Выхожу в космос - Леонов Алексей Архипович - Страница 4

Ну а чтобы не было жарко космонавту от собственного тепла, из заплечного ранца автономной системой в скафандр подаётся кислород с воздухом.

Для дыхания и для вентиляции.

Воздух, омывая космонавта, забирает тепло и через вентиляционные клапаны уносит в открытый космос.

Если же сильно поработать, то воздуха для вентиляции может и не хватить. Тогда начнёт накапливаться в организме тепло, и это приведёт к тепловому удару — человек может потерять сознание.

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА КОРАБЛЬ

— Не торопись, Лёша, всё идёт нормально, — слышу я голос командира. — Не торопись! Начинай входить в корабль! Кинокамеру не забудь!

Я посмотрел вниз. Узкая лента Енисея, знакомая с детства по карте, уходила на север. Пора входить в корабль.

Подтянулся к люку шлюза, собрал фал и скрепил его — теперь он не мешал. Затем, закрепившись за поручень левой рукой, правой резко дёрнул кинокамеру на себя. Камера легко подалась и оказалась у меня в руке. В этот момент я по-настоящему почувствовал, что такое невесомость. Камера была легче, чем пушинка, и её можно было так же легко, как пушинку, и незаметно упустить. Это меня беспокоило, и я ещё крепче сжал скобу кинокамеры.

Затем переставил ноги с обреза шлюза внутрь — на это потребовалось много времени и сил. Я чувствовал, как пот заливает мне глаза. Было очень трудно удерживать себя одной левой рукой. Изловчившись, я сунул кинокамеру в шлюз и быстро пошёл за ней сам.

Не успел я войти в шлюз, как натолкнулся на кинокамеру: она, коснувшись от моего толчка противоположной стенки, поплыла мне навстречу. Я ещё раз толкнул её от себя, но уже тихонько.

Войдя в шлюз, проверил входной лаз, крышку люка и убрал всё, что могло помешать плотно его закрыть. Опять кинокамера, она плыла к выходу. Пришлось пустить в ход ноги, как хоккейному вратарю. Пока Павел Иванович закрывал люк, я держал кинокамеру ногами. Вот уже остался серпик чёрного неба. Ещё секунда. Щёлкнули замки — люк закрылся.

Я лежал в шлюзе уставший, мокрый от пота и довольный. Главная задача полёта была выполнена.

Сознание, что дело сделано, меня расслабило — хотелось долго лежать просто так, с открытыми глазами…

— Идём по программе дальше! — раздался в наушниках голос Павла Ивановича.

Я подключил себя к бортовому питанию газовой смеси и отключил ранец. Затем снял его и привязал специальным тросом внутри шлюза.

— Лёша! Давление выровнял, открываю люк корабля! — сообщает Паша.

Люк дрогнул — сошёл с замков и очень плавно стал опускаться. Я вижу сияющее лицо Паши — моего командира, друга, человека, которому я доверил свою жизнь.

— Ну, входи же, чего ты медлишь, хватит, погулял!

Я не заметил, как давление в скафандре упало, не заметил, что стало очень легко двигать руками и ногами. Мне хотелось как можно быстрее вытереть лицо от пота.

Я открыл забрало гермошлема и начал протирать глаза прямо перчаткой. Это не помогало, пот тут же застилал глаза… И только, когда я протёр лицо и глаза салфеткой из бортовой аптечки, я, как положено, доложил командиру:

— Задание по выходу в открытый космос выполнено полностью. В космосе жить и работать можно!

Паша нежно обнял меня и потрепал по плечу:

— Молодец!

А с Земли запрашивал Герман Титов:

— Доложите о выполнении задания и где сейчас Алмаз-2?

— Алмаз-2 выполнил все операции в космосе и сейчас находится на своём рабочем месте, — ответил Павел Иванович.

ВОТ ОНА КАКАЯ, ПЛАНЕТА ЗЕМЛЯ!

Мы шли в ночи, и опять я видел чёрное космическое небо, звёзды, пепельную луну и громадный земной шар… Только теперь я снова видел это через иллюминатор корабля.

