Юнги с Урала - Леонтьев Алексей Петрович - Страница 43

Уже светало, когда пошли на сближение.

— Боцман, шашки! — последовала команда.

Светлаков начал сбрасывать за борт дымовые шашки. Четыре раза ходили в атаку наши катера. Били из пушек, пулеметов. Разведчики, находившиеся на катере, строчили из автоматов. Всего в этом бою было уничтожено три немецких корабля, транспорт, сторожевой корабль и катер. 114-й пришел на базу весь изрешеченный пулями и снарядами. За этот бой Леня был награжден орденом Отечественной войны II степени.

Были и другие схватки, полные опасности походы к вражеским берегам, когда под покровом ночной темноты, а то и в светлые летние дни, моряки высаживали разведчиков. Был лихой отчаянный прорыв в Линахамари, обеспечивший начало победной операции флота на севере осенью 44-го. На долю ТК-114 тогда выпало столько испытаний, что и представить трудно, как команда катера преодолела их.

Корабль подошел к причалу под обстрелом. Высадку десанта, несмотря на яростный огонь противника, произвели успешно. Тут же завязался жестокий бой. Коман-

дир, боцман Светланов и двое матросов, прихватив автоматы, сошли с катера для оказания помощи десантникам. Возвратились на корабль лишь после того, как враг был отогнан.

При выходе из фиорда катер попадает в перекрестье прожекторов. Вражеские батареи, доты и дзоты ведут по нему огонь. Но, прикрывшись дымовой завесой, установленной Леней, катер из-под обстрела выходит без особых повреждений и... попадает в противолодочную сеть. Враг расстреливает неподвижный корабль почти в упор, а юнга в это время на открытой палубе, вооружившись отпорным крюком, отцепляет сеть. Лене кажется, что сотни огнедышащих стволов целятся и бьют именно по нему, но руки с привычной ловкостью, выработанной еще в Школе юнг, делают свое дело. И сети наконец остаются за кормой. В базу корабль вернулся с множеством пробоин и поврежденным рулем, на одном моторе.

Вечером на корабле оформляли на отличившихся наградные документы.

— Юнга Светляков достоин ордена, — сказал командир.

— Орден у меня есть. А медаль нельзя? — спросил малец.

— Можно... Хотя ты и большей награды заслуживаешь.

К концу войны на груди юнги сверкали два ордена Отечественной войны, орден Красной Звезды и медаль «За боевые заслуги».

На противокатерной батарее

Командир роты Школы юнг Кравченко оказался прав. Долго служить на Волге мне не пришлось. Война катилась на запад. Туда же перебросили и нашу часть. Корабельную жизнь на время пришлось сменить на сухо-

путную. По воле командования я был направлен радистом на 704-ю противокатерную батарею.

На новом месте службы нас, новичков, выстроили. Последними на «шкентеле» стояли юнги. Появившийся перед строем высокого роста, осанистый, с копной русы:: волос капитан-лейтенант долго смотрел на нас. Наконец изрек:

— Вот уж поистине метр с кепкой. Все как на подбор!

Меня прямо-таки передернуло. Опять метр с кепкой! А я-то думал, что за время пребывания в Школе юнг и на Волге уже подрос и такого обидного для моего юн-ташеского сознания определения больше никогда не услышу.

— Что я буду с вами делать? — спросил командир, сверля нас цепким взглядом.

Тут я, сам не ожидая от себя такой прыти, не растерялся и четко, как только мог, ответил:

— Бить фашистов!

Каплей взглянул на меня пристально, о чем-то немного подумал и примирительно сказал:

— Да, конечно же, учиться бить фашистов. Учиться постоянно, упорно, используя для этого каждую минуту. Учиться не только по учебникам, но и используя знания опытных батарейцев. Будем учиться говорить с зра-гом языком огня. Вот так!

Он весело улыбнулся и строй распустил.

После этого я убедился, что говорить с врагом языком артиллерийского огня и учить нашего брата — юнг и необстрелянных матросов — командир умел мастерски. За это мы его очень ценили и уважали.

Входя в состав Черноморского флота, батарея сначала стояла в Туапсе, а потом в Одессе.

Основным моим делом, как и на Волге, было обеспечение командования бесперебойной связью и корректировка огня.

Шел 1944 год — год решительного продвижения наших войск на запад. В последних числах марта Советская Армия вышла на Государственную границу СССР с Румынией. Мы уже знали, что вот-вот нам предстоят бон на Дунае, где немцы сосредоточили не менее двух с половиной тысяч разных судов.

— Работенки хватит, — шутили моряки.

