Мистер Глесс меняет курс - Рэ Жан - Страница 3

Но до сих пор этот последний довольствовался одной жертвой за ночь и никогда не изменял кровавому правилу.

Когда Дэвид Глесс прочел в газете, что труп Хэнка Хоппера выловили из канала, он удивился в свою очередь, поскольку безусловно оставил тело на дороге, огибающей пустырь.

Весна перестала улыбаться: подул северозападный ветер, затеялись упрямые холодные дожди. Дэвид решил разжечь печурку–саламандру, и в заднем, жилом помещении лавки сразу стало уютно, особенно когда отсветы пламени запрыгали по стенам и розовому абажуру лампы. Устроившись в глубоком мягком кресле, Дэвид рассеянно прислушивался к затихающему уличному шуму.

Кукушка шварцвальдских часов прокуковала полночь и закрылась в своем домике. И здесь мистеру Глессу почудилось несколько осторожных постукиваний.

Сначала он подумал про капризы ветра, но удары повторились с большей настойчивостью. Мистер Глесс, крадучись, прошел торговое помещение и приложил ухо к двери: ему послышалось дыхание, немного прерывистое. Дверная ручка шевельнулась.

– Кто там? Приглушенный голос ответил:

– Откройте, прошу вас, и не зажигайте света. В любой другой период своей жизни мистер Глесс наверняка попросил бы ночного визитера не беспокоиться и продолжать прогулку, но сейчас… сейчас он решительно распахнул дверь.

Фигура неказистая и мрачная проскользнула в лавку.

– Спасибо. Вы гостеприимны.

Мистер Глесс провел гостя в жилую комнату. Это был мужчина средних лет, в очках, худой, бедно и опрятно одетый: с его черного пальто стекала дождевая вода. Мистер Глесс любезно предложил:

– Снимайте пальто и садитесь ближе к огню. Хорошо бы выпить чего–нибудь горячего, не так ли? Стакан грога, допустим, или пунша?

– О, благодарю… мне так неловко… видите ли, я не употребляю крепких напитков… чашку чаю, если позволите…

– Сахару побольше, я полагаю?

– О да!

Гость выпил чай с видимым удовольствием и даже причмокнул; потом, отставив чашку, решил представиться:

– Шейп. Служу в страховом обществе.

Весьма скромный служащий, судя по обтрепанному пиджаку и мятому, линялому галстуку.

– Погода отвратная, – вздохнул Дэвид. – На барометр лучше и не глядеть.

Мистер Шейп с удовольствием поддержал светскую беседу.

– Три дня назад, нет, пардон, четыре, было хорошо. Восхитительный, теплый вечер. Я любовался молодым месяцем, который взошел тут неподалеку за пустырем и блестел, как… как…

– Как свежеотточенный нож, – завершил сравнение Дэвид. – Вот этот, к примеру…

И он взял с буфета нож, предназначенный для болонской колбасы.

Щеки мистера Шейпа слегка порозовели.

– Верно. Очень хороший нож.

– Почему вы бросили тело Хэнка в канал? Мистер Шейп несколько смутился.

– Я предполагал, что его найдут два или три дня спустя, но одна нога запуталась в цепких прибрежных водорослях. Я… хм… не убиваю двух человек за одну ночь. Это принцип. Для меня нет ничего выше принципа, и даже мысль о возможном нарушении приводит меня в дрожь.

– Так вы меня видели?

– Да. Понимаете, если б я даже не убил старуху, то все равно бы вернулся домой, так как полиция приписала бы мне вашего юнца.

Мебель заскрипела, затрещала, пламя в печке–саламандре рванулось и загудело, высокая, причудливых очертаний тень восстала на стене.

– Скажите, – прошептал мистер Шейп, – вам не кажется, что…

– Возможно.

Мистер Глесс не счел нужным прямо отвечать на вопрос о таинственном присутствии. Он только повел плечами, словно желая освободиться от какой–то тяжести.

– Еще чашку чая?

Тень исчезла и пламя присмирело.

– Охотно, – оживился мистер Шейп, – чай великолепный. И позвольте один нескромный вопрос? Да? Рассчитываете ли вы… хм… хм… как бы это лучше сформулировать…

– Начать еще разок, хотите вы сказать? Продолжить – вот правильное слово, – улыбнулся Дэвид.

Мистер Шейп радостно закивал.

– Благодарю. Иногда, знаете ли, бывает трудно подыскать точное выражение.

– До сих пор я только старался отомстить за старые обиды, а их накопилось не очень много. Не так–то просто ответить. Новое дело, новые перспективы… Капельку рома? – прервал он неожиданно.

Глаза мистера Шейпа блеснули в запотевших очках.

– Пожалуй, – согласился он весьма сдержанно. – В конце концов, не всякое искушение от дьявола, не так ли? Выпью, но чуть–чуть, боюсь, как бы не напала икота.

Все обошлось благополучно и мистер Шейп снова оживился.

– Никогда… хм… не убивал из чувства мести, хотя причин находилось предостаточно. В школе меня били товарищи, потому что я был слаб и беззащитен. На работе коллеги обзывали меня «рогоносцем», хотя я никогда не был женат и ни с кем не флиртовал. Даже мальчишки–рассыльные норовили подложить мне булавку в кресло. Но я и не думал мстить за эти пустяки.

Он уселся поудобней и выпил еще глоток рома.

– Не могу припомнить, как и почему все началось. Вероятно, я решил себе доказать, убедить себя, что я вовсе не «рогоносец», не мишень для идиотских шуток молодых бездельников, но человек сильный и волевой, существо хладнокровное и жестокое, внушающее ужас… всем! И наконец–то не испытывать угрызений совести перед зеркалом, перед жалкой физиономией мямли, нытика и труса. И потом…

Он слегка наклонился, огляделся, словно опасаясь нескромных ушей, и прошептал:

– Это легко… Никогда бы не подумал… – хм… убивать так легко.

Молчание. Через минуту выскочила кукушка. Мистер Шейп поднялся и надел пальто.

– Мы почти соседи. Я живу на Молинсон Роуд возле кладбища. Заходите, буду счастлив вас видеть. У меня есть несколько прекрасных книг.

– Не обижайтесь… Этой ночью вы?… – понизив голос, спросил мистер Глесс.

Визитер энергично замотал головой.

– Нет, нет, уверяю вас.

Бакалейщик открыл входную дверь. Дождь кончился, ветер стих, небо усеяли звезды. Мистер Глесс мечтательно вздохнул.

– Как все непрочно в жизни. Ничего постоянного. Погода, к примеру. Я бы с удовольствием вас проводил.

– Был бы просто счастлив! – воскликнул мистер Шейп.

Они шли безлюдными улицами в желто–голубых лунных отражениях, радуясь некоторой общности вкусов. Оба предпочитали одни и те же деликатесы, любили играть в шашки и рассматривать иллюстрированные книги.