Разговоры запросто - Роттердамский Эразм (Дезидерий) - Страница 136

Спудей. Смешная история!

Гедоний. А теперь послушай то, что не смешно. Толпа домогается радости в жизни от внешних вещей, меж тем как радости не дает ничто, кроме спокойствия души, ибо над теми, у кого нечиста совесть, висит камень гораздо тяжелее Танталова. Да нет, не висит, но давит и гнетет душу! И не пустым страхом терзается душа — ведь с часу на час она ожидает, что будет ввергнута в геенну. Скажи мне, сыщется ли в человеческой жизни что-нибудь до того сладкое, что смогло бы по-настоящему развеселить душу, придавленную таким камнем?

Спудей. Нет, ничто, кроме безумия или неверия.

Гедоний. Если бы над этим призадумались молодые люди, которые помешались на удовольствиях, словно пригубив из чаши Цирцеи, и теперь вместо истинных радостей ценят медвяные яды, как бы старательно они береглись, чтобы по опрометчивости не совершить поступка, который всю оставшуюся жизнь будет жечь их душу! Чего бы только не сделали, чтобы собрать дорожный припас на грядущую старость — чистую совесть и ничем не запятнанное имя! Что несчастнее старости, которая, оборачиваясь назад, с ужасом видит, как прекрасно то, чем она пренебрегла, как гнусно то, чем дорожила; глядя же вперед, различает грозный последний день, а тотчас за ним — вечные муки геенны?

Спудей. Да, необычайные, на мой взгляд, счастливцы те, кто сберег в чистоте свой юный возраст и дошел до рубежа старости, непрерывно преуспевая в благочестии.

Гедоний. Второе же место по заслугам принадлежит людям, которые вовремя опомнились от юношеского хмеля.

Спудей. Но что ты посоветуешь тому жалкому старику?

Гедоний. Пока есть дыхание в груди, отчаиваться нельзя никому: пусть он прибегнет к божьему милосердию.

Спудей. Но чем дольше была жизнь, тем больше накопилось грехов — больше, чем песка на морском берегу.

Гедоний. Но милость божия еще обильнее, и намного. Морской песок человеку не счесть, но все-таки число песчинок имеет конец, а господне милосердие не знает ни меры, ни предела.

Спудей. Но у того, кто скоро умрет, уже и времени не остается!

Гедоний. Чем меньше осталось времени, тем горячее пусть взывает к богу: для бога, во всяком случае, времени довольно, и от земли к небу зов подняться успеет. Ведь и краткая молитва достигает неба — был бы только силен порыв духа, ее пославший. Евангельская грешница каялась, говорят, всю жизнь; но сколь немногими словами вымолил рай у Христа разбойник[741] в самый миг смерти. Если всем сердцем воззовет грешник: «Помилуй меня, боже, по великой милости твоей!»[742] — уберет господь Танталов камень, даст слуху радость и веселие, и кости, сокрушенные и смирившиеся, возликуют о прощении грехов.

741

Рядом с Христом были распяты два разбойника, и один из них глумился над Иисусом, а другой, напротив, старался усовестить глумящегося, напоминая ему, что они страдают по заслугам, тогда как Иисус «ничего худого не' сделал. И сказал Иисусу: „Помяни меня, господи, когда приидешь во царствие твое“. И сказал ему Иисус: „Истинно говорю тебе, ныне же будешь со мною в раю“ („Евангелие от Луки“, XXIII, 33—43).

742

«Псалтирь», L, 3.