Дочь капитана Летфорда, или Приключения Джейн в стране Россия - Аврутин Евгений Александрович - Страница 90

– Откройте глаза, мистер Вильямс!

Счастливчик Джон так и сделал, издав заранее заготовленный возглас: «Ух ты!» Впрочем, увиденная картина стоила восхищения. В сплошной стене приморских скал открылся узкий пролив, как если бы в заборе выломали рейку. Именно в эту щель и сворачивал пароход.

– Это и есть Балаклава, – гордо сказал мистер Томпсон, будто сам прорубил проход в скалах. – По-турецки значит «рыбный садок». Лучшая местная гавань после самого Севастополя, только маленькая. В прошлом ноябре – ну, наверное, знаете эту историю – была буря, а как раз столько кораблей подошло, что всем было не вместиться.

В датский сумасшедший дом британские газеты не завозили, поэтому его пациент хотя и кивнул – да, знаю, – но слушал с интересом.

– Ну и вот, кто смог войти в этот садок, там даже и не укачало, а кто остался на открытом рейде, в том числе и «Принц», – все к Нептуну. На этих чёртовых маленьких морях может приложить покрепче, чем в океане.

Счастливчик Джон продолжал слушать, сам же при этом глазел по сторонам – да, без войны в такое забавное место не занесёт, разве если ты очень уж богатый турист-знаток. Какой-то древний замок на самой вершине горы – надо задирать голову. По обеим сторонам скалы. Ещё немного, и видны маленькие домишки, прилепившиеся к ним. Дальше – дома побольше и, конечно же, корабли, заполнившие гавань.

С парохода, пришедшего чуть раньше «Твида», выгружали мортирные бомбы. Грузчики чуть ли не бегом поднимались по трапу с тележками и свозили их на берег, где что-то дымилось.

– Железная дорога, – с гордостью сказал мистер Томпсон, – читали, наверное? Этой зимой её устроили, теперь все, что нужно, возим локомотивами или мулы тянут, где кривой отрезок. Так вроде комфорт, забава, лягушатники смеялись. А вы слышали, какая канонада? Без железной дороги столько снарядов не подвезти.

Счастливчик Джон кивнул. Здесь, в бухте Балаклавы, меж скальных стен, война не была слышна. Если не приглядываться, то можно решить, что с кораблей выгружают какой-то товар. Или важный полуфабрикат для непрерывного производства.

«Когда это производство прекратится, я смогу выяснить лишь на берегу, – подумал Счастливчик Джон. – Значит, скорее на берег».

Последнюю ночь перед Севастополем Джейн и её спутники провели, отъехав от шоссе. Не столько из опасений какой-нибудь нежеланной встречи, сколько из брезгливости. Крымская дорога на Севастополь была ещё ужаснее, чем прежний тракт. Там павшие лошади и волы попадались время от времени, здесь – постоянно. Джейн опасалась увидеть и человеческий труп.

Идея остановиться на каком-нибудь постоялом дворе тоже была отвергнута: во-первых, все постоялые дворы были забиты, во-вторых, как заметила Катерина Михайловна, забиты бестиями, которых полно и в Севастополе, надо хоть в пути от них отдохнуть. Подразумевались чиновники-интенданты, пропивавшие и проигрывавшие в карты дневную добычу.

С одним из чиновничьих злодейств, причём в данном случае бескорыстным, путешественники столкнулись в Бахчисарае. В ноздри им ударил мерзкий запах, такой густоты, что удивился даже Данилыч – редкий случай. Он же расспросил несколько прохожих и сообщил причину.

Гнило зимнее обмундирование – полушубки, закупленные в России для армейских нужд. Задумались о них в декабре, приобрели в январе, собрали в феврале и привезли в Крым лишь в марте, когда отпала всякая нужда. Полушубки свалили кучей в один из заброшенных ханских дворцов, а так как шерсть и кожа были выделаны на редкость дурно, несколько тёплых апрельских недель превратили груду зимней одежды в кучу гнилья.

– А в чем же солдаты ходили зимой? – недоуменно спросил Саша.

– А как пришлось, Александр Петрович, – ответил Данилыч. – По себе скажу: тут или притерпишься, или найдёшь чего-нибудь – начальство смотрит милостиво, когда служивому совсем погибать. А не найдётся, ну тогда…

Саша вздохнул и не стал переводить этот разговор Джейн. Пусть он и выругал себя за патриотическое лицемерие, но все же сказал ей, что запах доносится с татарской бойни.

