Так начиналась война - Баграмян Иван Христофорович - Страница 73

Пока это была единственная наша неудача в сражении за Днепр. На огромном протяжении среднего течения реки наши войска прочно удерживали восточный берег, и только возле Окуниново медленно росла опасная опухоль. Это была большая угроза в той чрезвычайно трудной обстановке, которая стала складываться к концу августа. Стратегическое положение нашего фронта все ухудшалось. Несмотря на отход 5-й армии, ее правый фланг оставался открытым — немецкие войска группы армий «Центр» продвинулись далеко на восток. В случае их поворота на юг, а многие признаки подтверждали, что гитлеровцы готовятся к этому, они могли выйти в глубокий тыл нашего фронта.

Угроза назревала и на южном крыле. Главные силы группы армий «Юг» — 17-я полевая и 1-я танковая армии — развернулись вдоль западного берега Днепра вплоть до Днепропетровска и интенсивно готовились к форсированию реки.

В центре фронта, на выступе огромной днепровской дуги, наши войска упорно удерживали на западном берегу оперативный плацдарм, центром которого являлась столица Советской Украины. Хотя положение в этом районе после успешного отражения вражеского генерального штурма упрочилось, командование фронта не могло решиться на ослабление обороны Киева, тем более после захвата фашистами переправы у Окуниново, сравнительно недалеко от города.

Учитывая сложившуюся оперативно-стратегическую обстановку. Военный совет решил перенести командный пункт фронта в Прилуки, чтобы находиться ближе к тем участкам, где ожидалось в ближайшем будущем развертывание решающих событий.

Мне с группой офицеров приказано было оставаться в Броварах, пока первый эшелон управления фронта не прибудет на новое место. Перед отъездом начальник штаба приказал пристально следить за ходом боев по ликвидации окуниновского плацдарма.

Но время было уже упущено. Враг закрепился, накопил силы. Пришлось срочно принимать меры для укрепления обороны Киева не только с юга и запада, но и с севера.

ГУДЕРИАН ПОВОРАЧИВАЕТ НА ЮГ

Все большую тревогу вызывали у нас события за правым крылом нашего фронта. Глубоко вклинившись на восток, фашистские войска группы армий «Центр» достигли Стародуба и Почепа.

Как впоследствии выяснилось, в ставке Гитлера в августе шли длительные споры, на каком стратегическом направлении сосредоточить основные усилия. Большинство видных немецких генералов торопилось с наступлением на Москву. Но Гитлер не мог на это решиться до исхода сражения за Киев, за Украину. И он требует «во что бы то ни стало обрушить удар по войскам 5-й армии и действующим западнее и восточное Киева соединениям советских армий и уничтожить их прежде, чем они успеют отойти на подготовленную в тылу оборонительную позицию». Далее он поясняет: «Возражение, что в результате этого мы потеряем время и наступление на Москву будет предпринято слишком поздно или что танковые соединения по техническим причинам не будут тогда в состоянии выполнить эту задачу, является несостоятельным. Ибо после уничтожения русских войск, как и прежде, угрожающих правому флангу группы армий „Центр“, наступление на Москву будет провести не труднее, а легче».

Наше командование вовремя разгадало намерения врага. Еще 19 августа Г. К. Жуков, возглавлявший в тот период войска Резервного фронта, послал Верховному Главнокомандующему такую телеграмму:

«Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на путях к Москве, имея на своих флангах Центральный фронт и великолукскую группировку наших войск, временно отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного и Резервного фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов.

Возможный замысел противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов, Конотоп, Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта. После чего — главный удар на Москву в обход Брянских лесов и удар на Донбасс…

Для противодействия противнику и недопущения разгрома Центрального фронта и выхода противника на тылы Юго-Западного фронта считаю своим долгом доложить свои соображения о необходимости как можно скорее собрать крепкую группировку в районе Глухов, Чернигов, Конотоп. Эшелон прикрытия сосредоточения сейчас же выбросить на р. Десна.

В эту группировку необходимо включить:

1. До 1000 танков, которые собрать за счет мехкорпусов Закавказского военного округа, танков резерва Главного Командования и в дальнейшем — танков 300 взять с Дальнего Востока.