Выходим из ночи в утро. Видно, как начинает быстро светлеть горизонт. Яркая красная полоса опоясывает всю Землю, затем переходит в оранжевую, оранжевая в голубую, голубая через синий полутон в фиолетовую, и затем уже простирается чёрное бархатное космическое небо.

Вот и солнце встаёт. Оно большое и необычно выглядит в своем красном кокошнике — солнечной короне.

Несколько секунд, и корона растаяла. Солнце становится меньше и меньше, но зато ярче и ярче.

На Земле хорошо просматривается Антарктида и южная оконечность Африки. Они кажутся совсем рядом — только узенькая полоска воды их разделяет.

Идём над Африкой — жёлто-голубым континентом.

В саванне виден большой пожар… А вот и Нил, я его узнаю по характерным извилинам и очень резкой границе прибрежных полей и пустынь. Чем дальше на север, тем шире лента Нила и шире полоса зелёных полей. Неожиданно Нил веером расширяется и десятками рукавов входит в Средиземное море.

Мы пересекаем Средиземное море…

Полтора часа надо космическому кораблю, чтобы облететь Землю. За это время она повернётся на несколько градусов. Поэтому каждый наш виток смещается на запад, и мы с каждым витком видим всё новые и новые земные пейзажи.

Итак, замкнулся второй виток и начался третий. По программе мы должны были выполнить ещё ряд научных экспериментов. Занялись работой.

А корабль виток за витком опоясывал Землю: ночь сменялась днём, день — ночью.

Ещё виток, и мы летим над гигантским материком Америки. С высоты полёта хорошо различимы: Панамский канал — маленькая ниточка, разъединяющая два материка, равнины Техаса и Великая Средне-Американская равнина, переходящая в леса Канады. Гигантским оврагом выглядел Великий каньон реки Колорадо. А вот и Великие Американские озёра. Я их сразу узнал. Они были такие же, как и на карте. И напоминали большую голову лося: озеро Мичиган — его морда, большие лопасти-рога — озёра Верхнее и Гурон. Перед полётом я долго изучал географию нашей Земли и даже карты некоторых её районов мог начертить по памяти. Теперь я в любой момент мог легко определить наше местоположение, не глядя в навигационную карту, на которой указаны график полёта корабля и его путь.

ОБЕД В КОСМОСЕ

Наступило время обеда. Павел Иванович достал упаковку с продуктами и как-то неосторожно раскрыл её. Из упаковки тут же вылетели наши тубы с борщом, консервные банки и хлеб в пакетах… Обед летал по кораблю. Нам пришлось потратить много времени, чтобы всё это поймать и положить под закрепляющие резинки. А вот ножи и вилки мы так и не нашли до самой Земли. Они залетели под кресло и там притаились. Пришлось нам пользоваться одним комплектом из запасного блока.

В космосе надо уметь и есть. Если будешь жевать, не закрывая рта, или говорить при этом, то крошки хлеба, каша сразу же вылетят изо рта и будут плавать перед носом…

Когда я пил черносмородиновый сок из тубы, то немножко пролил его. Сок сразу превратился в круглый вишнёвый шар и начал плавать по кораблю. Я его пытался поймать ртом, при этом коснулся шара носом, и тут же мой нос окрасился в вишнёвый цвет.

Мы старались есть аккуратно, но всё равно после еды вынуждены были включать пылесос и убирать корабль. Если какая-нибудь крошка, летая в невесомости, попадёт в дыхательное горло, может произойти беда.

Жили мы в космосе по земному распорядку дня. Поэтому в одиннадцать часов ночи легли спать. Погасили свет в кабине. Горел только дежурный свет да светились окошечки — сигнализаторы приборов. Монотонно гудели вентиляторы. Всё это убаюкивало, и я быстро заснул. Через несколько минут я проснулся оттого, что яркое солнце светило мне в глаза. «Как быстро наступило утро, и как хочется спать», — подумал я. И тут же вспомнил, что в космосе ночь длится сорок пять минут. А нам надо проспать четыре космические ночи и четыре космических дня. Не хотелось отвязываться, но всё же пришлось это сделать, чтобы закрыть иллюминаторы корабля.