Старый Новый Год - Рощин Михаил Михайлович - Страница 15

Себейкин. Все! Идем, Вася!

Клава Себейкина. Как же, пустила я тебя! (Тол­кает мужа, он падает.)

Себейкин. Клавдия! Не стой на пути!

Клава Себейкина. Испугал! Только посмей!.. Да иди! Скатертью дорога. «Идем отседова»! Говорить бы научился!..

Себейкин. И говорить мы не умеем? Понял, Вась?.. Хватит. Где мой костюм?

Клава Себейкина. Иди. Заплачут о тебе! Ска­тертью!.. Весь день до ночи на ногах, упаиваешь их, укармливаешь, все плохо! Иди…

Себейкин. Где мой костюм?

Полуорлов (мечется). Где моя дубленка? Хватит! Я ухожу!..

Клава Полуорлова. Иди проветрись!.. (Тол­кает Полуорлова.)

Он падает.

Гоша. Это все из-за меня, Петр!

Полуорлов. Та-ак!.. Ладно, Гоша, при чем тут ты? Ты-то прости, прости. (Орет.) Где мои ботинки?

Клава Полуорлова. Не кричи! Привык, чтобы все подавали!..

Полуорлов. О, проклятье!

Себейкин. Куркули проклятые! Я еще и виноватый остался! Я – сапог, лапоть! Ну, погоди! Вспомнишь!..

Вася. Ладно, Петь! Это из-за меня…

Себейкин. Я покажу из-за тебя! (Клаве, интимно, чуть не плача.) Я с другом поговорить не могу? Может, мне об жизни надо говорить! Может, у меня мечты! Мо­жет, мне жить тута тесно!.. (Решительно.) Где кос­тюм?..

Полуорлов (своей Клаве, тоже чуть не плача). Ты никогда меня не понимала, никогда! Вспомни кресло-яйцо!..

Клава взвизгивает.

Себейкин. Хватит!.. Стыдиться, видишь, стали! Из грязи в князи!

Полуорлов. Вам больше не придется за меня сты­диться!

Себейкин. Идем, Вася, хоть в пекло!

Полуорлов. Хоть в пекло! Идем, Гоша!

Себейкин. Учить их надо! А то вовсе на шею ся­дут!..

Полуорлов. Совсем уж на шею сели и ножки све­сили!.. Я ухожу! Слышите?

Себейкин. Я ухожу! Поняли?

Клава Полуорлова. Да уходи!

Клава Себейкина. Уходи!

Себейкин. Три дня не приду!

Полуорлов. Не приду! Долго!

Полуорлов выбегает, за ним – Гоша. Себейкин с Васей тоже.

Клава Полуорлова. Вот и отметили мы свой ста­рый Новый год!

Анна Романовна. Что ты смеешься? Иди за ним!..

Клава Себейкина (плачет). Ушел, идол!..

Теща. Да что ты убиваешься-то? Пусть!..

Анна Романовна. Ой уйдет. Русской натуре веч­но надо уйти – с работы или от жены. Чтобы освобо­диться…

Теща. Да не реви, куда он денется!

Клава Себейкина. Уйдет!.. Не трогайте вы меня!

Анна Романовна. Иди за ним, слышишь? Не вернется!..

Клава Полуорлова. Ах, куда он денется! Вер­нется! (Смеется.)

Клава Себейкина. Не вернется!.. (Плачет.)

Так и кончается эта картина тем, что одна Клава смеется, а другая плачет.

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Очистимся от ложных заблуждений!

Центральные бани. Огромный отдельный номер в «купеческом» духе начала века. Парная и бассейн. Обширный предбанник с диванами в белых чехлах. Завернувшись в простыни после купания, распарен­ные, благостные, с мокрыми волосами, сидят Себейкин, Полу­орлов, Вася, Гоша и Адамыч. Вася выступает здесь за хо­зяина и знатока. Бутылки с пивом и закуска, шайки, веники. Или, если угодно, самовар, но это, конечно, хуже.

Все добры, ласковы, предупредительны, растроганы.

Адамыч. Уф!.. О-о… (Постанывает.)

Полуорлов (тоже охает от удовольствия). О! Бо­же ты мой!

