Семь грехов куртизанки - Брэдли Селеста - Страница 46

Много мгновений спустя Мик усмехнулся ей в ухо.

— В этой квартире есть только одна дьяволица, и это ты, — сказал он.

Даже в постсексовом ступоре Пайпер нашла силы улыбнуться.

Мик притащился на работу в понедельник утром, опоздав на добрых полчаса. Он пребывал в нирване сексуального удовлетворения, его кости как будто расплавились, плоть немного саднила, а мозг заклинило на одной мысли: «Что же чертовка Пайпер запланировала на вечер?»

Мик не жаловался. Наоборот, у него в жизни не случалось такого безудержного трехдневного фейерверка чувств, и он уже подписался на четыре новых взрыва. Он лишь благодарил Бога, что молод, здоров и находится в расцвете физической формы, иначе уже был бы покойником.

Все началось в пятницу с умопомрачительного соблазнения, которое обернулось всенощной секс-феерией. К рассвету Мик понял, что Пайпер — это женщина с доселе неизученным сексуальным ландшафтом, полным сюрпризов. Неделя обещала быть интересной.

Суббота принесла съедобную оргию: сливки, мед и клубника в шоколаде — боже правый, какие только сладкие соки не лились отовсюду! Пайпер объясняла, что просто хотела дать ему возможность урвать от жизни большой кусок, но как раз в этот момент Мик впился зубами в ее задницу и они с хохотом свалились с кровати. В тот день голодным он не ушел, это точно. К счастью, под рукой оказалось множество полотенец.

А вчера, в воскресенье, Пайпер устроила ему, как она выразилась, день праздности. Она приготовила ему ванну с пеной, терла ему спину и мыла голову. Потом укутала в красивый шелковый халат, который купила специально для него, и настояла на том, чтобы сделать ему педикюр, пока он будет смотреть игру «Соке» по телевизору. Он, конечно, сказал нет. Педикюру, естественно, а не игре. Любой нормальный мужчина поступил бы так же. Но когда Пайпер надулась и села ему на колени, он уступил и вскоре уже стонал от удовольствия, а сильные пальцы Пайпер мяли ему подошвы ног. Выяснилось, что существует прямая неврологическая связь между ступнями и пахом. Кто бы мог подумать!

А теперь настало утро понедельника, и, хотя вот-вот должна была начаться планерка, Мику хотелось сложить на столе руки и упереться в них лбом.

В его открытую дверь быстро постучали, и на пороге возник Линк Норткат, вооруженный дымящейся чашкой кофе и с противной ухмылкой на лице.

— Опять засиделись допоздна, планируя кампанию по сбору средств? — спросил он, без приглашения усаживаясь в кресло напротив.

— Ага, — ответил Мик. — Бен Аффлек согласился участвовать в записи рекламного ролика нашей осенней экспозиции.

Линк фыркнул.

— Ну да.

Мику нравился их разговор. Линк был скучным парнем — печальное положение дел для человека, которому едва исполнилось тридцать, — и Мик считал чуть ли не своим долгом немного встряхнуть его.

— Кстати. — Он сделал вид, что роется в бумагах на столе, хотя то что ему было нужно, лежало как раз под рукой. — Сделай доброе дело, позвони секретарю Аффлека и скажи ей, что нам пришлось изменить время записи на студии. Ладно? — Он протянул Линку компьютерную распечатку. — Ее номер и вся информация здесь.

Линк прищурился и медленно протянул руку за листом, словно тот мог его укусить. Мик наблюдал, как у его помощника загораются глаза и начинают трястись пальцы. Потом глаза Линка стали круглыми, как блюдца.

— Конечно! — сказал он. — Без проблем. Займусь этим прямо сейчас.

Когда молодой человек выбегал из офиса, Мик напомнил ему, чтобы тот закрыл за собой дверь.

Через десять минут Линк вернулся, растолкал впавшего в глубокий сон Мика и поинтересовался, собирается ли тот идти на планерку. Мик встал. Пошел в конференц-зал. Сел. Но не прошло и пяти минут совещания, как он бросил взгляд на Пайпер и увидел, что та смотрит невидящим взглядом с загадочной полуулыбкой на лице, а на шее у нее красуется порядочных размеров засос. Мик послал ей сообщение. Она сразу поправила воротничок и улыбнулась ему.

