Парламент - Романов Сергей - Страница 30

Ему хотелось ответить, что умные и опытные люди, каким он считал себя, всегда богатеют за счет дураков, но Пантов мило улыбнулся:

— Ну, а кто же вам-то мешал скупать эти самые ваучеры?

Женщина вывернула карманы затертых джинсов:

— А на какие шиши я бы их, позвольте узнать, скупала?

— Да, я с вами в чем-то согласен, — приняв опечаленный вид, кивнул Пантов.

Он вспомнил чему его учил Алистратов: если уж приперли к стенке и нет конкретного ответа, то необходимо менять тактику и приступать к запудриванию мозгов, начинать атаку на чувства и эмоции. И говорить побольше непонятного, которое хорошо бы перемешивать с общими фразами.

— В силу неотработанных законов многие мошенники воспользовались тем, что государство на время отстранилось от управления экономикой и потеряло контроль над финансовыми потоками, не создало изначальных условий для развития конкурентных отношений, и принялось зарабатывать деньги в свой карман. В итоге, пока рыночная экономика пробуксовывала, вакуум, оставленный государством, был заполнен криминалом и теми, кто решил нагреть на этом руки. Но новые собственники оказались ещё более неэффективными и паразитическими распределителями государственного имущества. Обнищание народа и «доходность» того или иного частного предприятия определялась не качеством продукции, не количеством услуг, предоставленных населению, а количеством наличных денег, «мерседесами» и многоэтажными особняками…

Он сделал передышку и обвел взглядом зал. Все молчали, поняв из всего сказанного Пантовом, только то, что кто-то обзавелся «мерседесами» и виллами.

— Вы сказали «частного предприятия» — вы имели в виду «приватизированного»? — Через несколько секунд снова решилась на вопрос избирательница.

Пантов нервно дернул щекой:

— Частного — это частного. Видите ли, приватизация не всегда шла, как того хотелось бы. Но теперь мы этот вопрос держим под контролем.

— А вы, предприниматели, относите себя к новым собственникам, о которых только что упоминали? — не унималась женщина.

Пантов смутился и покраснел: кажется в своем монологе он ляпнул что-то лишнее. Да и неуемная баба, обхватившая обеими руками микрофон, уже начинала его раздражать. Но он постарался взять себя в руки.

— Относил. Но теперь депутатская деятельность не позволяет мне заниматься бизнесом.

— Значит, уже нахапали?

— Зачем вы меня оскорбляете? Разве я вам сделал что-нибудь плохое?

— А откуда же у вас личный «Мерседес»? Ведь сознайтесь, он у вас есть. И трехэтажный особняк есть! — женщина, довольная собой, заулыбалась.

Одобряя её реплику в зале засвистели и заулюлюкали.

— Вы кто, работник прокуратуры? — на секунду потеряв терпение, с гневом посмотрел Пантов в сторону женщины.

— Я, между прочим, безработная и мать двоих детей, которых нечем кормить. И все из-за вас, предпринимателей. Потому что, как я понимаю, чем больше приватизировалось предприятий, тем больше становилось таких как вы шустрых бизнесменов, и в сто раз больше нищих. Таких как я…

Она оттолкнула от себя микрофон и, ни с того ни с сего разрыдавшись, побежала к выходу из зала. Ее место занял парень.

— Михаил Петрович, вы выдвигаете свою кандидатуру в новый состав думы. Я правильно вас понял?

Увидев, что тетка покинула помещение, Пантов облегченно вздохнул:

— Вы правильно поняли. Иначе зачем же я здесь?

— Но предвыборная компания стоит огромных денег, откуда вы их берете?

— Это средства спонсоров.

— А мы, ваши избиратели, могли бы знать, кто является этими самыми спонсорами? Назовите, хотя бы одну фирму или учреждение, которое вкладывает в вас деньги.

Пантов развел руки:

— Я не имею право назвать своих покровителей. Это сугубо конфиденциальная информация.

— Но почему же она так секретна? Вот мы знаем, что у коммунистов на эти цели идут партийные взносы, экологи используют деньги природоохранных организаций. А вы, где берете?

Пантов, словно ища поддержки, посмотрел за кулисы, где по-прежнему, скрестив руки на груди, стоял Алистратов. Роман бодро кивнул: отвечай, мол, отвечай.

