине — заметкой о враге народа Бухарине и рассказом о Бухаре, из соображения места.

Более удаленные во времени исторические события также не пользовались иммунитетом. При Сталине правление Ивана Грозного было переосмыслено и осовременено. Его страшные казни — не только бояр, но и Новгорода, Твери, Рязани — представлялись как законные и оправданные государственные деяния. Суд над князем Игорем у Солженицына в «Круге первом» был успешной попыткой экстраполировать понятие «антисоветизма» в далекое прошлое. Борьба Льва Гумилева за отмену татаро-монгольского ига была выражением антизападной, антиатлантической, автохтонной русской политической школы.

Редактирование истории не было специфически русским изобретением. Историю Франции редактировали в дни великой революции, в годы Наполеона, во времена Реставрации. ХХ век поставил дело переписывания истории на широкую ногу. Если раньше требовалось выпускать новые книги, конфисковать и сжигать старые, заклеивать и вырезать портреты, сейчас, при наличии интернета, можно за несколько часов полностью изменить прошлое мира и не оставить следов. Ведь книги становятся уделом немногих избранных, а большинство студентов и учащихся черпают свои знания о мире из интернета. Владельцы больших информационных компаний способны уже сегодня определять исторический нарратив.

Кратковременный всплеск либерализма на Западе (1960–1993) смог превратить «мужественную оборону белых фермеров от кровожадных дикарей» в «чудовищный геноцид индейцев Северной Америки», «бремя белых» стало «попиранием прав человека», империализм и колониализм — эти парадигмы начала века — стали жупелом конца тысячелетия. После падения Советского Союза, когда либерализм ушел в прошлое, Запад приступил к созданию нового исторического нарратива. В современных американских книгах, по которым учится в университете мой сын, говорится о блестящей победе, одержанной Соединенными Штатами во Вьетнаме. Они, видите ли, вынудили Северный Вьетнам стать на путь переговоров. Если бы я сам не был в Сайгоне и Пном-Пене во время бегства американцев, то мог бы и поверить. История продолжает вкалывать в две смены. Символом зла становится «исламский терроризм», а коммунизм практически слился с нацизмом в атлантических умах. В консервативных газетах звучат жалобы ветеранов: что же вы, суки, делаете с историей? Нельзя уж ее, старушку, оставить в покое?

Но, видимо, нельзя. Борхес (переосмысливая Сервантеса) называет историю — «матерью истины» и объясняет: история порождает истину, а не наоборот. Пользуясь современной терминологией, меняется не совокупность фактов, но сам нарратив истории. Маркс называл объектом классовой борьбы — средства производства. Сегодняшняя классовая борьба идет за владение историческим нарративом. Блестящий культуролог Эдуард Саид («Ориентализм») считал, что монополия на исторический нарратив — мощное орудие контроля умов в интересах правящих культурно-политических элит. На мой взгляд, монополия нарратива сродни монополии на печатание денег, то есть она и есть суть власти.

На Западе суды защищают эту монополию. Во Франции армяне добились через суд признания своего нарратива событий 1915 года единственно законным. Историки-ревизионисты Европы предлагают альтернативные объяснения происшедшему в годы мировой войны, а их противники-традиционалисты провели в ряде стран закон, предусматривающий тюремное заключение за «искажение истории». Этот закон был применен, в частности, против Роже Гароди, французского диссидента, коммуниста, ставшего мусульманином и написавшего альтернативную историю сионизма. В России таких законов нет или почти нет. А значит, завтрашняя оценка вчерашнего и впрямь непредсказуема — и не только в России.