2. До 10 стрелковых дивизий.

3. 3–4 кавалерийские дивизии.

4. 400–500 самолетов, собранных за счет Закавказского военного округа, военно-воздушных сил Военно-Морского Флота и военно-воздушных сил Московской зоны ПВО.

Если ставить себе более активный способ противодействия этому очень опасному действию противника, всю предлагаемую группировку нужно срочно собирать в районе Брянска, откуда и нанести противнику удар во фланг…»

Ответ последовал незамедлительно:

«Ваши соображения насчет вероятного продвижения немцев в сторону Чернигов — Конотоп — Прилуки считаем правильным. Продвижение немцев в эту сторону будет означать обход нашей киевской группы с восточного берега Днепра и окружение наших 3-й и 21-й армий. Как известно, одна колонна противника уже пересекла Унечу и вышла на Стародуб. В предвидении такого нежелательного казуса и для его предупреждения создан Брянский фронт во главе с Еременко. Принимаются другие меры, о которых сообщим особо. Надеемся пресечь продвижение немцев. Сталин. Шапошников».

Верховный Главнокомандующий, возлагая большие надежды на только что созданный Брянский фронт, решил максимально усилить его, чтобы он смог быстро разгромить глубоко вклинившуюся в юго-восточном направлении 2-ю танковую группу Гудериана. 24 августа И. В. Сталин в разговоре по прямому проводу спросил командующего фронтом генерала Еременко: «…Не следует ли расформировать Центральный фронт, 3-ю армию соединить с 21-й и передать в ваше распоряжение соединенную 21-ю армию?.. Если Вы обещаете разбить подлеца Гудериана, то мы можем послать (Брянскому фронту. — И. Б.) еще несколько полков авиации и несколько батарей РС. Ваш ответ?»

Ответ Андрея Ивановича был в его духе — твердым и решительным: «Мое мнение о расформировании Центрального фронта таково: в связи с тем что я хочу разбить Гудериана и безусловно разобью, то направление с юга нужно крепко обеспечить, а это значит прочно взаимодействовать с ударной группой, которая будет действовать из района Брянска. Поэтому прошу 21?ю армию, соединенную с 3-й армией, подчинить мне…»

Ставка немедленно передала А. И. Еременко обе армии Центрального фронта, объединив все их силы, как и просил он, в одну (21-ю) армию, а также часть своих скудных резервов.

Советское командование приняло меры и к тому, чтобы как-то прикрыть обнаженный правый фланг Юго-Западного фронта в направлениях на Конотоп и Бахмач, куда были нацелены войска Гудериана. От нас потребовали за счет крайне ограниченных сил и средств фронта срочно сформировать новую, 40-ю армию.

Командующим этой армией был назначен генерал-майор Кузьма Петрович Подлас. Мы все его хорошо знали. Бывшего инспектора пехоты округа с первых же дней войны можно было увидеть на различных, обычно наиболее критических участках сражения: с присущим ему спокойствием он выполнял ответственные поручения командования фронта. Как-то ему пришлось даже объединить и возглавить руководство группой войск. Это был проверенный в боях генерал, и, когда Ставка приказала срочно сформировать новую армию, Кирпонос, глубоко уважавший Подласа, сказал ему:

— Ну, Кузьма Петрович, очередь за тобой. Бери армию, более достойного кандидата я не вижу. — Вспомнив, что армия-то существует пока на бумаге, поправился: — Вернее, формируй армию как можно быстрее. Время не ждет.

Армия создавалась в спешке. Поначалу в нее вошли 135-я и 293-я стрелковые, 10-я танковая дивизии и 2-й воздушно-десантный корпус. 135-я стрелковая дивизия читателю уже знакома: она вела беспрерывные бои от самой границы, и не трудно представить, в каком находилась состоянии, когда ее передавали Подласу из 5-й армии. 293-я стрелковая дивизия только еще сколачивалась из прибывавших на фронт пополнений. Танковая дивизия, костяк которой был выведен в июле на формирование, успела к этому времени получить лишь несколько десятков боевых машин. Ну, а о воздушно-десантных бригадах читатель знает: они побывали в жарких боях за Киев, где понесли немалые потери.