О том, чего не было (сборник) - Токарева Виктория Самойловна - Страница 45

– Лесин.

– А вы чей сын? – прямо спросил Федькин.

– Лесина, – прямо сказал молодой человек.

Федькин такого не знал.

– Слушайте, – спросил он, – а вы умеете сны гадать?

– Нет.

– Садитесь.

– Спасибо. – Лесин сел. – Мне бабушка говорила, что если приснится плохой сон, то надо сказать: «Куда ночь, туда сон…»

– Куда ночь, туда сон, – повторил Федькин.

– Нет, не сейчас, сейчас уже поздно.

Федькин оторвал от календаря листок и стал ровно закрашивать его чернилами. Ему казалось, будто он белит потолок.

Лесин смотрел и ждал, когда можно будет заговорить о своих делах, а Федькин про его дела уже слышал, и ему было неинтересно.

– У вас есть родители? – поинтересовался он.

– Конечно, – удивился Лесин.

– Очень хорошо, – похвалил Федькин. – А вам не стыдно второй год не работать?

– Так вы же мне не даете…

– Я?

– Ну а кто? Для того чтобы я начал работать, надо подписать бумагу, а вы эту бумагу не подписываете уже второй год. А я второй год хожу к вам, как на службу, и улыбаюсь вам, и делаю вид, что ничего не происходит. Вы – мой враг! – Глаза у Лесина стали четкие.

– Я не враг, – поправил Федькин, – я просто дурак.

– В каком смысле? – растерялся Лесин.

– В умственном.

– Понятно. – Лесин моментально поверил, и Федькина это обидело. – Я понимаю, – повторил Лесин, – но и вы меня поймите. Я два года ничего не делаю. Вы – дурак, а я-то при чем?

– Займитесь чем-нибудь другим…

– Почему я должен заниматься не своим делом?

– Я всю жизнь занимаюсь не своим делом, – сказал Федькин.

– Ну и хорошо вам?

Федькин подумал и разочарованно щелкнул языком:

– Скучно…

– А кем вы хотели быть?

– Маляром.

– По-моему, это механическая работа, – пренебрежительно сказал Лесин.

– А ты попробуй, – оскорбился Федькин, – попробуй побелить потолок, а я посмотрю, какая у тебя лестница получится. У меня, если хочешь знать, кисточка из Франции…

Федькин стал рассказывать про кисточку, это было очень интересно. Лесин слушал и кивал, потом посоветовал:

– А вы плюньте и идите маляром.

– На кого плюнуть? – уточнил Федькин.

– На всех.

– На всех не могу. На жену мне неудобно плевать. За нее в молодости много сваталось, а она за меня пошла.

– Если она вас любит – поймет, – сказал Лесин, и лицо его стало печальным, а голос ломким. Видимо, Лесина кто-то не понимал.

– Она-то поймет… А вот знакомые… Сразу увидят, что я дурак. Из начальников в маляры пошел.

– А вы сделайте так, чтобы вас уволили… Не сработались.

– Не уволят… – задумчиво сказал Федькин. – Я ведь не вор, не алкоголик какой-нибудь.

– Дурак – это очень серьезно! – Лесин поднял палец. – Вы просто недооцениваете. Услужливый дурак опаснее врага.

– Я не услужливый. Я равнодушный. Нет… – Федькин расстроился. – Это не пройдет.

– Ну а вы просто обратитесь к вашему начальству, – стал учить Лесин, у которого был опыт. – Подите поговорите – так, мол, и так… Может, войдут в положение…

Начальницей Федькина была женщина. Она приходила на работу в неопределенное время, и застать ее было сложно.

Откладывать свое дело Федькин не хотел – боялся передумать, поэтому поехал к начальнице домой.

Федькин, как правило, лифтом не пользовался, а ходил по лестницам пешком. Он прочитал где-то, что лестничные марши – это те же горы, а ходить по горам полезно для здоровья. Человек, который ходит пешком пятнадцать километров в день, живет дольше на пятнадцать лет. Дольше кого – Федькин не выяснил.

Начальница жила на седьмом этаже. Федькин совершал восхождение, как на Эльбрус, и дышал по всем правилам: три ступеньки – вдох, четыре – выдох, и, когда выдыхал, губы делал трубочкой.

Дверь в квартиру начальницы никогда не запиралась. Было слышно, как она кричала басом:

– Посмотри на себя! На кого ты похож? Спортсмен!

