Стена Зулькарнайна - Джемаль Гейдар Джахидович - Страница 36

Удивительный парадокс: вроде бы секретные службы существуют для того, чтобы защищать, а на практике получается, что они содействуют разрушению. Вопрос в том, кого защищают эти структуры? Организуя потрясения и перевороты, разведсообщество приняло участие в формировании на основе постфеодальной Европы новой суперэлиты, в которой старые аристократические дома интегрировались в единый корпус с потомственной финансовой знатью. Мир сегодня управляется из-за фасада так называемых «демократических институтов» и открытых политических организаций элитарными кланами, основанными на традиции и преемственности (хотя для их формирования необходимо было пролить много крови и избавиться от целого ряда архаичных «предрассудков»). Секретные службы лояльны только по отношению к этим кланам, будучи внутренне свободными от обязательств перед государствами и народами. В этом отношении секретная служба есть прямая противоположность армии, традиционной воинской касте с ее принципом жертвенного служения Родине в частности и порядку в принципе. Мужское воинское начало является традиционно прозрачным по своим целям, ясным в своих моральных установках и религиозным в своих истоках. В противоположность этим принципам секретная служба — это инструмент сокрытия, интриги и провокации. Преемственность кланов, обеспечение их физической неприкосновенности, гарантия их материальных интересов в будущих поколениях — все эти задачи могут быть решены только через дестабилизацию открытого общественного пространства, кризисы правовых институтов, а иногда и через слом государственной машины. Ведь статус элит сегодня таков, что ни передел собственности, ни изменение политического пространства не может нанести ущерб уникальной позиции тех, кто «стоит над историей». В этом смысле интересы элит и проблемы, стоящие перед обычным человечеством, не имеют между собой ничего общего.

В наши дни оперативное пространство, в котором действуют секретные службы, чрезвычайно усложнилось по сравнению с первой половиной ХХ столетия. Транснациональные корпорации, местные мафии, политические партии зачастую возникают в результате решения оперативных задач теми или иными службами и действуют в дальнейшем как их подразделения, являясь, по сути, автономными оперативными структурами. Централизованный контроль внутри секретных служб крайне затруднен в силу самой специфики их работы — закрытости отделов по отношению друг к другу и ряду других причин. В силу этого интриги и «постановки», инициируемые на различных уровнях, порождают собственные причинно-следственные цепи событий, результаты которых могут быть весьма неожиданными даже для тех, кто их программировал.

Глобализация, которая сегодня охватила и спецслужбы, ведет к неуклонному снижению профессионального качества сотрудников. На падение кадрового уровня жалуются не только ветераны российских секретных структур, но и — удивительно! — британские разведчики. Одним из мощнейших средств компенсации профессиональной некомпетентности становится силовое управление миром через шоковую терапию, публичные катастрофы и моделирование информационных клише, по которым формируется общественное мнение.

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ИСЛАМ И РОССИЯ — ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ ИДЕНТИЧНОСТЕЙ

Термин «исламская угроза» стал привычен и скучен. Беспощадные янычары, башибузуки, угонщики самолетов и стражи исламской революции потерялись где-то в давней и недавней истории. «Хезболлах» и «Исламский джихад» расцениваются как зловредные, но все же очень локальные очаги, а «Аль-Каида», напротив, — как глобальная, но полумифическая сеть. Но насилие отнюдь не является единственным измерением исламской политики. О сути политического ислама и его этнической составляющей размышляет Гейдар Джемаль.

— Политический ислам обычно воспринимают как сетевую структуру. Как соотносятся сетевая и государственная идентичности?

— Ислам — это четко выстроенная система идентичности, в которой имеется несколько уровней. Первый — принадлежность к умме (общине) Авраама, в которую, конечно же, включаются и ахль аль-Китаб — люди Писания. Эта идентичность противопоставляет единобожников языческому миру и характеризуется исповеданием веры в пророков, вышедших из лона Авраамова, происходящих от Исаака и Исмаила.

