Рискованное увлечение - Росс Джулия - Страница 53

«Джульетта, я забрал ваш медальон. Я воспользовался вашим великодушием и вашим очаровательным, прелестным телом. А теперь из-за меня пропал ваш белый кот. Но даже за эту впустую потраченную ночь я мало что могу сделать для возмещения ущерба, потому что вы – чужая жена».

Желание заслужить прощение было так велико, что он испытывал нехватку воздуха. Смещавшиеся эмоции – ярость, страх и чувство вины – защемили сердце своими жестокими клешнями. Он больше над ней не властен, он бессилен помочь ей. Мысль об этом прожигала сознание.

Он должен разыскать лорда Эдварда и придумать предлог для дуэли. Возможно, ему даже удастся победить. В случае успеха он оставил бы сына герцога испускать дух в луже собственной крови. Но от этого сиюминутного удовлетворения, как бы оно ни было приятно, для Джульетты ничего не изменится. Ничто не восстановит ее безопасность и душевное равновесие. То, что успел натворить беспечный распутник, уже ничем не исправить.

Олден намеренно разжал пальцы. Выпавший из руки фонарь расплющился о дорожку. Вытекшее масло вспыхнуло, но через секунду с шипением погасло, и он вновь оказался в темноте.

Едва он ступил с крыльца, как сверху метнулось что-то белое и ударило в тело, точно пушечное ядро. Авденаго! Крошечные лезвия, проникшие через одежду, больно впились в кожу и застряли в ней. Олден мягко высвободил когтистые лапы из своего плеча. Кот, бросившийся с крыши на своего спасителя, неожиданно замурлыкал.

Когда Олден отнес его в экипаж, Джульетта, откинувшись на спину, полулежала в своем углу. Она спала. Ее подбородок и верхняя часть шеи оставались в тени. Лицо мягко светилось в темноте, а волосы казались почти черными. Одна ее рука покоилась на коленях, другая, с согнутыми пальцами – в стороне, на сиденье.

Олден посадил Авденаго в корзину. Мармеладный и пестрый коты уже лежали вместе. Через минуту все трое свились в один большой клубок и довольно замурлыкали.

Стараясь не разбудить Джульетту, Олден устроился на сиденье напротив. Лошади тронулись. Он пристально смотрел на ее лицо и удивлялся себе. Черт подери, что с ним происходит?

Глава 12

Когда лошади остановились, Джульетта проснулась. Нахлынувшие воспоминания вновь вернули ее в гостиную и в Мэрион-Холл. В ту безумную ночь, после которой выяснилось, что Олден ушел и унес с собой медальон. Как можно было быть настолько глупой? Как она не додумалась, что на этом все закончится?

Приезд Джорджа в Мэнстон-Мингейт окончательно разрушил ее жизнь, смыл, как волна прилива. Скрытый подтекст каждого из событий предшествующей недели обрел свое истинное значение. Все сокрушительным образом сфокусировалось в одной точке.

Джордж Хардкасл жив. После пяти лет страха муж с корнем вырвал Джульетту из привычного уклада и в обозримом будущем будет ее властелином.

Олден, лорд Грейсчерч, ее любовник, которого она по неведению втянула в адюльтер, все это время был союзником бывшего жениха, осознанно или нет – отдельный вопрос. Но так или иначе, лорд Эдвард Вейн сказал, что ее муж умер, чтобы этой ложью заманить в ловушку.

Люди Джорджа перебили весь фарфор и сломали фермерский инструмент. Но едва ли это имело какое-то значение. И то, что лорд Эдвард плел заговор, чтобы ее уничтожить, тоже ничего не значило.

Сердце разбил он – Олден Грэнвилл.

Его вытянутые ноги лежали на противоположном сиденье, руки сложены на груди, голова запрокинута назад. Он был в мокрой одежде, заляпанной грязью. Его волосы прилипли ко лбу, отдельные пряди болтались вокруг щек. Но даже сейчас, даже после всего содеянного им у нее захватывало дух от его пронзительной мужской красоты.

– Мы почти приехали, – сказал Олден, глядя ей прямо в глаза.

Джульетта сцепила руки на коленях.

Она принимала его ухаживания. Она позволяла его точеным губам целовать ее губы, а его рукам изучать ее наготу. И в результате была им предана. Она чувствовала, как ее агония кристаллизуется в ненависть.