Федькин тихо прошел в прихожую и остановился.

Человек, на которого она кричала, был ее муж, маленький носатый старик. Он стоял в шлеме и крагах, походил на Али-Бабу или на одного из его сорока разбойников.

– Аня, – тихо говорил Али-Баба, – отдай винтик. У меня мотопробег…

– Ты пенсионер! – кричала Аня. – Возьми удочку и ступай на речку!

– Аня, – тихо говорил Али-Баба, – отдай винтик, а то я с тобой разведусь. Считаю до трех раз… Раз… Два…

Начальница вытащила из кармана винтик и кинула его на пол. Винтик покатился под диван.

Али-Баба лег на живот и сунул под диван руку.

– Здравствуйте, Анна Григорьевна, – вежливо поздоровался Федькин.

Начальница обернулась, внимательно на него посмотрела и сказала мужу:

– Встань сию секунду, ты компрометируешь меня перед сослуживцами.

– Два с половиной, – лежа сосчитал Али-Баба. Он нашарил рукой то, что искал, потом поднялся, поправил шлем и с достоинством удалился.

– У него есть кубок на первенство района, – с гордостью сказала начальница.

Федькин вежливо промолчал.

– Садитесь, – предложила она. – Что у вас?

– Я хотел бы уйти с работы.

– Куда?

– Маляром.

– Почему маляром? – удивилась начальница.

– Мне нравится белить потолки. И у меня это получается.

– А вы работайте на своем месте, а в свободное время белите потолки.

– Нет. Мне хочется белить много потолков, а на своем месте я работать не хочу.

– Обиделись?

– Нет.

– А в чем дело?

– Просто я не подхожу… по уму…

– Кто сказал? – насторожилась начальница.

– Никто. Я сам узнал.

– А давно вы об этом узнали?

– Нет. Только сегодня.

– А я знаю об этом пятнадцать лет, – сказала начальница и встала, – все пятнадцать лет, которые вы у меня работаете. И я вас очень прошу – не говорите больше никому, что вы дурак, и не вздумайте писать заявление, иначе в дураках оказываетесь не вы, а я.

– Вы думаете о себе! – оскорбился Федькин и тоже встал. – Думаете о себе, когда речь идет об общем деле!

– Общее дело не может пострадать из-за одного дурака.

Федькин вернулся на службу и, не заходя к себе в кабинет, пошел к самому главному начальнику.

Главный начальник был седой и красивый, только маленького роста. Внешне он походил на Наполеона Бонапарта, и его звали за глаза не Михаил Иванович, а Мишель.

Мишель постоянно торопился и постоянно не успевал. Когда к нему кто-нибудь приходил, он вставал со своего стула и улыбался.

По системе Станиславского существуют две настройки: сверху и снизу. Каждый начальник в разговоре с подчиненным соблюдает настройку сверху. Мишель придерживался настройки на равных – так, что посетитель иногда путал – кто из них двоих начальник.

– Здравствуйте, Михаил Иваныч, – начал Федькин.

Мишель встал и улыбнулся.

– В двух словах, – попросил он. – У меня только полторы минуты.

Федькин посчитал на руке два пальца и сказал:

– Я дурак. – Получилось ровно два слова.

– Дальше… – потребовал Мишель.

– Все.

– Раз вы понимаете, что вы дурак, – значит, вы уже не дурак.

Федькин хотел возразить, но у Мишеля кончилось время.

– Все! – сказал он. – Я должен лететь в Индию!

Федькин вышел от Мишеля – оказался у секретарши.

Потом вышел от секретарши – оказался в коридоре.

Он медленно шел по коридору и думал о том, как отвратительно покрашены здесь стены, как неряшливо побелены потолки. А если бы сделать это по-настоящему, то у начальства, у всех, кто здесь бывает, возможно, менялось бы настроение. Потому что красота меняет настроение.

А за пятнадцать лет, которые ушли неизвестно на что, он мог бы побелить много потолков и научить этому других. А время ушло. Ушло гораздо больше, чем осталось. И не случайно он проснулся сегодня среди ночи.

В коридоре за низкими столиками на красных плетеных стульчиках сидели люди – курили и разговаривали, беспечно поводя руками. Некоторых он видел здесь по году и больше. Когда подошел Федькин, все замолчали, и он понял, что говорили о нем.