Позднее Мику пришло в голову, как забавно, что на работе они с Пайпер уже вошли в некую колею. Каждый день около половины четвертого он заходил в ее рабочую комнату узнать, не желает ли она выпить чашечку чая в музейном кафе. Этот понедельник не составил исключения. Мик спустился на лифте в подвал и постучал в дверь. Нет ответа. Он приоткрыл дверь.

— Пайпер?

Тишина.

И тут он вспомнил. Пайпер говорила, что у нее встреча за пределами музея и вернется она не раньше шести вечера. Что-то, связанное с дополнительными артефактами для выставки по Офелии Харрингтон. Хотя, глядя на переполненную комнату, Мик ума не мог приложить, что еще ей могло понадобиться.

Он решил оставить Пайпер записку. Что-нибудь милое и капельку провокационное, чтобы она улыбнулась и вспомнила о нем.

Мик сел за ее стол. Потянулся за ручкой. Его взгляд за что-то зацепился. Пачка бумаги торчала из среднего ящика стола, и к верхней странице был приклеен кислотно-желтый листок для заметок.

На нем было нацарапано: «Мику нравится стоя?»

— Что за…

Мик полностью выдвинул ящик и достал из него увесистую пачку чего-то, что походило на ксерокопии исторических документов.

Потребовалось несколько секунд, чтобы настроиться на мелкий, изобилующий украшениями почерк. Но когда глаза привыкли, первыми словами, которые он прочел, были: «Чем глубже он врывался в меня, тем теснее я жалась к нему, запутавшись пальцами в его густых волосах, скрестив ноги у него за спиной. Твердый дуб двери врезался мне в спину».

Все тело Мика загудело. Он принялся лихорадочно перелистывать страницы, пытаясь переварить, понять, придумать какое-то альтернативное объяснение тому, что видит. Но его не было.

Дневники? С описаниями постельных сцен? Дневники Офелии Харрингтон с описаниями постельных сцен? Офелия была…

Мик резко выпрямился.

Быть такого не может.

Он стал читать дальше. И еще дальше.

Его бросило в пот. Мик перевел взгляд на часы в рабочей комнате. Четыре. Он просидел здесь уже полчаса. До возвращения Пайпер оставалось немного времени, но до шести тянуть нельзя. Нужно вернуть все в ее ящик до пяти. Копировать документы в музее, очевидно, нельзя. По какой-то причине никто не знал об их существовании, и Мик не намерен что-то менять.

Он прижал бумаги к груди. Пока ждал лифт, в мыслях начало проясняться. Офелия Харрингтон была куртизанкой, и в дневниках содержатся подробности ее эротического пробуждения, которые Пайпер, по всей видимости, использовала, чтобы соблазнить его.

Мик поднялся на лифте в холл, думая, что в этом нет ничего страшного. Ничего особенно страшного. С технической точки зрения. Ну и что, что Пайпер черпала вдохновение из порнографических дневников двухсотлетней давности? Она явно думала, что привлечь его внимание можно только с помощью каких-то ухищрений.

О Пайпер. Детка.

Мик добрался до места назначения в двух кварталах от музея. Бросил кредитную карточку на стойку «Сэр Спиди»[26], снял с листов зажимы и выбрал на ксероксе с самообслуживанием режим автоматической подачи бумаги. Когда копировальная машина загудела в ритме сердцебиения, Мик потер лицо ладонями. Помотал головой.

Пайпер использовала похождения другой женщины, чтобы создать собственные. Она сделалась бесстрашной обольстительницей, потому что считала это необходимым, чтобы привлечь его внимание. И это сработало. Эта мысль чуть не разбила ему сердце.

Внезапно Мик похолодел. Волосы на руках встали дыбом. Он резко обернулся, но люди вокруг не обращали на него ни малейшего внимания. Копир остановился. И запищал: застряла бумага.

— Прошу прощения, — обратился он к мальчишке за стойкой. — Мне нужна помощь.

Примерно через пять минут приятный молодой человек починил копир, выбросил смятую страницу в мусорное ведро и снова запустил машину.

— Спасибо, — сказал Мик, протягивая ему пару долларов.