– Я вам отвратителен, – сказал он тихо. – Это естественно. Я вас не осуждаю.

– Я ненавижу вас, – сказала Джульетта. – Большей ненависти я за всю жизнь не испытывала.

Олден посмотрел в оконце. С поворотом головы его мокрые волосы протащились по плечу.

– Я чувствовал бы то же самое.

– Вы даже не представляете всей глубины моего чувства. Сознание того, что вам быть в аду и гореть в вечном огне, будет доставлять мне величайшее удовлетворение.

Лакей открыл дверцу, Олден опустил ноги на пол и вышел из экипажа, Потом повернулся и подал руку Джульетте.

– Мэм, – сказал он, – к сожалению, я не смогу отправиться в ад так скоро. Поэтому я попрошу слугу взять корзину и доставить котов к вам в комнату. – По его лицу пробежали блики от мерцающих факелов вокруг подъезда, высветив два ярких пятна на мертвенно-бледных щеках.

– Что с вами? – спросила Джульетта, заметив неестественный блеск его глаз. Тревога омыла ее сердце. – Вы больны?

– Небольшая лихорадка, мэм. – Он улыбнулся. – Может, она-то и сгложет меня, как вы того желаете.

Джульетта рассердилась. Рассердилась на себя – за то, что в какую-то минуту заволновалась о его здоровье. Она положила руку ему на рукав и сошла со ступеньки.

– У вас дурная болезнь?

– Упаси Бог! Простуда, только и всего.

– Ну конечно, завзятый распутник предпримет все меры, чтобы уберечься, – сказала Джульетта. – Мне крупно повезло, что я имела дело с вами!

Олден перестал улыбаться. Он вдохнул поглубже и посмотрел на пальцы, лежавшие у него на манжете.

– Только не пытайтесь представить то, что мы с вами разделили, как нечто безобразное. Это не так.

– Для вас – возможно. Но для меня это было безобразно.

Джульетта убрала руку и прошествовала мимо него в дом. Навык, выработавшийся за годы воспитания в семье графа, придавал достоинство ее осанке. Олден, следовавший сзади, отдавал приказания слугам: «Комнату для леди – наверху», «Корм, воду и ящик с песком – для котов», «Корзину нести осторожно».

На верхней площадке главной лестницы появилась служанка.

– Мэм, не угодно ли вам пройти за мной? – сказала она, сделав Джульетте реверанс.

Джульетта оглянулась назад. Олден стоял у подножия винтовой лестницы. Злой гений с лихорадочным блеском в ярких глазах. Может, к утру болезнь и впрямь его подкосит? Но сейчас мужчина с небрежностью и бравадой привалился к колонне, наблюдая, как они со служанкой поднимаются по ступенькам.

Она отвернулась. Телесное напряжение было так мучительно, что хотелось задержаться и вздохнуть во весь голос. Такое количество ненависти причиняло жестокую боль. В сердце не осталось сострадания – только выжженная черная дыра гнева и отчаяния. Этот человек украл у нее прошлое и разрушил будущее. Она хотела, чтобы он испытал по меньшей мере такие же страдания.

– Если б я мог, я позволил бы вам делать со мной все, что угодно, – сказал Олден. Его слова заставили Джульетту остановиться. Она стояла, дрожа, на лестнице, но не решалась повернуться к нему, чтобы не встречаться с ним взглядом. Лишь ожесточение помогало ей держаться прямо. – Колесовать, поместить пальцы в тиски, – добавил он, – применить все пытки в полной мере.

Она вдруг увидела его высоко на стене, в круглом окне, на стекле верхней створки. Промокший, перепачканный, он был дьявольски красив в этом крошечном искаженном отражении, Мужчина, которого, как ей показалось в какой-то момент, она способна полюбить, сгорал в огне лихорадки.

Джульетта чувствовала, как сильно стучит ее сердце.

– Тогда, чтобы доставить мне удовольствие, – сказала она, – вам следует умереть этой ночью. Вас, несомненно, заждались в аду.

– Я сделаю все, что смогу, мэм. – Олден собрал последние крохи сил и отвесил ей пышный поклон. – Ваше желание, как всегда, для меня священно.

Проснувшись утром, Джульетта с удивлением отметила, что, будучи вконец изнуренной, она спала глубоким, здоровым сном без сновидений. На кровати, свернувшись на покрывале, утопая в своем кошачьем блаженстве, лежали Седрах, Мисах и Авденаго.