Рискованное увлечение - Росс Джулия - Страница 73

Глава 16

Оставшись одна в «Черной лошади», Джульетта принялась открывать чемоданы и коробки. Олден купил ей нижние и верхние юбки, белье, корсеты, муфты. Кружево и ленты. Шляпы и вуали. Подобрал туфли с чулками. Должно быть, снял мерки с ее вещей в Грейсчерч-Эбби и сделал по ним заказ. Когда пальцы трогали роскошные одежды, сердце заколотилось.

Он уже тогда, вероятно, планировал, что она останется с ним! И уже тогда желал ее так сильно!

Пока она, в одной ночной рубашке разглядывала дорогие наряды, кто-то постучался. Стоя среди щеток, расчесок, туалетных принадлежностей и косметики, она разрешила войти.

– О, мэм, – простонала Тилли Брэмби с дрожью в голосе, – лорд Грейсчерч сказал, чти вам нужна горничная. Но я не знаю, смогу ли я? И я не знала, что сказать… ну… тогда, когда те мужчины пришли спрашивать… – Слова служанки прервались рыдание.

Джульетта подняла глаза и, пройдя через комнату, взяла девушку за руку.

– Пустяки. Я рада тебя видеть, Тилли. Я покажу тебе, что делать.

Двумя часами позже Джульетта спускалась вниз. С прямой спиной, в туго затянутом корсете и лифе, намеренно приоткрывающем грудь. Вокруг высоких каблуков туфель плыло несколько слоев шелка цвета слоновой кости. На шляпе колыхалось пышное загнутое перо. Прибыв сюда как безумная женщина – она покидала это место как леди.

Олден ожидал у экипажа. У нее замерло сердце, когда она увидела его – своего любовника, которого в действительности ей никогда не завоевать.

Он протянул Джульетте руку в манжете с пенящимся вокруг кружевом.

– В конце концов вы затмили меня своем великолепием, мэм, – сказал он, наклоняясь к ее пальцам. Насмешливое выражение его глаз соперничало с восхищением. – Мы с вами как две райские птицы. Давайте штурмовать мир!

Посадив ее в экипаж, Олден склонился над письмами, только что доставленными для него в гостиницу. Он быстро набросал ответы, запечатал их и сунул в карман. Тилли ехала сзади во втором экипаже вместе с несколькими слугами, перевозившими багаж. Олден явно настроился путешествовать с шиком.

Ей казалось, что она понимает этого человека. Но так ли это? Его яркий внешний вид был только первым слоем, хотя им-то и наслаждалась она теперь, точно всю свою жизнь испытывала голод по роскоши. Кружева и шелка на мужчине было то, что она всегда принимала как должное. Это говорило о благополучии, власти и социальном статусе – вещах, крайне важных в обществе.

Однако эти внешние атрибуты Олден превратил во что-то еще. В нем были как внешняя красота, так и скрытое остроумие – почти как торжество иронии над собой. Над тем, что его мужские мускулы спрятаны под этой женской мишурой. Что касается женщины, то положить руку мужчине на рукав и ощутить под шелком твердую упругость представлялось необыкновенно эротичным. Вероятно, ни одна эпоха не была так вопиюще чувственна, как нынешняя. Неудивительно, что мужчины, подобные Олдену, пустились в разгул, меняя женщину за женщиной, сокрушая их, точно кегли.

Джульетта потрогала кружева и посмотрела на свое запястье, пытаясь вообразить, какой ее рука представляется глазам Олдена. Женские косточки выглядели такими хрупкими в сравнении с мужскими. Не это ли в женщинах восхищает мужчин? Каким-то непонятным образом Олден заставил ее почувствовать себя прекрасной, тогда как она считала, что уродство поразило ее до мозга костей. Он излечил ее – и не только тело.

«Душу свою я уже отдала ему, – рассуждала она. – Зачем лгать себе? Если сейчас я не могу доверять ему всю правду, то правды вообще не существует на свете. А правда заключается в том, что я несвободна. Даже если мы с Джорджем разведемся, стану ли я после этого достаточно свободной?»

Олден поднял глаза и улыбнулся ей.

– Когда вы выходили замуж почти девочкой. Откуда вы почерпнули весьма странные представления о браке, Джульетта?

Она опешила на секунду, потом засмеялась.