— Ничего, перемелем. Ныне не сорок первый год — воевать научились. Да и немец не тот стал. Услышит флотскую «полундру» — драпает без оглядки. По нужде штаны снять не успевает.

А пока сухопутные войска при содействии Черноморского флота, авиации дальнего действия и партизан вели бон за Крым. На его освобождение нашим войскам потребовалось 35 дней, а на штурм Севастополя всего 3 дня. г, то время как гитлеровцы в 1841 —1942 годах не могли зять черноморскую твердыню в течение 250 дней.

Воспитывая у моряков жгучую ненависть к немецко-фашистским оккупантам, командиры, политработники п агитаторы широко использовали публиковавшиеся в периодической печати материалы о злодеяниях гитлеровцев во временно оккупированных районах Украины, Белоруссии, з городах Киеве, Севастополе, Одессе и других местах, письма морякам от родных и близких, побывавших на занятых немцами территориях. Признаться, до этого я с большим трудом мог поверить, что описываемые злодеяния фашистов — подлинная правда. А тут убедился воочию. Помог случай, Как-то старшина 1-й статьи Александр Обжелян получил от своего отца Василия Дмитриевича, бывшего моряка с броненосца «Потемкин», колхозника села Тишковка Кировоградской области, письмо. Тот писал о страшных днях немецкой каторги, убийствах ни в чем неповинных людей.

— Об этом неплохо знать всем, — сказал Обжелян. — Да вот беда, без слез рассказать не смогу. Может, прочитаешь людям? — попросил он меня. Я согласился.

Василий Дмитриевич сообщал о том, что гитлеровцы разграбили их село, все ценное увезли в Германию, угнали в рабство сельскую молодежь, увезли двоюродную сестру Александра. Тех, кто сопротивлялся их произволу, убивали. Перед отступлением фашисты собрали все население на площади, заставили людей вырыть для себя могилу и всех, около 250 человек, расстреляли. Долго из ямы доносились стоны и приглушенные крики. Покидая Тишковку, бандиты взорвали клуб, школу, маслозавод, мосты и зерносклады.

В конце письма отец просил сына рассказать о зверствах фашистов своим товарищам, передать им наказ моряка-потемкинца жестоко мстить гитлеровцам за кровь и слезы советских людей.

— Гады! — сжав кулаки и зубы, возмущались моряки. Примерно такое же состояние было и у меня. Душа рвалась хоть что-нибудь сделать для разгрома неназист-ного врага. «Буду проситься на боевые корабли», — решил я.

А пока приходилось как можно старательнее исполнять свои служебные обязанности. По 12—16 часов в сутки я сидел возле своей радиостанции — принимал боевые сообщения с кораблей Черноморского флота, авиации и от корректировщиков огня.

Советские моряки уже высадились в Констанце, Варне, Бургасе. Последние уцелевшие к тому времени корабли врага стали нашими трофеями. Боевые действия на Черном море заканчивались. Под непрерывными ударами войск 3-го Украинского фронта противник катился к Дунаю. Морякам этой флотилии, больше уже не входившим в состав Черноморского флота, предстояло двигаться дальше в глубь Европы, поддерживать сухопутные войска в освобождении от фашистского ига Румынии и других придунайских государств. Шла подготовка к Ясско-Кишиневской операции. Морякам предстояло действовать на Приморском фланге 3-го Украинского

фронта. В связи с этим в Одессе был развернут командный пункт командующего флотом.

В первой половине августа командующий 3-м Украинским фронтом генерал армии Толбухин поставил перед моряками задачу форсировать Днестровский лиман. План операции предусматривал неожиданную и стремительную высадку передовых отрядов десанта. Эту задачу предполагалось решить плавсредствами 4-й бригады речных кораблей, которой командовал капитан 2-го ранга Давыдов, и кораблями Керченской бригады во главе с капитаном 3-го ранга Державиным. В состав сил, выделенных для форсирования Днестровского лимана, были также включены 369-й батальон морской пехоты и сектор береговой обороны с приданной ему артиллерией нашей Одесской военно-морской базы. Большое внимание было уделено специальной подготовке десантников. На северо-западной окраине Одессы в течение двух недель проводились регулярные тренировки. Морская пехота отрабатывала посадку и высадку. Училась длительное время ходить на веслах. Я держал с выходившими в море катерами и шлюпками радиосвязь. Нередко на крутом берегу порта, где стояли паша и две другие батареи, появлялся командующий только что переформированной из Азовской в Дунайскую флотилией Горшков. Oicasjs-шись в кругу батарейных штабных работников, Серп Георгиевич не забывал подойти и к радисту. Интерес; -вался состоянием радиоаппаратуры, наличием питания для нее.