Про местных татар и Крымское ханство Джейн рассказывал тоже Саша – та удивлялась, впервые увидев минареты. Она вспомнила начало пути, лютеранские кирхи Финляндии, немного похожие на церкви Англии, и в который раз поняла, что Россия – ещё более чудесная страна, чем ей казалось прежде. Доехать посуху от кирок до мечетей, причём в одной и той же стране, было для неё столь же невозможным, как, скажем, доехать от Глазго до Дели. Кроме того, она узнала, что местные магараджи – ханы – когда-то сжигали Москву[86].

Потомки древних воинов казались не слишком воинственными, но и не особо общительными. Правда, Данилыч на окраине Бахчисарая нашёл то ли знакомого, то ли знакомого знакомого, а скорее всего, знакомого знакомого знакомого. Недолго поболтал по-татарски и вернулся с корзиной свежих лепёшек и мешком овса для лошадей.

Сегодня утром они как раз доедали эти лепёшки с остатками вишнёвого и кизилового варенья. Джейн отметила, что сласти подошли к концу в тот день, когда им предстояло расстаться.

Поэтому-то, кстати, и не торопились. С утра Данилыч сложил костерок, заварил кофе. Хотя, по наблюдениям Джейн, русские больше пьют чай, Данилыч уважал и этот напиток: «Чай хорош вечером посидеть у самовара. Вот в дорогу кофе завсегда лучше».

В прошлую ночь Джейн выспалась плохо. Она слышала грохот, доносившийся с юго-запада, и эхо каждого выстрела напоминало о том, что цель путешествия почти достигнута. Во-первых, вернулись все страхи и страшные сны; Джейн вспоминала рассказ Катерины Михайловны о том, как та опоздала к своему мужу.

А во-вторых, ещё полагалось попрощаться и расстаться. Неизбежная грусть была разбавлена практическими заботами: как это сделать? Данилыч предложил доехать до точки, откуда видны аванпосты союзников, высадить Джейн и поехать к Бельбеку, к русским позициям.

– Придётся вам, Жанна Францевна, пару вёрст по степи прогуляться, – чуть смущённо сказал он. – Слава Богу, погодка хорошая, поле ровное, не устанете. Нам, особливо Александру Петровичу, обидно будет пол-России проехать, чтоб к врагам попасть.

– Почему же особливо Александру Петровичу? – спросила Катерина Михайловна с улыбкой, указывающей, что ответ она знает.

– Потому что вам бояться нечего – от англичан вас Женни в обиду не даст, французы – народ галантный…. при офицерах. С меня, со старика, чего взять? А вот Лександр Петрович – служилого возраста, опять в плен попадёт.

На том порешили и двинулись в путь.

На последнем этапе путешествия Джейн оценила привередливое отношение Данилыча к каретным мастерам. Они скоро покинули дорогу и покатили среди долин и холмов по еле заметным следам, оставленным предыдущей повозкой. Иногда не виднелся и такой след, но Данилычу хватало интуиции находить подходящий путь и опять выезжать на пустынную просёлочную дорогу.

Не было сомнений – они двигались именно к Севастополю. После полудня дальние артиллерийские раскаты ощутимо приблизились.

Однажды им попался местный житель со стадом коз. Данилыч его расспросил, и поездка продолжилась.

– Что он сказал? – спросил Саша.

– Забавное место, – ответил Данилыч. – Здесь, как дядька говорит, встречаются и гяуры-урусы, и гяуры-франки, и местные джигиты пошаливают. Главное, показал сторону, где гяуры-франки.

Перевалив через очередной склон (какие же крепкие оси!), повозка начала спуск в долину. Когда она отъехала на треть версты от гребня холма, Данилыч сказал: «Тпру!»

– Мы что, здесь высадим Джейн? – спросил Саша.

– Здесь-то, пожалуй, рановато будет, – ответил Данилыч, – ещё можно и версту проехать. Но вот как впереди сложится, не знаю, так что, если хотите попрощаться, нужно здесь. Катерина Михайловна, переведите, пожалуйста.

И обратился к Джейн:

– Жанна Францевна, был рад знакомству. Как война пойдёт, не знаю, а только постараюсь ваших соотечественников без нужды жизни не лишать. Насчёт англичан грех на душу брать не приходилось. Но вы уж поймите, когда до драки дойдёт, саблю придётся в правой руке держать. Все равно, хоть меня ваши на штыки поднимут, буду уважать вашу нацию – уж очень вы мне понравились. Дай вам Бог здоровья и папеньку скорее увидеть.

86

Имеется в виду поход крымского хана Девлет-Гирея на Москву в 1571 году, в царствование Ивана Грозного. Татары сожгли город, но Кремль взять не смогли.