Иван-Царевич и С.Волк - Багдерина Светлана Анатольевна - Страница 97

– Вперед, вперед и налево! – замахала руками детвора.

– Спасибо!

– А вы не местные?

– А откуда вы?

– Гляди, какой меч!

– Они путешественники!

– Ха, смотри, какие толстые волосы!

– Дурак, это у нее косички!

– Ха, тоже мне – косички!

– Как змеи у горгон!

– Ш-ш-ш-ш... Ам!!!

– Ха-ха-ха!!!

Медуза покраснела, обернулась на детей, остановилась, что-то хотела сказать, но сдержалась, и вприпрыжку побежала за быстро удаляющимся Волком.

Квартала через четыре, когда в пределах видимости все еще не было никаких точек общественного питания, странники остановились еще раз и задали тот же вопрос кучке девушек у колодца.

– Пройдите один квартал вперед и два налево!

– Там будет одноэтажный домик...

– ...А на нем вывеска – "Голова Горгоны"!..

– Это и будет харчевня!..

– Спасибо!

– Не за что!..

Уже удаляясь, Мими услышала за спиной громкий шепот и хихиканье:

– ...наш Гастроном вывеску свою, наверное, с нее писал!..

– ...дурацкие косички...

– ...никакого вкуса...

Медуза сжала кулачки, прикусила губу и глубоко вдохнула, и смогла выдохнуть только когда они ужи были в харчевне.

Внутри было пусто.

Усевшись за один из четырех столов, который был поближе к выходу, Серый позвал хозяина, и только тут обратил внимание на состояние бедной горгоны.

– Ты чего? – участливо поинтересовался он. – Тебе нехорошо?

– Мне – хорошо. Мне – очень хорошо, – тихо, но очень четко ответила Мими. – Но если еще хоть кто-нибудь что-нибудь скажет про мои волосы, то нехорошо будет ему.

– Ты про что это? – забеспокоился Волк.

– Просто не переношу, когда...

– А, гости пожаловали! – откуда-то из глубины кухни, отделенной белой глиняной стеной от зала, выплыл улыбающийся толстяк с большим ножом в покрытой чем-то вонючим и склизким руке. – Чего заказывать будем?

– А что есть?

– Суп рыбный, рыба жареная, рыба отварная, рыба под маринадом, салат рыбный, рыбные котлеты, рыба соленая с уксусом и луком, рыба соленая без уксуса и лука, рыба горячего копчения, рыба холодного копчения, рыбное заливное, рыба фаршированная рыбой, бутерброды с рыбой, печенье "Рыбка"...

– Компот с рыбой... – пробормотал Серый, а погромче добавил:

– Мне суп рыбный, рыбу под маринадом и бутерброды.

– А девушка что будет? Видно, вы издалека приплыли – какие у ней странные...

Договорить хозяин не успел – Волк молнией перемахнул через стол, зажал рот опешившего стеллиандра рукой и быстро затолкал его за перегородку на кухню.

– Не говорите при ней этого слова! – прошипел он ему на ухо.

– Кокоуова?!

Серый догадался и убрал ладонь.

– Какого слова?!

– Этого! Которого вы собирались сказать!

– А что я собирался сказать?

– Что у ней странные...

– Странные браслеты? А что тут такого? – возмущенный хозяин вытер губы и сплюнул.

– Браслеты?..

– Да, браслеты! Если они ей не нравятся, пусть она их выбросит! Сумасшедший! Попрошу покинуть мою кухню! И мое заведение тоже!..

Из зала донеслись тяжелые шаги входящего человека и тявканье собаки.

– Эй, ты! Девочка с мышиными хвостиками! Тут не захо...

– О, нет!!!.. – бросив хозяина, Волк выскочил в соседнюю комнату, но было поздно.

Вход в харчевню уже украшала обсидиановая статуя крайне изумленного стеллийского моряка.

Тогда он метнулся хотя бы задержать трактирщика, но и этот маневр запоздал. Злополучный кулинар, воинственно размахивая ножом, уже устремился в зал.

Последнее, что он увидел, была чрезвычайно раздраженная горгона с распростертыми крыльями, встающая из-за стола ему навстречу.

Надо сказать, на фоне белой глиняной стены белый гипсовый повар смотрелся не очень оригинально.

