Иван-Царевич и С.Волк - Багдерина Светлана Анатольевна - Страница 144

И едва он успел устало опуститься на большой пузатый барабан, привалившись спиной к ветхому гобелену с суровым рыцарем с изрядно поеденным молью двуручным мечом, как вдруг обнаружил, что внезапно оказался на проезжей части улицы с двусторонним движением.

Слева на него надвигался, дружно печатая шаг, отряд суровых гвардейцев в блестящих кирасах, а справа тянулась и жалась к стенке цепочка поварят с грязной посудой в руках – судя по времени и ароматам, остатками господского завтрака.

Иван метнулся в одну сторону, в другую – места случайным прохожим уже почти не оставалось – и в отчаянной попытке выскочить из-под ног солдат запрыгнул на узенький карниз, рядом с героическими доспехами с пробитым шлемом, сумел уцепиться за древко устрашающего дизайна пики с вычурным вымпелом, укрепленной рядом с ними, поднырнул под "ромашку" из коллекции двуручных мечей и уперся лицом в холодную стену, стараясь не коснуться ничего режуще-колющего.

Отряд, погромыхивая амуницией, кажется, промаршировал к месту предписанной дислокации, слуги, звеня тарелками и блюдами – на кухню, и Иванушка хотел уже с облегчением разжать занемевшие пальцы и спрыгнуть на долгожданный пол, но, на всякий случай, сначала решил убедиться, что вокруг точно никого нет. Он повернул голову направо, на...

– Ой-й-й!!!.. Ё-о-у-у-у!!!.. Моя голова!!!..

Так царевич обнаружил, что не углядел ранее тяжелый овальный щит с позолоченным рельефным кованым гербом – антипатичным зверем, похожим на рогатого бегемота, стоявшим, подбоченившись, на задних, неестественно когтистых, лапах.

Непроизвольно взмахнув рукой, желая ухватиться за ушибленное место, Иванушка задел доспехи, и оба они, потеряв последнее равновесие, с грохотом полетели вниз.

К счастью, царевич приземлился сверху.

Моментально вскочив на ноги, он с ужасом завертел головой, стараясь понять, привлек ли чье-либо нездоровое внимание этот оглушительный шум в пустынном коридоре, и внезапно обнаружил, что смотрит в безумные выпученные глаза поваренка лет шестнадцати.

Тот крепко прижимал к себе маленькое серебряное блюдо, с которого текло по его аккуратненькому мундирчику что-то аппетитное, а изо рта бедняги торчала серебряная ложечка, которую он, судорожно пытаясь сглотнуть, уже потихоньку начинал заглатывать.

Впрочем, поваренок смотрел мимо него – на рухнувшие грудой антикварного металлолома боевые доспехи, как будто ожидал, что они вот-вот поднимутся сами и разорвут его железными руками за все нарушения и проступки – настоящие и воображаемые.

И тут на Иванушку нашло вдохновение.

Если сам он не может найти нужного ему места, значит, надо спросить у того, кто знает.

И, может, этот отрок, так кстати тайком отставший от своих приятелей, чтобы доесть нечто, недоеденное его хозяевами, даже проводит его туда?..

Если его убедительно попросить, конечно.

– У-у-у-у!.. – замогильным голосом тихонько завыл Иванушка, и для пущей вживаемости в роль даже поднял руки, правда, стараясь не думать, как он при этом выглядит. – Ах-х-х-х!.. Моя голова-а!.. Моя голова-а!..

Поваренок дернулся, икнул, и проглотил ложку.

– Где-е-е... моя-а-а... голова-а-а... – простонал царевич, быстро достал из кармана горсть ягод и изо всех сил сдавил их.

На пол перед поваренком упало несколько тяжелых кроваво-красных капель.

– Где-е-е... голова-а-а... Тяж-жко... мне-е-е... ох, тяж-жко-о!..

Нелепые длинные уши поваренка прижались к его голове, цвет лица стал из зеленоватого бледно-салатовым, и блюдо мягко выскользнуло из его вдруг ослабевших пальцев.

– П-по-мо-ги-те... пискнул он. – П-при-ви-де-ни-е...

– Кто-о зде-есь?.. – душераздирающе проскрипел Иванушка. – А-га-а-а... Ви-и-жу-у-у... Ма-альчик... Ма-альчик... зде-есь...

– П-п-п-п... – пересохшие губы отказывались повиноваться поваренку.

– Мальчик... Где... Моя... Голова...