Второй уровень — это собственно ислам. Хотя следует оговориться, что мусульмане принципиально считают исламом всю религию единобожия, данную пророками. С точки зрения мусульман, религии Моисея и Иисуса — это тоже ислам. Но есть и религия пророка Мухаммада (мир Ему), в которой выделено то, что составляет суть исламской идентичности.

Итак, фундаментальная характеристика идентичности в исламе — это иман, вера, как состояние сознания; это то, во что мусульманин должен верить — в Аллаха, Его ангелов, в пророков и их писания, в Судный день и воскресение из мертвых; а также то, что должен делать мусульманин — соблюдать пять столпов ислама: молитву, пост, хадж, закят и, в первую очередь, — само исповедание веры. Эти фундаментальные требования не являются благопожелательными, человек не может сказать: я мусульманин, но ни во что не верю и ничего не делаю.

Такова принципиальная часть, но есть и практическая. Люди — создания, сделанные из праха, не могут жить на уровне постоянного горения. Они не являются активными носителями Имана. Как пылинки, пляшущие в свете луча, они вовлечены в этот луч, но они не формируют фотоны, благодаря которым он существует.

Человек, погруженный в быт, может не помнить ежеминутно о том, что он — мусульманин, но перечисленные мной принципы живут глубоко в его сердце в виде как бы свернутого заархивированного файла. И если он слышит, как оскорбляют ислам, у него возникает чувство протеста. И тогда он ощущает себя мусульманином. Он задается вопросом: а кто такой мусульманин? — и заархивированный файл начинает разворачиваться…

Существует мнение, что этнические мусульмане — это неверный термин, ибо мусульманином следует считать только человека, практикующего ислам. На это утверждение у людей, посвященных в данную тему, существует отповедь со ссылкой на Коран: когда Моисей решил вывести евреев из Египта, фараон сказал ему: «Многие из них приняли нашу веру, зачем тебе их трогать? Оставь их и выведи только тех, кто следует за твоими словами». Но Моисей ответил: «Нет, я выведу всех своих». Он вывел всех евреев, а дальше, когда они стали обращаться к золотому тельцу, он вручил оставшимся верными мечи, и они перебили отпавших.

То есть если кого-то коснулся луч пророческой традиции, противостоящей натуральному человеку и натуральной традиции, то этот человек вписан в этот луч и не может из него выйти, он может быть только наказан за отступничество.

С точки зрения ислама человек является рабом Божьим. И это — не фигуральное выражение. Он в буквальном смысле является инструментом воли Господней. А это значит, что вера и принадлежность к исламу безмерно важнее человеческой жизни и всех ее ценностей. Коран говорит: «Ваше имущество и ваши дети — это только растопка для огня». Каждый мусульманин является носителем идентичности, базирующейся на структуре, которая не может быть предметом дискуссий, ибо она связана с манифестацией Откровения.

— Что дает соединение двух идентичностей — политической и религиозной?

— Политический ислам — это ислам, прежде всего исходящий из названных предпосылок. Если чисто конфессионально очерченный ислам, есть соблюдение предписаний в надежде на милость Всевышнего и жизнь вечную, то для ислама политического это еще и осуществление провиденциальной мысли Бога о назначении человека — быть наместником Всевышнего на земле.

Политический ислам есть соединение практической деятельности, в центре которой — необходимость осуществления воли Всевышнего, с высокой теологией, наделенной бездонной творческой глубиной, и мистической загадочностью, построенной на утверждении нетождественности всего всему — то есть не на великой идентичности, а на принципе различения.

Это различение начинается внутри человека, в котором есть искра духа Божьего, и кончается различением Всевышнего от всего, что не есть Он. Это вектор, противостоящий динамике и пафосу натуральных религий, тому, что так любят многие философы начиная от Шеллинга и заканчивая Соловьевым, — великой всеобщности и всеединству. Идентичность ислама утверждается в противопоставлении принципу универсального, она обращена на уникальность творца. Это антипантеистическая духовная динамика.