Миллиард долларов наличными - Ромов Анатолий Сергеевич - Страница 39

— Нас точно услышат, — Алла спустилась в каюту.

— Юра, а мы хватаем пластырь и помпу… Попробуем заделать пробоину… Быстрей, нельзя терять ни минуты…

Когда они с пластырем и помпой прошли на ют, корма уже опустилась в воду по самый штирборт. Открыв люк, опустили в ахтерпик помпу, из шланга брызнула струя воды. Помпа работала хорошо, но крен не уменьшался.

— Я посмотрю пробоину, — сказал Седов. — Надену акваланг, прыгну и осмотрю снаружи.

— Давай. А я послежу за помпой.

Надев акваланг, Седов прыгнул за борт. Подплыв к корме, осмотрел разрушения. На винт можно было махнуть рукой, он был искорежен до неузнаваемости. Рулевая лопасть, из которой пули выбили целые куски, тоже вряд ли будет служить, как прежде. С пластиковой поверхностью кормы дело обстояло еще хуже: она была изрешечена пулями на большой площади. Временный пластырь поставить можно, и то если помпа будет откачивать воду непрерывно. Но долго пластырь не продержится, на яхте все равно надо будет делать капитальный ремонт.

Закончив осмотр, вынырнул на поверхность. Перегнувшись через борт, Глеб спросил:

— Как там?

— Винт разбит, рулевая лопасть тоже. На борт можно поставить пластырь, временный. Но вообще дело плохо.

— Ладно, вылезай. Подготовим пластырь и начнем ставить. Алла, выйди на минутку!

Седов поднялся на борт и снял акваланг. Из каюты вышла Алла. На вопросительный взгляд Глеба сказала:

— Ответили два судна, румын и итальянец. Но если верить нашим координатам, они далеко. Отозвалась турецкая спасательная служба. Они выслали катер, попробуют найти нас по радиопеленгу. Только мы ведь сами не знаем, где находимся. Ребята…

Алла как-то странно смотрела за спину Седова. Посмотрев в направлении ее взгляда, заметил точку на горизонте, которая довольно быстро росла. Алла дернула плечом:

— Может, они ушли из-за этого.

— Кто они?

— Катер.

Глеб повернулся в ту же сторону. Взял из рубки бинокль, навел на точку. Долго всматривался.

— Черт… По-моему, это большой военный корабль. Крейсер. Или даже линкор.

— Курс? — спросил Седов.

Не опуская бинокля, Глеб прошептал:

— Курсами мы с ним расходимся… Но все равно какое-то время мы будем сближаться…

Седов пытался рассмотреть постепенно увеличивающееся на горизонте пятно.

— Неужели спасены… — сказал Глеб. — Не пойму… Черт… Это же «Хаджибей»…

— «Хаджибей»? — спросила Алла.

— Везуха… Просто страшная везуха… — Глеб опустил бинокль. — Черт… Не могу сам себе поверить… Ладно. Алла, твоя задача — следить за помпой. Пока они подойдут, мы должны, кровь из носу, удержаться на плаву. Поняла? Стой и следи за помпой. Если помпа начнет барахлить, позови меня. Юра, ты берешь ракетницу. Пускать ракеты начинаешь, когда мы сблизимся максимально. Начинай с аварийных ракет, потом пускай любые. А я сажусь за передатчик. Все, ребята, по местам. — Вдруг обнял Аллу: — Алка… Мы спасены… — Обнял Седова, закричал: — Юра… Мы спасены… Главное, не только мы, но и «Алка» спасена… Это судьба… Судьба…

Пока Довгань сжимал его в объятиях, Седов подумал: в судьбу он не очень верит, хотя вполне возможно, что в данном случае судьба в самом деле пошла им навстречу. Но есть и другой вариант — такая комбинация могла быть последним шансом для Гущина. И если это в самом деле Гущин, чище комбинации не придумаешь.

Отпустив его, Глеб поднял вверх сжатые кулаки:

— Все! Они ведь идут в Лимасол! Они возьмут «Алку» и нас! Алла, Юра, вы слышите? Все!

Петраков стоял в ходовой рубке рядом со штурвальным. Настроение было отличным, первый этап похода, переход через Черное море, заканчивался. Здесь, на Черном море, которое он считал родным, не было никаких ЧП или задержек. На его радиограмму об отказе от захода в Лимасол Главный штаб ВМС дал «добро». Вообще, пока все шло прекрасно.

Зазвонил телефон корабельной связи. Трубку снял вахтенный офицер, капитан-лейтенант Семенов:

— Слушаю… Где? По правому борту? Яхта? — Посмотрел на Петракова. — Яхта большая? Чей флаг? Нет, я должен сам посмотреть. Бывает, просто балуются. — Повесил трубку.