Гоша (утирая пот). Охо-хо-хо! Вот это по-русски!..

Себейкин. Уф! Одно только место и осталось на свете, где без баб посидеть!..

Вася. Это точно! Берите пивка, холодненькое!

Себейкин. Хорошо сидим!

Гоша. Ох, знает народ, чем лечиться!

Адамыч. После баньки, говорят, укради, а того…

Вася. Закусывайте, селедочку берите. Отдыхайте. Берите, руки помоем, воды хватит. На-ка огурчика!

Себейкин. Вон тезку угощай! Петя, огурчика!

Полуорлов. Спасибо, Петя! Ну, баня! Адамыч! Тебе надо памятник поставить, что ты нас свел!

Вася. Его не придержи, он всю лестничную клетку соберет!

Адамыч. А зато завсегда с народом, товарищи до­рогие! У меня ничего нету, окромя народу…

Себейкин. Да жалко, что ль! Эва помещение! Роту вымыть можно! Красота-то! Еще помещики небось парились!

Вася. Помещики и капиталисты. Отдыхай.

Адамыч. Мирванна.

Себейкин. Чего?

Адамыч. Мирванна.

Себейкин. Чего это?

Адамыч. В древней Индии придумано: ляжет, зна­чит, человек в ванну, и мирно ему, хорошо! Мирванна.

Полуорлов (с усмешкой). Это нирвана, Адамыч! Это такое состояние духа: блаженство, наслаждение…

Адамыч. Я и говорю: мирванна!

Гоша. Я, главное, лежу, Вася меня намылил, а потом еще пиво передо мной ставит…

Себейкин. Васька знает!

Гоша. Я говорю: что это? Пить надо? А он мне: хо­чешь – пей, хочешь – не пей, отдыхай! Прямо бог, а не Вася!

Вася (польщен). Да ну, чего! Обычность! Уж тут-то, в бане-то! Отдыхай!

Полуорлов. Всех вымыл, а сам, кажется, и не ус­пел еще, Вась?

Вася (улыбается). Да ладно! Дома помоемся!

Себейкин. Его баба вымоет!

Все смеются.

Я вот тоже вчера купался, а только эти ванные, души, брызгалки – не то!

Полуорлов. Именно! Что испытано народным опы­том…

Себейкин. Слушай, тезка! Личность мне твоя зна­комая! Ты, случбем, в первомайской школе в пятом классе не учился?

Вася. Он на Стрельца похож.

Гоша. Он у нас гений!

Себейкин. Все мы гении в своем дому! Нет, Стре­лец помоложе. Ты за кого болеешь?

Полуорлов не знает, за кого.

Гоша. Мы, как народ, за «Спартак»!

Вася. Ну! Люди же, видно!..

Себейкин. Бывает, вроде встречались, а где – не вспомнишь.

Полуорлов. Да, и мне лицо твое знакомо…

Адамыч. Все мы встречаемся на путях заблужде­ний, товарищи дорогие!..

Вася. Ну, кому еще пивка? С закуской у нас слабо­вато. Сейчас бы наважки жареной!

Полуорлов. Ресторан вон рядом! (Роется в кар­манах брюк.) С деньгами вообще петрушка какая-то: когда все есть, и деньги вроде не нужны, а когда нет ничего…

Адамыч. …то и денег нету.

Все смеются.

Себейкин. Брось, все оплочено! А ресторан не по нам! Мы и не ходим никогда. Скажи, Вась?

Вася. Наценки!

Себейкин. Шашлычная еще так-сяк, у нас там воз­ле артели стекляшку построили… Да и то от бабы потом не отобьешься! «В стекляшке, что ль, был? Долго ты, такой-сякой…» И пойдет!

Полуорлов. Что ты! (Веселясь.) Ну-ка, Адамыч, сделай так руку и говори: «Римляне! Сограждане! Дру­зья!» Это Шекспир!..

Адамыч (стал, в позу). Римлянцы, совграждане, то­варищи дорогие!

Все смеются.

Тихо, тихо! Товарищи дорогие, я вам лучше свое скажу!

Себейкин. Про Клизияста, что ли? Слыхали!

Адамыч. Хочет сказать ваш старик Адамыч насчет проистечения жизни, а также нашей лестничной клет­ки…