— Ну, хорошо, буду откровенным. Меня поддерживает банк и несколько коммерческих фирм.

— Банк «Интерресурс»?

— Не имеет значения.

— Значит он самый. Потому как вы знаете, что у либералов есть свой банк. У коммунистов — свой.

Пантов пожал плечами, мол, думайте, как хотите.

— А известно ли вам, Михаил Петрович, что выбрасывая огромные деньги на избирательную компанию, «Интерресурс» больше полугода не выплачивал зарплату работникам водных объектов?

— Между прочим, — ободрился Пантов, — это моя заслуга, что водники стали получать деньги.

— Но почему же вы не предприняли эти шаги полгода назад?

— Но я что, председатель банка?

— Вы выше председателя банка! Вы же депутат!

К микрофону прорвалась девчушка с короткой стрижкой и, оттолкнув парня, истерично закричала:

— Скажите, что вы ели сегодня на обед?

— Я, к сожалению, ещё не обедал, — соврал Пантов.

— Неправда! — завизжала она на весь зал, — Я вас видела в самом дорогом ресторане! А на обед вы заказали рыбу — нерку, фаршированную протертой фасолью с чесноком и зеленью и запивали ароматным виноградным вином. Я тоже хочу быть депутатом и есть фаршированную нерку!

— Но какое это имеет значение к сегодняшнему мероприятию! — взорвался Пантов.

Роман Алистратов удовлетворенно хмыкнул и пошел к выходу. В огромном фойе дворца его поджидал Бурмистров.

— Ну? — засыпали твоего ученика, — Раздавили, как щенка!

Роман, нисколько не сконфузившись перед банкиром, улыбнулся:

— Кто раздавил?

— Как кто? Избиратели!

— Какие это избиратели! Все самые провокационные и обвинения в адрес Пантова бросали актеры, которых я нанял несколько дней назад и раздал листочки с вопросами. Я же вас предупреждал, что устрою Пантову экзамен.

— Так это был спектакль? — банкира стал разбирать нервный хохот.

— А то! Надо же проверить его психологическую подготовку. Теперь и вы и я убедились, что она ещё не на должном уровне. Время до выборов и до настоящих дебатов ещё есть. Будем работать.

К ним подошли «безработная женщина, мать двоих детей», парень и девчонка с короткой стрижкой, желающая обедать только неркой.

— Ну, как Роман, мы справились?

— Отлично, ребята. Вы сделали все, что я от вас требовал.

Он вытащил бумажник, вынул из него несколько сотенных купюр и раздал актерам.

Вниз по центральной лестнице чуть ли не бегом спускался Пантов. И без того красный и распаренный, увидев Романа и Бурмистрова, о чем-то разговаривающих с его недавними оппонентами, он подошел к ним, и с нескрываемым гневом оглядел не в меру зубастых избирателей.

— Познакомьтесь, Михаил Петрович, — без всяких эмоций обратился к Пантову Роман, — Это актеры театра юных зрителей. Они задавали вам самые провокационные вопросы, старались вывести вас из себя и тем самым помогали мне определить уровень вашей предвыборной подготовки, которая, увы, пока ещё не на должном уровне. Одно вам могу пока сказать: начали вы, молодцом, за здравие, а закончили за упокой. Напрочь забыли о шутках, пословицах и поговорках, с помощью которых я вас учил уходить от нежелательных вопросов.

Лицо депутата посерело. Приоткрыв рот, он, как рыба, старался заглотить как можно больше воздуха. Нижняя челюсть тряслась от гнева.

Бурмистров, чего с ним никогда не случалось раньше, согнулся в поясе, ухватившись за живот. Роман и актеры стояли с непроницаемыми лицами — как ни в чем не бывало.

Пантов вытянул руку и сделал шаг в направлении Алистратова, словно желая схватить его за грудки.

— Гад! Сволочь! Дебил московский! Я же тебя урою…

Алистратов откинул от себя вытянутую руку Пантова.

— Успокойтесь, Михаил Петрович! Даже проиграв, нужно выходить из боя с честью. Разве я вам этого не говорил?

Бурмистров, наконец, поборол в себе приступ смеха. Подошел к Пантову, ткнул пальцем ему в грудь.