Навеки твоя - Харрингтон (Гаррингтон) Кэтлин - Страница 85

Король Джеймс посмотрел на лорда Гарри Перси, который подошел к своему кузену, стоявшему возле тронного возвышения.

— Что вы скажете, ваша светлость? — спросил король. — Кто здесь говорит правду, а кто лжет?

— Я думаю, что это чисто английское дело, и его нельзя рассматривать, руководствуясь шотландскими законами, — ответил Нортумберленд. — Законность претензий маркиза Личестера должен установить суд магистрата Северного Йоркшира.

— Подождите! — крикнул Лахлан. — В этом споре участвуют не только английские подданные.

— Как такое может быть? — удивленно спросил король.

Лорды и леди наклонили головы, чтобы не пропустить ни одного слова из того, что скажет Кинрат.

— Леди Уолсингхем беременна. Это мой ребенок, а значит, он — шотландский подданный, — сказал Лахлан. — До тех пор, пока не родится младенец, леди Уолсингхем должна оставаться в Шотландии. Только так я смогу защитить свои права и права моего ребенка. Гак как маркиз не может доказать законность своих притязаний на леди Анжелику, то девочка должна остаться с матерью. Мать и дочь очень похожи, это видно с первого взгляда.

Король Джеймс постукивал пальцами по подлокотнику кресла. Он снова посмотрел на английского маркиза.

— Какие доказательства вы можете представить в подтверждение того, что эта девочка — ваша дочь? — спросил он.

Лицо Личестера, покрытое густой черной бородой, побагровело от злости.

— Ее няня сказала мне об этом. Она присутствовала при рождении ребенка, — сказал он.

— Тогда приведите сюда эту женщину, чтобы она подтвердила ваши слова, — сказал король, откинувшись на спинку кресла.

Взбешенный Личестер крепко стиснул кулаки.

— Синьора Грациоли недавно умерла, — сказал он. — Произошел несчастный случай. Она упала и ударилась головой.

Франсин тихо вскрикнула.

— О боже! Эллиот, ты убил Люсию?! На глазах у Анжелики?!

Повернувшись к Франсин, Личестер посмотрел на нее глазами, полными раскаяния.

— Я не хотел этого. Ты же знаешь, Фрэнси, что я никогда не смог бы намеренно ударить няню на глазах у девочки.

Король Джеймс снова посмотрел на Нортумберленда.

— Вам об этом что-нибудь известно, ваша светлость?

Гарри Перси посмотрел на трех великанов-братьев, которые стояли плечом к плечу, положив руки на эфесы своих мечей. Потом перевел взгляд на своего кузена, который, сгорая от нетерпения, ждал помощи от своего могущественного родственника.

— Ничего, — резко сказал герцог Нортумберленд. — Я ничего не знаю об этом деле.

— В таком случае будем считать, что мы решили этот спор, — объявил Джеймс. — Так как двое из тех, кто имеет непосредственное отношение к этому делу, являются нашими подданными, а именно, младенец, находящийся в утробе матери, и его отец, то этот спор должен быть решен в соответствии с законами Шотландии. Леди Уолсингхем и ее дочь останутся в Шотландии до тех пор, пока не родится ребенок, после чего он будет передан его настоящему отцу, лейрду Кинрату.

— Подождите! — крикнул Личестер. — Я английский дворянин и поэтому имею право вызвать своего оппонента на поединок.

Король Джеймс посмотрел на Лахлана.

— Что скажете, лейрд Кинрат? — спросил он. — Вы согласны решить это дело с помощью оружия?

— Согласен, — ответил Лахлан, не раздумывая.

— Замечательно! — воскликнул король Джеймс. — Я объявляю дуэль между маркизом Личестером и графом Кинратом. Драться они будут на мечах. Поединок начнется немедленно. Победитель заберет леди Уолсингхем и ее дочь, леди Анжелику, в свой дом. Эта дама станет его женой перед Богом и людьми после того, как над ними совершат обряд венчания, а девочка — его законной дочерью.

— Ты не можешь драться, — прошептала Франсин, схватив Лахлана за рукав. В ее глазах застыл ужас. — Ты серьезно ранен.

Обняв любимую за плечи, тот привлек ее к себе.

— Послушай меня, — тихо сказал он. — Я обязательно буду драться. Я смогу победить. Я хочу, чтобы во время поединка ты стояла рядом с леди Эммой. Я не знаю, чем закончится этот бой — всякое, конечно, может случиться, — но мои братья смогут защитить тебя.