Ополоумевшая собачонка, захлебываясь и подпрыгивая, с пулеметной частотой заверещала на Медузу.

Одного неприязненного взгляда было достаточно, чтобы наступила испуганная тишина.

Кажется, то, что получилось, в Вамаяси называется "оригами".

– Мими!!! – в отчаянии заломив руки, возопил Сергий.

Медуза опомнилась, сморгнула, страшно смутилась и растеряно приняла человеческое обличие.

– Ликандр... Я не сдержалась... Как мне стыдно... – уронила она голову на руки и закрыла лицо. – Как я могла!.. Мне так жаль!..

– А уж им-то как жаль... – меланхолично предположил Волк, опускаясь на скамью рядом с ней.

– Я не хотела!.. Честно!.. Но они... Я просто из себя выхожу, когда кто-то так говорит о моих волосах!.. После этого я за себя вообще не отвечаю!.. Ох, Ликандр!.. Что теперь делать?.. Как я могла!..

Над этим вопросом Серый задумался.

– А, кстати, как ты могла? Я имею в виду, почему они все разные? Камень, гипс, бумага...

Убитая раскаянием Медуза еле слышно проговорила:

– Чем больше я на них злюсь, тем тверже материал... Один кентавр, который вылил мне на голову амфору меда, превратился не то в железо, не то в камень... И в темноте светился... Но так ему и надо... Но все равно мне их так жалко... Так жалко... Так могли бы поступить Ния или Рия!.. Такой кошмар...

– А если тебе их действительно так жалко, ты их обратно превращать не пробовала? – вдруг загорелся идеей Волк.

Медуза вскинула на него свои большие влажные глаза.

– Н-нет... А разве можно?

– Ну, не знаю... Но ты хотя бы пыталась?

– Н-нет... А что надо делать?

– Ну, откуда же я знаю! Может, если они у тебя превращаются, если ты на них злишься... Может, чтобы наоборот, тогда их пожалеть надо?

– Да я их все время жалею... Когда успокоюсь... Просто до слез жалко!..

– М-да... А, может, простить?

– Простить?

– Ну, да. Простить. Ты ведь превращаешь тех, кто тебя обижают? А ты их прости. Ну, ты ведь знаешь, как прощают? – забеспокоился при виде озадаченной физиономии Медузы Серый.

– Не-ет... – недоуменно покачала она головой.

– Хм... Ну, как тебе объяснить... Ты просто представляешь себе, что произошло, представляешь того, кто это сделал, и говоришь сама себе про него: "Ай, да фиг с тобой!"... Понятно?.. – неуверенно спросил Волк.

– Понятно... – неуверенно отозвалась Мими. – Я попробую... Кхм... Представила... Так... "Ай, да фиг с тобой." Так. Но "мышиные хвостики" – так их еще никто не называл... И какое он право имел!.. На свои патлы нечесаные посмотрел бы!!!.. Да что он вообще понимает!..

Мими беспомощно умолкла.

Кажется, прощать было несколько труднее, чем описал этот процесс Ликандр.

Волк тоже об этом подумал.

– А ты знаешь, попробуй, начни с собачки. Она же ничего про твои косички не говорила?

Медуза насупилась.

– По-моему, у нее был такой вид, что если бы она могла...

– Нет, – решительно оборвал ход мыслей в этом направлении Серый. – Если бы и могла, то не стала бы. Собакам вообще безразличны человеческие прически. Научно доказанная гипотенуза! – важно поднял палец Волк.

– О!?.. – впечатлилась помимо воли Мими.

– Доказано знахарем Павловым! – авторитетно разъяснил Волк. – После недели опытов какую бы прическу он не делал, все собаки Лукоморска узнавали его за триста метров и мгновенно разбегались в разные стороны!

Медуза взяла дополнительную минуту на размышление.

– Отвернись, пожалуйста, – попросила она, сэкономив секунд двадцать. – Я хочу сосредоточиться.

Лукоморец пожал плечами и повернулся разглядывать повара.

Из-за спины у него раздавались вздохи, покашливания, многозначительные молчания и несколько "Ай, да фиг с тобой".

И когда Серый уже потерял терпение и надежду, волна прохладного воздуха, поднятая мощными крыльями, окатила его, и истеричное тявканье заметалось по залу.

– Получилось!!! – в один голос завопили они оба, повернулись друг к другу и яростно обнялись.