— Что там, Вячеслав Иванович? — спросил Петраков.

— С бака докладывают, справа по борту дрейфует яхта. С яхты пускают аварийные ракеты.

— Яхты нам еще не хватало. Чья она?

— Сигнальщик не смог рассмотреть названия, у них корма притоплена.

— Посмотрите и доложите. Если они терпят бедствие, но яхта на плаву, останавливаться не будем.

— Есть, товарищ капитан первого ранга. — Семенов вышел. Вернувшись через несколько минут, доложил:

— Товарищ капитан первого ранга, на флагштоке яхты российский флаг. Яхта дрейфует, у нее сильный крен на корму. На палубе стоят двое, мужчина и женщина. Мужчина пускает ракеты, женщина машет руками.

— С мостика яхту хорошо видно?

— В бинокль хорошо.

Взяв бинокль, Петраков вышел на штурманский мостик. Обвел взглядом освещенную полуденным солнцем серо-зеленую поверхность моря. Увидел взметнувшуюся вверх по правому борту красную ракету. Ракета была пущена с дрейфующей яхты. Навел бинокль. Крен на корму немного изменил силуэт судна, но яхту он узнал сразу. Это была «Алка». Прошипел помимо воли:

— Черт…

Да, это была «Алка». В женщине, машущей руками, он без труда узнал Аллу, узнал он и мужчину, пускающего ракеты, — это был паренек, которого перед самым отходом Глеб взял шкотовым. Подумал с досадой: неудача. Глеб — его друг и деловой партнер, но задерживаться на несколько часов, чтобы спасать чью-то яхту, пусть даже яхту Глеба, в его планы совсем не входит. Надо же так сглазить, вот тебе и нет ЧП. Если «Алка» в самом деле терпит бедствие, ему придется брать на борт всех. И яхту, и Глеба, и всю его команду. И идти с ними и с яхтой на борту аж до самого Джибути.

Впрочем, может быть, все еще обойдется. Если повреждения на яхте небольшие, их можно будет исправить на крейсере. И в Средиземном море, практически не теряя хода, спустить яхту на воду — вместе с экипажем.

Пока он смотрел в бинокль, яхта, ненадолго сравнявшаяся с крейсером на траверсе, стала отдаляться.

За спиной кашлянули. Обернувшись, Петраков увидел стоящего рядом Семенова.

— Что вам?

— Будут какие-то указания, товарищ капитан первого ранга?

— Дайте малый. Все равно скоро проливы.

— Есть малый вперед, товарищ капитан первого ранга, — вахтенный перевел ручку машинного телеграфа.

— Радисты что-нибудь сообщали? — Нет.

— Сходите в радиорубку, выясните. Пусть прослушают эфир.

— Есть, товарищ капитан первого ранга. — Вахтенный застучал по трапу вниз. Вернувшись через несколько минут, доложил:

— Товарищ капитан первого ранга, радисты установили с яхтой связь на длинных волнах. Я только что разговаривал со шкипером. Шкипера зовут Глеб Довгань. Это наша яхта, новороссийская, название — «Алка».

— Что с ними?

— Примерно полчаса назад их обстреляло неизвестное судно. У яхты выведены из строя винт и рулевая лопасть, через пробоины в корме поступает вода.

— Что еще за неизвестное судно?

— Они говорят, какой-то катер. Обстреляв их, катер сразу ушел.

— Понятно. Шкипер еще на связи?

— Так точно, товарищ капитан первого ранга. Он сказал, что хотел бы поговорить лично с вами.

— Ладно. Застопорить машину, спасательный катер к спуску приготовить.

— Есть застопорить машину, спасательный катер к спуску приготовить. — Семенов ушел в рубку.

Спустившись к радистам, Петраков взял протянутые наушники. Услышав от дежурного радиста, что яхта на связи, сел за передатчик, сказал в микрофон:

— На «Алке», слышите меня?

— Слышу, — отозвался голос Глеба. — Леонид, ты?

— Я. Привет, Глеб.

— Вы что прошли мимо нас на полном ходу?

— Не на полном, а на малом. Что с вами случилось?

— Да какие-то сволочи подошли на катере, похожем на пограничный. Потребовали пустить их на яхту для досмотра, себя не назвали. Мы отказались, они обстреляли нас из бронебойного пулемета. Думаю, они знали, что вы на подходе, поэтому и ушли. Давай вытягивай нас, мы еле держимся. У нас разворочена вся корма.