— Нет! — закричала она, побледнев как полотно. — Я тебя не пущу. Ты ранен. Твои ребра еще не срослись. Они опять могут сломаться и проткнуть тебе легкие. — Графиня расплакалась. — Он убьет тебя. Я… я уеду вместе с Эллиотом. Ты должен отпустить меня с ним.

Лахлан поцеловал ее в лоб.

— Дорогая моя девочка, — нежно сказал он и сделал знак своей матери, чтобы та увела Франсин.

Когда леди Эмма подошла к ней, Франсин, резко повернувшись, схватила Рори за рукав.

— Может быть, вы выйдете на поединок с Личестером вместо него? Или ваш брат, — взмолилась она.

— Конечно, могу, — спокойно ответил Рори. — Однако Лахлан хочет сам уладить это дело. И я с ним согласен. Драться должен именно он.

Франсин посмотрела на короля.

— Ваше Величество, я не хочу, чтобы меня защищал граф Кинрат. Я, как дама, из-за которой разгорелся этот спор, имею право выбрать рыцаря, который будет драться за меня.

Посмотрев на нее, король Джеймс задумался.

Дама, чью честь опорочили, действительно имела право выбрать себе защитника, но, с другой стороны, было совершенно ясно, что в этом деле честь и достоинство дамы не являлись предметом конфликта. Он с любопытством посмотрел на джентльменов, стоявших возле зачинщиков спора.

— Среди вас есть рыцарь, который готов встать на защиту этой леди? — спросил король.

Несколько английских рыцарей и шотландских лейрдов вышли вперед. Среди них был и Кейр Мак-Нейл.

— Эта леди носит под сердцем моего ребенка, — сказал Лахлан, и его голос прогремел в тронном зале дворца Холирудхаус. — Поэтому я должен ответить на вызов этого англичанишки.

В зале сразу стало тихо. Король Джеймс, повернувшись, посмотрел на Маргарет, которая во время этой перебранки молча сидела в кресле.

— Пусть наша новая королева решит, кто будет защищать леди Уолсингхем, — сказал он.

Королева Маргарет поднялась и подошла к своему мужу.

— Во время нашего путешествия из Колливестона лейрд Кинрат вел себя, как настоящий рыцарь, — сказала она. — Я также заметила, что он искренне полюбил леди Уолсингхем и леди Анжелику. — Она улыбнулась Лахлану, восхищенно глядя на него своими светло-карими глазами. — Я заявляю, что граф Кинрат должен отстаивать свои права на ребенка, находящегося в утробе матери, в честном поединке.

Франсин открыла рот, собираясь возразить, но леди Эмма обняла ее за плечи.

— Тише, дорогая, — сказала она. — Вам нельзя волноваться. Это вредно для ребенка. Не бойтесь, Лахлан сможет защитить вас и вашу дочь от этого Личестера.

Король Джеймс, поднявшись с кресла, взял за руку свою королеву.

— Предлагаю всем пройти во внутренний двор, — сказал он и, спустившись с помоста, сделал знак Лахлану, чтобы тот подошел к нему.

— Постарайся сделать так, чтобы этот парень не отдал Богу душу, — сказал Джеймс, понизив голос. — Я не хочу понапрасну огорчать своего нового тестя. Если в день нашей свадьбы убьют кузена герцога Нортумберленда, то королю Генриху это вряд ли понравится.

— Я постараюсь, — мрачно ответил Лахлан.

Глава двадцатая

Братья стояли в огромном внутреннем дворе дворца Холирудхаус.

О Лахлан снял жилет и спорран и передал их Рори. Он остался в рубашке с кружевными манжетами, килте, клетчатых гольфах и башмаках с пряжками. В таком одеянии можно будет легко и быстро передвигаться по вымощенному гладким булыжником двору.

— Если хочешь, я вместо тебя могу убить его, — предложил Кейр, самодовольно улыбнувшись. Он был уверен в собственной непобедимости.

— А я буду спокойно стоять в стороне, наблюдая за тем, как ты мастерски размахиваешь мечом на глазах у леди Франсин? — сказал Лахлан, недовольно поморщился и надел перчатки.

Кейр поднял брови, показывая, что в его предложении нет корыстного умысла.

— Неужели я не могу поиграть с этим мерзким ублюдком, как кошка с мышонком, просто для того, чтобы произвести впечатление на прекрасную даму? — спросил он и, сверкнув своими изумрудно-зелеными глазами, посмотрел на Рори и зло усмехнулся.