– Из литературы.

– Вот как? – Олден приподнял брови. – И какой же?

– О короле Артуре и его рыцарях. Я понимаю, это звучит глупо, но те романтические истории навевают именно такие представления.

– Поэтому вам захотелось рыцаря в сверкающих доспехах?

– Если бы! – Она криво усмехнулась. – Я сделала плохой выбор. Хотя Джордж мне действительно нравился. Возможно, мы были бы счастливы в браке, если бы не мой отец… и если бы Кит и моя мать…

– Нет. Джордж Хардкасл и мизинца вашего не стоит. Но все мы совершаем ошибки по молодости лет.

– Вы тоже?

– Конечно. Мария была ошибкой. Вы не считаете?

Прислонившись плечом к стенке экипажа, Олден сложил на груди руки. Пенные кружева упали с запястий. Шелковые гольфы подчеркивали твердые мышцы на голенях. Туфли надменно подмигивали, смеясь над всем миром. Однако он, похоже, был напрочь лишен как надменности, так и насмешливости.

– Возможно, я был таким же романтиком, как вы, – продолжал Олден. – Я тоже мечтал о той единственной великой страсти. О единственной женщине, которая войдет в мою душу с той же точностью, как ребро Адама расположено под его сердцем. И даже пример Грегори…

Джульетта даже перестала дышать на время, удивленная, что он так открыто говорит о себе.

– Что вы имеете в виду, Олден?

– Как что?! – Его глаза, светившиеся из-под густых ресниц, казались такими же невинными, как васильки. – Брак моих родителей. Этот типичный союз, согласно их социальному положению, считался величайшим успехом. В действительности отец с трудом выносил мою мать. Она замкнулась в хрупкую скорлупу эксцентричности, становясь со временем все более требовательной. Чем больше она требовала, тем меньше он замечал ее.

– Так они совсем не любили друг друга?

– Отец – нисколько, а мать… Я не знаю. Думаю, что мать тоже его не любила, хоть и ужасно переживала, когда он ей изменял.

Он говорил о своих близких так просто. Эти откровения дорогого стоили. Брак ее родителей представлял собой что-то среднее между хладнокровно заключенным контрактом и подлинным единением душ. Временами в супружеских отношениях возникали напряжение и трудности, но ее родители все-таки любили друг друга.

– Я думаю, так чувствует себя любая женщина, раз она связала с человеком свою жизнь, – сказала Джульетта. – Он был отцом ее детей. – Она вдохнула поглубже, набираясь смелости. – Вы упомянули о Грегори. Что вы имели в виду?

Олден посмотрел на нее, как бы осознав собственную нерешительность. Они, как двое изгнанников, оказавшихся в дырявой лодке и разделяющих общий риск, были вынуждены вместе предпринять робкую попытку, открыть друг другу правду.

– Я обожал его, своего единственного брата, – сказал Олден. Он подыскивал нужные слова. – Грегори был на несколько лет старше меня. В глазах юного мальчика он казался воплощением мужества и галантности, хотя женщинам от этого перепало не очень-то много. Я люблю его по-прежнему. И всегда буду любить. Несмотря на то что, когда мне было шестнадцать и я впервые влюбился, он сознательно… – Он отвернул голову. Выражение его лица внезапно изменилось – и стало бесстрастным.

– Расскажите мне. – Джульетта произнесла эти слова точно так же, как он вчера вечером. Без уверенности в том, что он доверяет ей в достаточной степени. Без уверенности в себе, что сможет это выслушать.

Олден снова бросил на нее быстрый взгляд и улыбнулся. Его улыбка была для нее подарком, знаком доверия. Джульетта улыбнулась одной из своих улыбок – но робкой и бездыханной, тогда как его была полна внезапной уверенности.

– Ее звали Эмили. Дочь местного учителя. Она была очаровательна. Одна из тех хрупких, эфирных девушек, которые кажутся недостаточно сильными, чтобы справиться с тем, для чего они рождены.

– Как вы познакомились?

– Первый раз я увидел ее в храме. Пока мой отец одаривал прихожан своим снисходительным вниманием, я улучил момент и поговорил с ней. Вскоре мы стали встречаться. Это были тайные свидания в парках поместья. Мы разговаривали о поэзии, обсуждали философские темы.