– Н-н-н-н...

– М-му-уки... Кр-ро-овь... кр-ро-овь... лье-ется-а... Голова-а моя-а-а... А-ах-х... – И Иван еще раз даванул ягоды.

– Сп-п-п-п... П-п-п-с-с...

– Проводи меня в темницы... мальчик... Моя... голова... Там... Голова... Искать... Надо... Страдания... Муки... Ах-х-х...

Если бы злополучный поваренок наконец-то решился, что ему делать – закатить истерику или хлопнуться в обморок, он бы, безусловно, это уже давно сделал, но пока он просто стоял и бледнел. Еще несколько минут – и он вполне мог бы поспорить с лукоморцем, кто из них больше похож на призрак.

– Проводишь... меня?.. Не трону... Покой... Тишина... Голова моя... Где... Проводи... А то ночью приду – голову твою заберу... – грозным шепотом зашипел прямо в ухо в недобрый час проголодавшемуся отроку разошедшийся царевич.

Бедный поваренок начал сползать вниз по стеночке, тоненько подвывая ему в такт.

– Веди... в темницы... быстрее... – торопил его Иван, но впавший в ступор поваренок не двигался с места.

Иванушке давно уже стало обжигающе стыдно за свое антиобщественное поведение и жалко злосчастного тинейджера, но выбора у него не было.

Оставалось испробовать еще одно средство.

– Торопись... – опустив мятые ягоды в карман, царевич прикоснулся холодной, мокрой от сока рукой, к руке поваренка, оставляя на ней красные следы.

Это, в конце концов, возымело желательное действие, и не помнящий себя с перепугу лопоухий отрок резво подскочил, взвизгнув, и сломя голову помчался в том направлении, в котором недавно прошли гвардейцы, безуспешно пытаясь убежать от преследующих его торопливых гулких шагов.

Минута...

Другая...

Третья...

Куда мы бежим?..

И когда прибудем?..

Вроде, откуда-то донеслись голоса и звон металла?..

Или показалось?..

Нет.

Поваренок тоже что-то услышал.

– Привидение!!!.. Привидение!!!.. Помогите!!!.. Привидение!!!.. – завопил он, что было мочи.

Испуганный вопль, звеня, метался раненой белкой по равнодушным коридорам, но, к радости царевича, ответа пока слышно не было.

Не переставая верещать, подросток резко завернул за угол.

Иван – за ним.

И оба чуть не налетели на пару стражников у больших двустворчатых закрытых железных дверей, перегораживающих коридор метрах в пяти от поворота.

– Привидение!.. Привидение!.. Привидение!.. – перепуганный поваренок, не видя ничего на своем пути, отчаянно старался своротить с места две двухметровые груды мышц и металла и пробить насквозь двери, чтобы мчаться дальше.

Один из солдат ухватил его за плечи обеими руками и не без труда удерживал на месте.

– Что ты мелешь? Какое привидение? – сердито наклонился к нему второй.

– Привидение!.. Там!.. Выскочило из старых доспехов!.. Гналось за мной!..

Гвардейцы переглянулись.

– И где оно сейчас?

– Не знаю... Бежало... За мной... От Южной галереи...

– Привидение? Бежало?

– Да!.. Да!.. Оно там!..

– Где? – уточнил стражник, и глаза его настороженно забегали по пустому коридору.

– Отстало? – предположил поваренок, затравленно оглядываясь по сторонам.

– Карн, возьми малого и сходи, посмотри, что там за привидение ему привиделось, – нахмурившись, распорядился, видимо, старший караула.

– Пойдем, покажешь, где ты его нашел, – второй стражник взял дрожащего подростка покрепче за руку и потянул вперед.

Иван выдохнул, прижался к стене, и они прошли мимо него, едва не коснувшись.

Наконец-то.

Если ему повезло, то он у цели.

Оставалось всего ничего – попасть за двери, убедиться, что это именно тюрьма, найти камеру, где сидит колдунья и по-хорошему договориться с ней обо всем.

Усыпить оставшегося гвардейца протяжной, навевающей гипнотические грезы о горячем бескрайнем песке, небе, выгоревшем на незнакомом, раскаленном добела солнце, и странных животных верблюдах было делом техники.

Не уставая благословлять изобретательных старичков-волшебников и их подарок, Иванушка, не переставая наигрывать на сапоге-самогуде, потихонечку приоткрыл одну створку дверей и заглянул вовнутрь.